Они долгое время шли не разговаривая, погрузившись в неловкое молчание. Пан не понимал, что было не так, но что–то наверняка было. По–прежнему цепляясь за изрядно потрепанные остатки своей эйфории и желая поделиться тем, что он чувствовал, он наконец не выдержал:
— О чем ты думала там, сидя в одиночестве?
Она подняла на него глаза:
— Может, думала о тебе. Ты бы хотел, чтобы так и было?
Он усмехнулся, несмотря на неуверенность.
— Ты знаешь ответ на этот вопрос.
— Знаю. Но это не так. Я думала о чем–то другом.
Когда она не стала объяснять, он произнес:
— Расскажи мне.
— Это не имеет значения.
— Нет, имеет. Расскажи.
— Ты не должен знать обо мне все.
— Я должен знать это. Расскажи.
Она пожала плечами.
— Я думала о выборах и как мы их делаем. О том, как легко даются одни, и как тяжело другие. Я думала, что некоторые мы делаем, потому что хотим этого, а другие, потому что должны. Ну как, помогло?
Он улыбнулся.
— Ну, надеюсь, что вчерашний выбор был из тех, которые ты хотела сделать, а не из тех, которые должна.
— На самом деле, и то, и другое.
— Потому что это было то, о чем ты думала и…
Она резко повернулась к нему, заставив его остановиться.
— Пан, прекрати. Я не хочу говорить об этом прямо сейчас.
Он услышал в ее голосе раздражение и внезапно смутился и растерялся.
— Не говорить об этом? Что это значит? Я думал…
— Прошлая ночь была прошлой ночью, и это все. Не пытайся сделать из этого что–то большее.
— Не делать что–то большее… — Он уставился на нее. — В данный момент это довольно трудно. Кроме того, не ты ли сказала мне, что любишь меня? И ты говоришь, чтобы я из этого ничего не делал?
Она посмотрела на него, прикусив губу.
— Я не именно это сказала. Я сказала, что думаю, что люблю тебя. А это большая разница. Кроме того, есть и многое другое… — Она оборвала фразу и вздохнула. — Давай продолжим путь, пока будем это обсуждать.
Они пошли дальше бок о бок. Пан уставился в землю перед собой, затянутый водоворотом эмоций, главной из которых было выросшее чувство сомнений, которого не было всего несколько мгновений назад.
— Когда теряешь отца и бабушку, а они последние члены твоей семьи, то видишь все несколько иначе, — наконец сказала Фрина. Ее голос чуть смягчился. — Начинаешь думать о том, как хрупка жизнь, как быстро она проходит, как многое теряется. Ты принимаешь жизнь как должное большую часть времени. Ты проживаешь ее и особо не задумываешься о будущем, потому что это будущее кажется таким далеким. Но когда близкие и любимые люди умирают, то внезапно это будущее кажется намного ближе и весьма неопределенным.
Она быстро посмотрела на него и снова отвела взгляд.
— И все это. Друджи, угрожающие вторгнуться в наш дом, моя мачеха, убившая моего отца, чтобы стать Королевой, мое заключение, побег и спуск к кладбищу Готринов, чтобы найти свою бабушку, получение Эльфийских камней, чтобы использовать их для защиты эльфов, когда я на самом деле не знаю, как это сделать…
Она умолкла, мотая головой.
— Не так сильно отличается от того, что произошло со мной. — быстро вставил он, пытаясь найти общую тему. — Потерять Сидера, потерять Пру, а потом вернуть ее, но не совсем целой, стать объектом охоты демона, о существовании которого я даже не подозревал, а теперь бегу с тобой. Никакой разницы.
— Тогда ты должен понимать, что я чувствую. Время очень ценно, особенно сейчас. Возможно, у нас его не очень много. Поэтому и появляется соблазн сделать что–то, потому что не хочется упустить этот шанс. Не хочется, чтобы это что–то ускользнуло, и никогда не узнать, каким оно могло быть.
— Как прошлая ночь, — произнес он.
— Как прошлая ночь, — согласилась она.
— Но это не означает. .
— Это не означает много чего, — прервала она его. — Особенно, когда я об этом поразмыслила. Это мало что значит. Прошлая ночь оказалась непродолжительным моментом среди того времени, что нам осталось. Я сделала это, потому что не хотела упустить что–то замечательное. Потому что испугалась. Я почувствовала себя одинокой и уязвимой, и захотела чего–то такого. Я хотела быть рядом с кем–нибудь, и там был ты. Ты мне нравишься, Пан. Может быть, даже я тебя люблю. Но прошлая ночь была маленькой частичкой всего остального, что с нами происходит. Именно об этом я размышляла сегодня утром. Я думала о том, что я должна сделать, если проживу достаточно долго для этого. Прежде всего, я должна понять, что мне делать с Эльфийскими камнями. Мистраль отдала их мне, так как она чувствовала, что их использование позволит мне помочь моем народу. Но как они это сделают? Как мне следует их использовать?
Она быстро подняла руку, чтобы удержать его от каких–либо комментариев.
— Дай мне закончить, — сказала она, шагнув к нему поближе и касаясь рукой его щеки. — Дай мне высказать все, что я должна сказать.
Он ощутил в прикосновении ее руки привязанность к нему, и моментально вся его злоба и возросшее чувство утраты исчезли, и он ради нее готов был на все.
— Мне снова предстоит вернуться домой и столкнуться с Изоэльдой. Мне нужно найти способ доказать, что она убила моего отца и недостойна быть Королевой Эльфов. Я должна встать со своим народом — с Ташей, Тенерифе, Хареном Крэйелом и остальными — против Друджей. Я должна выяснить, смогу ли сделать то, во что верила Мистраль. Во всем этом за меня уже сделан выбор. Я его не делала; его сделали за меня. И я не могу от этого уйти. Теперь я это знаю.
Она опустила свою руку.
— Потом, Пан, когда это будет сделано, наверное, я смогу подумать о нас. Правильным путем, как мне бы хотелось — не только из–за прошлой ночи или любой другой ночи, а из–за того, что может быть множество таких ночей, может вся жизнь. Я смогу об этом подумать, потому что тогда будет будущее, которое не измерить часами или днями.
— Его и сейчас так не измерить, — заверил он.
Она грустно улыбнулась на его слова.
— Конечно. Не стоит притворяться, что все повернется, как надо. Я знаю, каковы шансы. Знаю, что нам противостоит. Но мне нужно, чтобы и ты это знал. Не притворяйся со мной. Не пытайся меня прикрывать. Вчера мне это было нужно, но сегодня я уже другая. Я та, кем, как я надеюсь, всегда должна быть. Я достаточно сильна, чтобы сделать все, что нужно. Мне нужно, чтобы и ты был сильным вместе со мной.
Он медленно кивнул:
— Я просто беспокоился, что мы что–то потеряли после прошлой ночи, и мне не нравилось, как это на меня повлияло. Мне не хочется, чтобы ты думала, что прошлая ночь не значит чего–то больше — наверное, она не значит столько для тебя, как для меня. От этого мне становится грустно.
Она шагнула к нему и поцеловала его в губы, долго и крепко удерживая этот поцелуй.
— Вот, — сказала она, отходя назад. — Вот что она значит для меня. — Она улыбнулась, заметив выражение его лица. — Но она прошла и делу конец, а мы должны думать о грядущем. Мы должны оставить позади прошлую ночь.
Ему не хотелось оставлять позади прошлую ночь. Он хотел вокруг нее построить свою жизнь. Он хотел сделать ее началом всего. Но медленно кивнул и заставил себя улыбнуться в ответ.
— Ладно, все в порядке, — согласился он.
Но это было не так и он этого не сделает, ни сейчас, ни когда–либо потом. Ведь он пообещал сам себе никогда об этом не забывать.
* * *
После этого день тянулся медленно. Никому не хотелось говорить, поэтому в основном они молчали. Единственный словесный обмен случился, когда Пантерра — с усердием изучавший окрестности, стараясь прекратить думать о Фрине — почувствовал необходимость поделиться информацией, которую ему подсказали инстинкты и навыки Следопыта. Они дважды наткнулись на отпечатки, очень похожие на следы той кошки, которую они видели этой ночью. Хотя этим следам было уже несколько дней, он не стал рисковать и направил их по другому пути. Один раз они заметили одинокого агенахля, огромного и тяжеловесного, оставившего отметины на стволах деревьев, между которыми он прошел. Казалось, что он вряд ли сможет протиснуться в такое узкую лазейку, но тем не менее ему это удалось. Он не обнаружил их присутствие, а они простояли неподвижно до тех пор, пока он не скрылся из поля зрения.
