Солдаты!
В деревне, в доме Маури, Гильельма и Бернат готовились к скорому отбытию, назначенному на вечер этого дня. Бернат положил на самое дно котомки, между аккуратно сложенной рубахой и выпеченным Азалаис хлебом, кожаный футляр с письмом доброго человека Гийома из Акса, которое тот написал своему брату, Старшему, Пейре из Акса, а также всем остальным братьям, осуществляющим подпольное служение в Тулузэ и Альбижуа. Гильельма взяла у матери иглу и принялась чинить штаны, порванные во время путешествия. Когда раздались крики, они не успели ни одеться, ни собраться. «Солдаты!»
Гийом Маури вбежал в дом:
— Они несут штандарт де Фуа. Они из гарнизона Лордата, с кастеляном во главе. Они уже возле замка, скоро будут здесь, говорят, что они собираются обыскивать все дома. Они приближаются. Бегите немедленно.
Перепуганная Азалаис открыла маленькую дверцу с той стороны фоганьи, что примыкала к овчарне. Гильельма схватила свой камзол, Бернат тянул ее за руку, они кинулись наружу. Она подумала, что они забыли плащи, но это было не так уж важно. Им они были не очень нужны, приближалось лето. «Добрые люди!» — закричал Бернат. Нужно было спасать добрых людей, которые прятались у Раймонда Белота.
— Не беспокойтесь, — быстро сказал Гийом Маури, выглядывая из–за стога соломы, освещенного ярким солнцем. — Этим уже занялся Арнот Видаль. Бегите к урочищу Фруаде. С ними всё будет хорошо, они там к вам присоединятся.
Урочище Фруаде, открытое к северу, над Гасейль — Гильельма хорошо знала это место. Она также знала тайную дорогу туда, и могла показать ее. Теперь она вела Берната. Они проскользнули, пригнувшись, вдоль длинных садовых оград, по окраине деревни, и медленно спустились с другой стороны холма, не забывая укрываться за кустами. Из Монтайю раздались громкие голоса, резкие и отрывистые возгласы, а потом послышались крики и плач. Миновав овины, они было повернули к террасам, оставив по правую руку ущелье Пишака, как тут Гильельма и сама не удержалась от вскрика. Прямо перед ними стоял какой–то высокий и крупный человек, перегораживая им путь.
— Ты кто, юноша или девица? И куда это вы так спешите, вы двое?
Это был графский солдат. Очевидно, вокруг деревни и по всему откосу расставили солдат, чтобы перекрыть дороги, пока не будут обысканы все дома. Хотя этот человек был вооружен и имел военную сноровку, Гильельма была поражена молниеносной реакцией Берната, который поднял с земли большой камень и швырнул его в солдата. Тот, пораженный в голову, упал наземь, а Бернат опять схватил Гильельму за руку и рванул ее, скрываясь за ближайшей оградой. Они побежали в сторону гор. Теперь они пробирались по руслу ручья, камни летели у них из–под ног. Над лесом Гасейль Гильельма схватила Берната за рукав, быстро оглядевшись вокруг. Они остановились отдышаться. Но снова надо было бежать, снова подниматься вверх, прячась за скалами, скрывавшими их из вида деревни. Она показывала ему направление. Они бежали, пока хватало дыхания, пока, наконец, не упали в тенистые объятия урочища Фруаде.
В это время пастушки в урочище Гасейль, боясь даже пошевелиться, увидели, как по дороге, поднимающейся из Монтайю, приближаются трое мужчин. Они шли решительным и быстрым шагом. Жоан Пеллисье приблизился к дороге и узнал Арнота Видаля, который, проходя мимо Пейре Бейля, поздоровался с ним, как ни в чём ни бывало. Жоан Пеллисье тоже машинально поздоровался, не отрывая глаз от двух следовавших за ним мужчин. Они выглядели как лесорубы, но он не мог их узнать. Они были одеты в широкие коричневые баландраны, которые, развеваясь, приоткрывали взгляду их зеленые и голубые одежды. Они были не очень молоды, эти лесорубы, но шли твердой поступью и несли топоры на плечах. Лицо одного из них, когда полы его капюшона приподнялись, выглядело загорелым и насупленным. Лица другого не было видно, разве что красивую, начинающую седеть бородку и кончик носа. Они перепрыгнули межевую стену, пересекли луг Белотов, поднялись по лугу, охраняемому Жоаном Марти, поздоровались и с ним, и пошли по направлению к урочищу Фруаде. Жоан Маури замер на месте и, всё еще держа за руку маленького брата, с облегчением вздохнул. Он хорошо знал этих двоих. Он часто видел их у себя дома, в обществе отца или брата Гийома. Он знал обоих добрых людей.
Вот уже Арнот Видаль и его спутники исчезли в лесу Гасейль. Тогда юные пастухи молча сбились в кучку поближе друг к другу. Жоан Марти перепрыгнул межевую стенку. Они стояли группками, украдкой бросая друг на друга взгляды, и молчали, напуганные этими событиями, о которых они не осмеливались ни говорить, ни слушать. Но маленький Арнот Маури, худенький белобрысый мальчик, стал спрашивать, когда же они вернутся в деревню, ведь уже минул полдень и ему хочется кушать. Но что происходит там внизу?
— Никто не будет нас искать, — сказал Пейре Бейль, — но мы должны дождаться вечера, чтобы вернуться с овцами домой. Возможно, солдаты уйдут, так и не встретившись с нами…
Сверху, позади них, появился Арнот Видаль. Он вышел из леса Гасейль один, с толстым буковым стволом на плече, в который он глубоко вогнал свой топор. Он спускался с гор с непринужденностью дровосека, ушедшего в лес на заре и возвращающегося оттуда к обеду. Его лицо было хмурым. Пейре Бэйль и Жоан Марти закричали ему:
— А те дровосеки? Они, наверное, из Лавеланет! Мы их здесь не видели…
— Конечно, — ответил Арнот Видаль, улыбаясь. — Это дровосеки с низины…
Он подошел к мальчикам.
— Что нам делать, Арнот? — спросил Пейре Бэйль.
— Оставайтесь здесь, мальцы, сидите тихо и ждите вечера. В деревне никто о вас не спрашивал. Вы ничем не рискуете. Это не вас ищут. Ваше дело — пасти овец ваших отцов, и никто вас ни в чем укорять не будет. Но вам не стоит ничего никому говорить о дровосеках…
Над ними, высоко, на склоне горы, под укрытием деревьев, буков и черных елей, войдя в урочище Фруаде, оба добрых человека, наконец, перевели дыхание. Ничего не было слышно, только доносилось одинокое пение дрозда да свист ветра.
— Велико мужество и хладнокровие Арнота, — сказал Бернат, — вы смогли среди бела дня выйти из Монтайю, выскользнуть из–под носа солдат — я бы никогда не поверил, что такое возможно!
— Но на лугу одного стражника мы таки встретили! — сурово воскликнул Андрю де Праде. — Он лежал поперек дороги, сразу возле садов… Арнот Видаль оттащил его вниз, к подножию скалы, к обочине…
— Он не был мертв, — вмешался Гийом из Акса, сверля Берната своим синим, очень пронзительным взглядом. — Я склонился к его груди и прислушался. Он дышал. Его очень сильно ударили…
Бернат отважно выдержал взгляд человека Божьего.
— Я не мог рассчитать силу удара. Только так мы смогли пройти. И только поэтому и вы смогли пройти… Но я испытываю большое облегчение от того, что он не умер. Какое ужасное зло охватило людей из Фуа, раз они теперь получают приказы прямо от инквизитора Каркассона!
— Да, я видел эти мрачные фигуры рядом с Арнотом дю Пеш, кастеляном Лордата, который и командовал всем парадом, — вздохнул добрый человек Гийом из Акса, — эмиссары Монсеньора Жоффре д’Абли. Храни Бог Церковь и ее добрых верующих…
— Добрые христиане, вам нужно теперь хоть немного отдохнуть, — сказал, помолчав немного, Бернат. — Здесь, в этом укрытии, нам ничего не угрожает. Рядом — хороший источник под Балагес, а в моей котомке есть хлеб. Мы уйдем завтра утром, когда Арнот Видаль подаст нам сигнал, что дорога свободна. Мы сделаем всё, чтобы увести вас на север, покинуть горы и обойти Сабартес.
Тогда заговорила Гильельма, очень ясным и удивительно твердым голосом.
— Я знаю, где пройти, — сказала она. Все трое мужчин уставились на нее. Она откинула капюшон, открыв лицо в ореоле взвихренных остриженных кудрей, ее глаза сияли. — Мы повернем на Балагес, — объясняла она, показывая на золотящиеся под солнцем вершины гор. — Обойдем скалу Кверкурт, а потом спустимся через перевал дель Тейль. Потом мы пойдем через Гебец и попадем прямо на Ниор де Саулт. А уже из Саулт можно идти любой дорогой…
