Эта весть была возвещена публично, провозглашена с кафедр и прибита к дверям церквей. Верующие Тулузэ, Лаурагэ, Кверси и других мест узнали, что в день праздника Троицы года сего 1309, Монсеньор Бернард Ги из Ордена Братьев–проповедников, инквизитор еретических извращений, поставленный в Тулузе понтификальной властью, а также Монсеньор Гайлард, епископ Тулузы, собираются провести Сермон, торжественную службу для народа, достойных горожан, королевского сенешаля и капитулов города, у портала кафедралирае 9, Монсеньор Бп___________________________________________________________________________________________________________ьного собора Сен — Этьен. Некоторые верующие из бургад, уже представавшие перед судьей, но вина которых была признана незначительной, и их не оставили в тюрьме, получили в этот день вызов явиться в Тулузу и выслушать приговоры. Они знали, что на паперти собора возле старого кладбища им предстоит присоединиться к своим товарищам по несчастью и родственникам, обвинения против которых были более тяжкими — их будет стеречь тюремная стража, а приговоры их будут значительно суровее.

Гийом и Арнот Меркадье пришли в Бельвез сообщить, что они уходят в Тулузу, чтобы сопровождать младшего брата Жаума, получившего вызов явиться для отбытия покаяния. Мальчику, не признавшемуся в слишком тяжких грехах, грозило осуждение на ношение крестов. Он хотел бежать, добраться хотя бы до Гаскони, начать новую жизнь далеко отсюда. Но братья запретили ему, опасаясь привлечь внимание инквизитора к остальной семье, полностью вовлеченной в дела Церкви. Пока что, каким–то образом, им удавалось обходить все ловушки. К тому же, Санс, один из пяти братьев Меркадье, пошел еще дальше и принял крещение добрых христиан. Потому подросток должен был явиться по вызову, а старшие братья, затерявшись в толпе, должны будут слушать и сохранять в своей памяти и сердце приговоры всех верующих, которых назовут в этом печальном списке. Они передадут их имена добрым людям, чтобы те молились за них. Конечно же, в первую очередь речь идет о Пейре Бернье и Гийоме Фалькете, но также и о стольких друзьях из Борна, Верльяка и других мест… Возвращения братьев Меркадье ждали и боялись.

Первым желанием Гильельмы было попроситься идти с братьями Меркадье в Тулузу, но потом она отказалась от этого. Она боялась, что если взглянет в лицо инквизитору, почувствует, как вокруг нее ревет водоворот враждебного мира, ее неминуемо захлестнут слишком сильные эмоции. Потому что когда она только думала о тех осужденных на ношение крестов несчастных людей, которых она видела в Карамане вместе с братом, Пейре Маури, в ней поднимались злые и гневные мысли. Она чувствовала себя такой бессильной, зная, что Бернат в опасности, а ей даже трудно вообразить, с чем ему приходится сейчас бороться. Шесть или семь недель прошло с тех пор, как она услышала новость о побеге молодого человека и его товарищей. И все эти долгие недели никаких других новостей о беглецах не было. Гильельма уже не знала, чего еще ждать, и ждать ли вообще чего–либо. Отсутствие Берната обострило в ней чувство враждебности мира, усилило его чужеродность, расширило и углубило угрозы, которые он таил для нее. Гильельме казалось, что она идет по тропкам, а те обваливаются у нее под ногами. По тропкам, ведущим неизвестно куда.

Печальная и напряженная, она могла в эти дни взять себя в руки и успокоиться, только абсолютно и безгранично посвятив себя делам Церкви, потому что это невидимыми и неразрывными нитями связывало ее с Бернатом. Потому что вера и верность Берната были верой и верностью ее самой и всех им подобных. Единственной ее страстью стало полное растворение в неспокойной и небезопасной семье верующих. Она служила добрым людям всем, чем могла, помогала им во всех их миссиях: она разрывалась ради них на части, стирала простыни и рубахи, чинила им одежду, собирала для них хлеб и кое–какие деньги, вела их по дорогам, первой входила в сомнительные дома, стучала в двери нуждающихся в утешении больных, бросалась в ночь передавать их послания.

Чаще всего она спала в доме у Раймонда Дюрана, в Бельвез, там, где той последней зимней ночью Бернат всё никак не мог сказать ей «прощай», а только сжимал ее в объятиях. Бывало, что ей приходилось проводить ночи, следя за темной дорогой и слушая стрекот сверчков, а иногда и пение соловья, в нескольких шагах от какого–нибудь темного дома, где умирал верующий, и где находились добрый человек Пейре де Ла Гарде и его послушник Пейре Фильс. Иногда она спала несколько часов в борде у Саллес, возле Верльяка, на берегах Теску, перед тем, как идти в Борн, или возвращаться в Бельвез с какой–нибудь вестью для Старшего, Пейре из Акса, от его духовных братьев — Санса Меркадье или Пейре Санса. Она решалась заходить всё дальше и дальше, унося послания во всё более отдаленные места, на затерянные среди холмов хутора друзей. Теперь она хорошо знала эту местность. Она стала молчаливой, от нее редко можно было услышать лишнее слово. Иногда можно было видеть ее исхудавшую фигурку, как она неподвижно стоит, прислонившись спиной к дереву, задрав острый птичий носик к облакам, и следит за их полетом, подставив ветру решительный подбородок. А потом она снова искала утешительного присутствия добрых людей.

В этот майский день, насыщенный роскошью зелени и цветов, пением птиц, жужжанием насекомых, она, как и все в Бельвез, ожидала возвращения из Тулузы братьев Меркадье. В последнее время ожидание стало для нее частью жизни. Одним ожиданием больше, какая разница? Каждый день, спрятавшись в тени и наблюдая за дорогой, или заняв руки тяжелой работой, она вызывала в памяти образы всех тех, кого любила. Всех людей, составлявших часть ее мира, в которых она находила опору и поддержку. Тех, которые уже не вернутся, мучеников, погибших на кострах Церкви, что сдирает шкуру — доброго христианина Жаума из Акса, проповедовавшего как ангел, госпожу Себелию Бэйль с ее несравненной улыбкой. Добрую На Себелию, убеждавшую ее брата, Пейре, забрать Гильельму от злого мужа. И всех других мучеников, сожженных за то, что вновь впали в ересь, и с которыми у нее не было времени подружиться, а насилие и смерть вырвали их из рядов живущих.

Но больше ей нравилось думать о других, о тех, кто умер, получив утешение и вошел в Царствие — о старой Бернарде, подарившей Гильельме обручальное кольцо, о Мартине Франсе из Лиму и его жене Монтоливе, о даме Бараньоне из Сен — Сюльпис, и о доброй женщине, жившей на улице Этуаль, которую она так никогда и не встретила — об Оде Буррель, монашеское имя Жаметта… Но она думала и о тех, за кого переживала, за томившихся в Муре. Тех, кого держал в тюрьмах инквизитор Бернар Ги, и кто, возможно, сейчас, в Тулузе, выслушивает свой приговор. О здоровяке Пейре Бернье, который последним видел Берната, и его жене Сердане; о Гийоме Фалькете, что вот уже два года находится во власти инквизитора; о даме Бланше де Фергюс, этой достойной пожилой женщине и ее сыне Витале. О тех, кого держал в застенках Каркассона инквизитор Жоффре д’Абли — о верующих из Разес, арестованных первыми, о братьях и отце Берната, старом Эн Белибасте из Кубьер, уже, возможно, умершем в Муре; о тех, кого сейчас допрашивает инквизитор — о верующих из Сабартес и земли д’Айю, Гийоме Бенете и Гийоме д’Эн Риба. И обо всех остальных, кого поймали в свои сети оба инквизитора. И в Монтайю, и в Бельвез. Теперь Монтайю стала островом, отколовшимся от большой земли и уплывавшим вдаль. В прошлом году Гильельме привалило нежданное счастье, и она смогла, вместе с Бернатом, снова увидеться со своей матерью Азалаис, с отцом Раймондом Маури, братьями Гийомом, Жоаном и Арнотом. Ее родители постарели, на них лежала печать тревог и забот. Увидит ли их еще раз в этом мире? Но и она сама, Гильельма, словно увязала в зыбучих песках. Сможет ли она дальше следовать своей дорогой? Сможет ли она пойти так далеко, как это будет нужно, чтобы служить добрым христианам? Пока что, из всего небольшого отряда добрых людей один лишь Жаум пал жертвой злобной Церкви, которая сдирает шкуру. Она надеялась, что Фелип де Кустаусса и Гийом Белибаст живы, и рано или поздно дадут о себе знать. Чтобы придать себе мужества, Гильельма перебирала в памяти добрых людей, еще оставшихся в этом мире. Тех, кого она не знала совсем, или едва видела, тех, кто ушел в Ломбардию. Мессер Бернат, диакон, и Пейре — Раймонд де Сен — Папуль, красивый мужчина, как говорят. И Понс из Акса, сын доброй На Себелии, и Понс из Авиньонет, что в Лаурагэ. И тех, кого она плохо знает, проповедующих где–то вдали — стареющего Амиеля де Перль и юных Арнота Марти и Рамонета Фабре. И, наконец, наиболее ей близких — Гийома из Акса и Андрю де Праде, и особенно тех, по ком тоскует ее сердце, Старшего, Пейре из Акса, и Пейре Санса с сияющим взглядом. Она не забыла ни юного Санса Меркадье, подмастерья ткача из Сен — Сюльпис с огненной шевелюрой, который тоже теперь проповедует и несет утешение в далеких селах и хуторах, ни Пейре Фильса, их надежду на будущее, послушника и ученика Пейре де Ла Гарде.