– Ты правда веришь, что однажды мы вернемся домой?

– Буду стараться ради этого как проклятый. – Джеймс подошел ко мне, провел ладонью по шее, большим пальцем обведя подбородок. Я страстно ждала поцелуя, но Джеймс отстранился.

– Как ты нас нашел? – спросила я. – Каким образом Даллас с тобой связалась?

– Должен сказать, она просто умница, – засмеялся он. – Должно быть, она предупредила своих, чтобы искали «Эскалейд». Сначала я получил записку, которая привела меня в задрипанный мотель через несколько дней после вас. Владелец любезно уведомил меня, что ты ночевала в комнате с высоким темноволосым парнем с жутким шрамом на шее. – Джеймс опустил руку.

Мне стало неловко.

– Ничего же не было… – начала я.

– Если бы я думал иначе, я бы не приехал, – сказал Джеймс. – У тебя с ним сложные отношения. Придется с этим смириться. – Он помолчал, сунув руки в карманы брюк. – В мотеле Даллас оставила путеводитель по озеру Тахо. Оттуда отыскать фургон было уже легко. Меня впустил Кас, обалдев при моем появлении. Проводил в твою комнату, и в окно я увидел вас на мосту. – В глазах Джеймса отразилась боль. – Я однажды сказал, что я не ревнивец, только если дело не касается Майкла Релма. Но это моя проблема, а не твоя. Я тебе доверяю.

Мне оставалось только радоваться, что Джеймс пришел к такому решению, но он многое пропустил.

– Я сказала Релму, что никогда не буду с ним. Он постоянно что-то утаивает, скрывает от нас чудовищные вещи. Порой мне кажется, он двинутый. Все, что я хочу, Джеймс, – уехать отсюда с тобой.

Джеймс не смог скрыть облегчения. Его губы сложились в улыбку.

– Утром уедем. – Он потянул за подол моей футболки. Я подошла, обняла его за шею и привстала на мыски, чтобы коснуться губ. – Сдаюсь, Слоун, – прошептал Джеймс. – Я весь твой.

В сердце возникла боль, прекрасная глубокая боль, и я поцеловала его в теплые, нежные губы, хотя щетина и царапала щеки. Его прикосновения были не слишком настойчивые, хотя Джеймса сжигало желание. Поцелуй длился долго и был совершенным и требовательным. Мы не торопились – такого еще не было на моей памяти. Джеймс покрывал поцелуями мое тело. Сердце замирало с каждым его стоном. Джеймс вернулся, он со мной! Вот-вот начнется наша новая жизнь.

Днем мы лежали в моей спаленке, и я рассказывала Джеймсу обо всем, что он пропустил: о Причарде, о Келлане, о возвращающихся воспоминаниях, о кровотечении из носа, даже о Даллас и Релме. Джеймс был слегка шокирован новой информацией, но воспринял ее лучше, чем я ожидала. Он действительно повзрослел.

– Как считаешь, что почувствует Майкл Релм, узнав, что мы снова вместе? – спросил он.

– Думаю, он будет раздавлен, – ответила я. В душе шевельнулось чувство вины, но я напомнила себе, как Релм обращался с Даллас. Чего бы я ни сделала, до подобной жестокости мне еще далеко.

– Ну, в таком случае, – сказал Джеймс, улыбаясь, – мне не терпится с ним встретиться.

За ужином улыбался только Кас – и Джеймс, уплетавший магазинную вяленую говядину, будто в жизни ничего вкуснее не ел. Он принял душ и побрился, а за столом, в отличие от прошлого раза, неприкрыто злорадствовал. Видимо, я переоценила скорость его взросления.

Он не убирал руку с моего бедра, не афишируя, но все-таки, и довольно часто шептал мне на ухо, щекоча губами, как соскучился. Я не люблю, когда сыплют соль на раны, но решила промолчать – завтра мы все равно сбежим, это следовало сделать с самого начала. Я собиралась предложить Даллас уехать с нами, но сомневалась, чтобы она бросила Каса. И все равно я с ней поговорю.

– Так где ты был? – спросил Кас, потянувшись за ломтиком говядины из упаковки на столе. На улице уже стемнело – за окнами черное, усыпанное звездами небо. Мне хотелось посидеть и полюбоваться ими, пользуясь последней ночью в Тахо, прежде чем мы уедем в неизвестность.

– Пытался вернуться в Орегон, но испугался при виде билборда с моей распрекрасной физиономией. – Джеймс подмигнул мне в знак того, что шутит.

Даллас засмеялась:

– Такой плакат будет отвлекать тех, кто за рулем.

– Так и есть, – нашелся Джеймс. – На обочине столпились туристы с фотоаппаратами, возникли пробки… Я понял, что за мной ведется охота, и пару дней прятался по лесам, пока не напал на ваш след. Было одиноко, зато я узнал свое тотемное животное. – Он ухмыльнулся. – Это петух.

– Прекрати, – смеясь, я стукнула его по плечу. Джеймс продолжал рассказывать нелепые истории, старательно обходя то, что случилось с его отцом. Это дело личное, и он предпочитал не распространяться. Даллас вроде бы повеселела, и в ее внимании не чувствовалось угрозы. Не то что раньше.

Релм, мрачный как туча, сидел в конце стола. Даллас поглядывала на него, но была еще слишком обижена, чтобы вовлечь его в разговор. Мне претило знать эпизоды жизни Даллас, которые она не помнит. Чувствует ли она в глубине души, что когда-то любила Релма? Не жестоко ли утаивать от нее такое?

Словно прочитав мои мысли, Релм отодвинул стакан и смотрел на Даллас, пока она не обернулась.

– Можно с тобой поговорить? – попросил он.

– Нет, – фыркнула она и повернулась к Джеймсу. Релм взял ее за руку, отчего Даллас вздрогнула.

– Мне надо с тобой поговорить, – повторил он агрессивнее. С другого конца стола на Релма мрачно взглянул Кас.

– Оставь ее в покое, – серьезно сказал он. – Оставь.

Некоторое время они напряженно смотрели друг на друга.

– Нет, – Релм сжал губы. – Они тебе не достанутся, Касанова. Ни Даллас, ни Панацея. Думаешь, я не заметил, что ты ищешь таблетку?

Кас вскочил. Чашка со звоном полетела со стола на пол. Все опешили – никто не ожидал такого шоу Дикого Запада. Джеймс выпрямился на стуле, готовый к драке.

Даллас поразилась неожиданной горячности Каса, странной, если вспомнить, что они только друзья. А я не поняла, при чем тут Панацея.

– Давай выйдем, – прорычал Кас. Сперва казалось, что речь идет о выяснении отношений по-мужски, но Релм серьезно кивнул. Кас, ни слова не сказав Даллас, вышел, грохнув дверью с москитной сеткой.

Релм постоял немного, но Даллас не поднимала взгляд. Он обошел стол, на ходу коснувшись моего плеча – Джеймс и Даллас не заметили. Я обернулась, соображая, что, черт возьми, происходит. Релм действительно решил извиниться перед Даллас или бесится оттого, что вернулся Джеймс?

Даллас чертыхнулась и поднялась из-за стола.

– Ну какой кретин, – с досадой сказала она. Она не желала с ним разговаривать, но внимания Релма оказалось достаточно, чтобы у нее испортилось настроение. Релм называл ее нестабильной, но он сам отчасти виноват в таком диагнозе. Даллас перенесла нешуточную психотравму, он не имел права лезть ей в душу. Словно в подтверждение этого Даллас бросила свою упаковку мясных ломтиков на стол и гневно вышла.

Джеймс взглянул на меня, приподняв брови.

– Из-за чего это все? – спросил он. – Неужели Даллас и Кас…

– Оба отпираются, – ответила я. – Клянутся, что просто друзья. В любом случае я готова ехать. Им нужна Панацея, а не мы. – Я вдруг осознала, что таблетка осталась в комнате. После увиденного у меня разыгралась паранойя: мне срочно захотелось проверить, как там Панацея. – Давай-ка наверх сходим.

Джеймс не стал шутить на эту тему, заметив мою настороженность. Мы поднялись в комнату, и я первым делом проверила внутренний карман спортивной сумки. Пакетик с таблеткой лежал там вместе с визиткой Келлана Томаса. Я их не потеряю.

– Что происходит? – Джеймс прикрыл дверь и сел на кровать. – Неужели мятежники охотятся за Панацеей?

Я покачала головой, стараясь понять, отчего у меня так неспокойно на душе.

– Нет. По крайней мере, не в открытую. У них цель, чтобы таблетка не досталась Программе. Мне кажется, Причард представлял собой угрозу для Панацеи, но, может быть, я ошибаюсь. В общем, решать нам. – Я снова подумала о Причарде, надеясь, что в будущем мы еще поговорим. Если он поймет риск, связанный с приемом Панацеи, то придумает иной препарат, позволяющий противостоять Программе. Может, у этой истории еще будет хеппи-энд.