© Suzanne Young, 2014

© Перевод. О.А. Мышакова, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

За четыре года самоубийства достигли масштабов эпидемии – каждый третий подросток умирает подобным образом, но недавние исследования выявили всплеск самоубийств и среди взрослых, развенчав миф, что причина кроется в вакцинации младенцев или бесконтрольном приеме антидепрессантов.

Программа является единственным превентивным методом, но его применяют не ко всем. Ввиду распространения эпидемии власти готовят новый закон, который вступит в силу уже в этом году: все подростки до восемнадцати лет обязаны проходить модификацию поведения в Программе. Опираясь на результаты других экспериментальных начинаний, инициаторы надеются искоренить эту болезнь у будущих поколений: специалисты Программы утверждают, что стабилизация настроения в сочетании с терапией памяти приводят к стопроцентному излечению.

Информация об обязательном лечении вскоре будет обнародована, но одно можно сказать уже сейчас: Программа наступает.

Джеймс смотрел вперед, не реагируя на мои слова, – видимо, от шока. Я проследила за его взглядом: через ветровое стекло видна пустая парковка у заброшенного придорожного круглосуточного магазина – окна заколочены фанерой, белый сайдинг исписан черными граффити. В каком-то смысле мы с Джеймсом как этот брошенный магазин: наши прежние личности надежно заперты, а мир продолжает жить своей жизнью. Нам полагалось принять эту перемену и следовать правилам, но мы пошли против всех правил.

Уличные фонари начали выключаться – солнце из-за гор осветило туманный горизонт. Уже почти пять утра, надо ехать, если мы хотим успеть до появления блокпостов. Мы только что пересекли границу Айдахо, скоро и здесь введут «Эмбер алерт», чтобы нас перехватить и вернуть.

Программа печется сугубо о нашей безопасности.

– Значит, существует таблетка, – тихо повторил Джеймс, наконец очнувшись. – Майкл Релм оставил тебе лекарство, способное вернуть воспоминания. – Он повернулся ко мне: – Но он дал тебе только одну таблетку.

Я кивнула, глядя, как осунулось красивое лицо Джеймса, почти как в начале его болезни. После выхода из Программы Джеймс искал способ узнать наше общее прошлое. В заднем кармане джинсов, в сложенном пластиковом пакете у меня лежала маленькая оранжевая таблетка, ключ к секретам. Но я сделала свой выбор: риск слишком велик, возможен рецидив депрессии. Вспомнятся горе, перенесенные страдания. В ушах звучало сказанное на прощание сестрой Релма: «Порой единственная реальность – это настоящее». Сейчас, сидя рядом с Джеймсом, я точно знаю, кто я.

– Ты же не собираешься ее принимать? – спросил Джеймс, осторожно поглядывая на меня голубыми глазами. Трудно поверить, что еще вчера мы целовались у реки, забыв обо всем и упиваясь свободой.

– Таблетка все изменит, – сказала я. – Я вспомню себя, но никогда не стану прежней, только вернется горе от потери брата. Да и других я наверняка теряла… Мне нравится быть здесь и сейчас, рядом с тобой, Джеймс. Я хочу, чтобы мы были вместе, и боюсь все испортить.

Пригладив светло-золотистые волосы, Джеймс длинно выдохнул.

– Я никогда не оставлю тебя, Слоун. – Он выглянул в окно – собирались тучи. Ливня нам не миновать, это лишь вопрос времени. – Мы вместе, – решительно сказал он, снова взглянув на меня. – Но раз существует лишь одна таблетка, я никогда ее не приму. Не сделаю этот выбор без тебя.

Сердце переполняли чувства – Джеймс выбирал жизнь со мной, жизнь, о которой я мечтала (кроме той части, где нас преследует Программа). Я положила руки ему на грудь. Джеймс привлек меня к себе.

Он облизнул губы, но поцеловал меня не сразу.

– Оставим таблетку на тот случай, если позже передумаем, так?

– Читаешь мои мысли.

– Ты умная, – прошептал Джеймс и поцеловал меня. Я гладила его щеки, растворяясь в нем, бормоча, что люблю его, но ответ заглушил нестерпимый визг покрышек.

Джеймс обернулся как ужаленный, хватаясь за ключ в зажигании: рядом с визгом остановился белый фургон, зажав наш внедорожник у бетонного разделителя.

Меня охватила паника, от которой стало трудно дышать. Я закричала Джеймсу ехать, таранить фургон, если надо. Не вернусь в Программу, не дам снова себя стереть! Джеймс рванул на себя рычаг передач, готовый резко его опустить, когда дверца фургона открылась и на землю спрыгнул водитель. Я недоуменно наморщила лоб: ни белой куртки, ни гладко зачесанных волос хендлера.

Фургон вела девушка в футболке с «Нирваной» и высветленными дредами, разметавшимися по плечам. Высокая, невероятно тоненькая, ярко-красные губы, а улыбка выдавала огромную щель между передними зубами. Я тронула за локоть Джеймса, сидевшего с таким видом, будто готов переехать эту девицу:

– Подожди.

Джеймс взглянул на меня как на сумасшедшую, но с другой стороны фургона на подножку вышел парень, глядя на нас поверх двери. Под глазами полукруглые синяки, распухший нос – его побитый вид заставил Джеймса остановиться и убрать ногу с педали газа.

Девушка подняла руки:

– Расслабьтесь, мы не из Программы!

Джеймс опустил стекло, не выключая мотора, готовый рвануть с места и сбить ее в любую секунду.

– Тогда кто вы, черт побери?

Девушка улыбнулась еще шире и оглянулась на своего спутника.

– Я Даллас, – представилась она. – Релм эсэмэской просил вас найти.

Услышав имя Релма, я попросила Джеймса выключить мотор, с облегчением выдохнув, что с моим другом все в порядке.

Даллас подошла – ботинки гулко стучали по асфальту, встала у машины и уставилась на Джеймса, приподняв темную бровь.

– Релм не рассказывал, какой ты красавчик, – не без иронии бросила она. – Непорядок.

– Как вы нас нашли? – спросил Джеймс, не обращая внимания на ее слова. – Мы ехали на границу к Лейси и Кевину, но там везде патрули, еле прорвались…

Даллас кивнула на внедорожник:

– По маячку в мобиле, вам его сестра Релма дала. Очень удобно, но пора избавиться от телефончика.

Когда мы садились в машину, черный телефон уже лежал на центральной консоли, как и спортивная сумка с вещами на заднем сиденье, и две сотни долларов. Но неужели все уже произошло и мы теперь в рядах мятежников? Если так, они вовсе не такие крутые.

– Ваши друзья, – продолжала Даллас, – не доехали. Плачущую Лейси мы нашли в ее «фольксвагене». Кевин так и не появился. Остальное она вам сама расскажет.

У меня упало сердце. Что случилось с Кевином?

– Где Лейси, как она?

– Взрывная, как петарда, – засмеялась Даллас. – Со мной говорить отказалась. Я отправила Каса успокаивать и уговорить выйти из машины, так она ему нос сломала. Пришлось ее усыпить, но не волнуйтесь, воспоминания мы не крадем, – произнесла она загробным голосом, будто Программа – детская страшилка, вроде подкроватных монстров. Интересно, в уме ли девушка вообще? – Короче… – Даллас вздохнула и сунула руки в задние карманы джинсов, – сейчас ее везут в безопасное место. Если не хотите, чтобы вас поймали, предлагаю вам тоже выйти из машины и следовать за мной.

– В этом фургоне? – фыркнул Джеймс. – Ты считаешь, что здоровенный белый фургон не привлекает внимания?

– А вот представь себе. В таких разъезжают хендлеры, а не подростки в бегах. Джеймс – тебя же Джеймс зовут, да? – ты, конечно, красавчик и все такое, но умом, судя по всему, не блещешь, поэтому веди свою маленькую подружку в фургон, чтобы нам здесь долго не торчать.