– Зачем ты меня сюда привез? – пробормотала я, снова глядя на неподвижные затылки пациентов, на опущенные плечи, на опустевшие души.

– Чтобы ты кое на кого посмотрела.

Джеймс. Я чуть не выпрыгнула из кресла, но меня удержали ремни, врезавшиеся в кожу. Нет, пожалуйста, только не это!

Аса наклонился ко мне и указал на кресло в дальнем конце комнаты. Человек сидел в профиль, и было видно, что пожилой. У меня вырвался крик облегчения – не Джеймс! Хендлер повернул голову. От шороха его белого халата мороз прошел по коже.

– Сопротивление разгромлено, – прошептал он. – Но Джеймс и Майкл Релм скрылись, и теперь вся надежда покончить с Программой связана с тобой и твоими друзьями. Запомни, у тебя мало времени придумать, как это сделать.

С Джеймсом все в порядке. Боже мой, Джеймс скрылся! Но радость продлилась недолго: я вгляделась в человека в кресле – и узнала его.

– Артур? – Мой голос треснул.

Аса выпрямился и подкатил кресло ближе к доктору. Не веря глазам, я смотрела на серую бородку, морщинистую кожу. Глаз прикрыт белой марлевой повязкой. Из уголка рта на грудь серой пижамы тянется ниточка слюны.

Я заплакала.

– Артур! – снова позвала я, надеясь, что он вздрогнет и посмотрит на меня, но он уставился в пустоту, ничего не видя и не зная. Артур Причард мертв, его тело оставлено медленно гнить. – Простите, что я вам не поверила, – прошептала я. – Мне страшно жаль, что так получилось. – Я растопырила пальцы, желая дотянуться и коснуться его, но Аса откатил кресло назад.

– Надо идти, – серьезно сказал он. Я не сводила с Причарда глаз, пока Аса вез меня к дверям. Мне до боли хотелось вернуть все назад и поступить иначе. На что мне остается надеяться? Как смею я питать надежду, если Программа сделала лоботомию своему создателю?

Аса ничего не сказал, остановив кресло в центре кабинета доктора Беккета и оставив меня одну. Меня трясло – я не могла прогнать воспоминание о превращенном в куклу докторе Причарде. Он уже не участвует в нашем будущем. Через неделю меня ждет такая же участь, если я не придумаю, что делать.

Неужели это сделали с Лейси и она такая же, как Причард, пустая кукла? Глаза вновь наполнились слезами, но я шмыгнула носом и неистово заморгала. Запястья привязаны, нельзя, чтобы доктор Беккет видел мое заплаканное лицо. Надо придумать план, и побыстрее.

Сзади открылась дверь. Я глубоко вздохнула и подождала, пока врач обошел стол, пристально глядя на меня. Он выглядел в точности как вчера, но сейчас, зная, на что способна Программа, я не на шутку его боялась.

– Здравствуй, Слоун, – добродушно сказал он. – Как прошел разговор с Даллас?

Даллас. У нее еще меньше времени, чем у меня. Может, ей уже сделали лоботомию сегодня утром?

– Хорошо, – скупо улыбнулась я. – Она больна, но вы ей сможете помочь.

Доктор Беккет кивнул своим мыслям и присел, сделав вид, что обдумывает мои слова.

– Таково твое авторитетное мнение?

Меня задел его сарказм, но я сдержалась.

– Я не специалист, но я видела случаи депрессии. В глубине души Даллас хочет жить, и у вас есть возможности для ее лечения.

– Интересно. – Доктор снова открыл мою папку и что-то быстро записал на белом листе под зажимом. – Судя по всему, со вчерашнего дня ты пережила кардинальную внутреннюю перемену. Чему приписать это чудесное преображение?

– Медсестре Келл, – соврала я. – Она объяснила, почему попросилась быть моей сиделкой и отчего работает в Программе. Что сказать? Ее слова нашли отклик в моей душе.

Беккет засмеялся и отодвинул папку.

– И все? Ты меня извини, Слоун, но я не куплюсь на твое объяснение. Мы относимся к терапии очень серьезно и не можем верить на слово. Нам придется продолжать лечение. У тебя есть два варианта: ты можешь добровольно поделиться своими воспоминаниями, или мы их отберем принудительно. Я понимаю, тебя вряд ли привлекают обе перспективы, но первый вариант приятнее.

Я могла бы счесть его угрозу пустой или попробовать обхитрить Беккета, если бы не видела своими глазами…

– Я сделаю все, чтобы выйти отсюда, – сказала я. – В этом могу вам поклясться.

– Счастлив это слышать. Нам нужна твоя помощь, чтобы найти Майкла Релма.

– Что? – растерялась я. Неужели Беккет ждет, что я сдам Релма? Пусть я не знаю, где он, но они же с Джеймсом вместе. Я буду их защищать.

– Майкл твой приятель с твоего первого пребывания в Программе. Здесь даже сказано, – доктор улыбнулся, – что между вами было нечто большее, чем дружба. Мистер Релм скрылся, но мы не можем его отпустить, он связан контрактом.

По спине пробежал ледяной холодок.

– Каким таким контрактом?

Доктор Беккет даже удивился:

– Как, он тебе не сказал за все время, пока вы скрывались? – Я не ответила – отчасти не хотела признаваться, что Релм был рядом, отчасти уже догадывалась, что сейчас услышу. – Майкл Релм хендлер, Слоун, хендлер под прикрытием. В тот раз у него было задание помочь стереть твои воспоминания, в этот раз – выследить тебя и других мятежников, но он, должно быть, увлекся твоим случаем или, что вероятнее, заболел. Мы должны его найти, прежде чем он навредит себе.

Губы у меня двигались, но слова не выходили. Релм… хендлер? Релм?! У меня затрепетали веки, я едва не потеряла сознание, ударившись плечом о металлическую раму кресла. Релм помог меня стереть, а сейчас выследил и сдал Программе? Есть ли в этом доля правды? Может ли это быть?

Не обращая внимания на Джеймса, Релм смотрел на меня с каким-то благоговением.

– Так ты рада меня видеть? – спросил он, словно боясь услышать ответ.

– Да! Что за вопрос?

Он улыбнулся и опустил руку:

– Понятно. Ты ее так и не приняла.

Мир разваливался на части. Я начала рваться с кресла. Теперь я поняла, что Релм имел в виду. В какой-то момент прошлого я, видимо, догадалась, кто он. Он боялся, что я вспомнила.

– Нет! – закричала я, сдирая кожу о ремни. По щекам покатились слезы, горло саднило. Я зарыдала, чувствуя себя преданной и оскорбленной. Доктор Беккет обошел стол и расстегнул ремни. Я не сделала попытки убежать, лишь закрыла лицо руками и плакала. – Релм! – стонала я. – Что ты наделал?

Мой лучший друг помог уничтожить мою личность. Он работал на Программу и никогда по-настоящему не был моим другом – его снабдили инсайдерской информацией, подкинули все подробности моей жизни! А теперь он с Джеймсом. Что он задумал?

Я чувствовала себя глупой, обманутой – и одинокой. Доктор Беккет участливо обнял меня за плечи. Я повернулась и заплакала в твердый воротник его белой рубашки, пачкая кровью рукава. Попадись мне Релм, я бы его зубами разорвала.

В голове теснились воспоминания, сколько раз Релм был добр и заботлив, как он всегда меня выручал. Но я зарычала от их лжи и отстранилась от доктора Беккета. Он схватил меня за локти и удержал.

– Успокойся, – убедительно произнес он. Не помогло – я готова была его убить, раскидать по кирпичику все это заведение. – Мы поймаем Майкла Релма, – пообещал Беккет, наклонившись к моему лицу. – И тогда он больше не будет тебе лгать.

Я с вызовом выставила подбородок.

– Откуда мне знать, что лжет он, а не вы?

Беккет выпустил мои руки и уселся на стул рядом.

– Не будь наивной, Слоун, ты все понимаешь. Может, не хочешь признавать, но знаешь: Майкл Релм, Шепард, Дерек, Табита – все они работают на нас.

Я смотрела на него, торопливо перебирая в памяти каждого знакомого, подозревая всех и вся. Теперь правды уже не узнать. Невозможно отличить, что настоящее, а что подделка.

– И Кас. Кас тоже ваш сотрудник.

Беккет покачал головой:

– Касанова Гутьеррес только информант. У нас с ним был уговор – Панацея в обмен на вашу свободу. Он-то как раз из благородных побуждений… К сожалению, прибывшие хендлеры констатировали, что вы все больны. Мне сказали, у них не оставалось выбора, как только забрать вас всех в больницу. Суицид, в конце концов, заразен, вы являетесь угрозой высокого порядка. Мистера Гутьерреса мы, впрочем, отпустили: когда можем, мы держим слово.