— Благословите и помилуйте нас, — громко сказал Фелип.

— Добрые христиане, прошу благословения Божьего и вашего, — выдохнул Гийом.

Его исхудавшее от постов и ночных бдений лицо выглядело старше, а черты стали более резкими. Вся округлость и нежность этого лица, казалось, исчезли бесследно. Он был также чисто выбрит старым мастером из Фергюс, и это только подчеркивало правильность его черт. На этом осунувшемся, озабоченном и виноватом лице глаза казались очень черными и дикими, что придавало ему еще большее сходство с Бернатом. Когда Гийом получил благословение добрых людей, он поднялся, а Старший, Пейре из Акса, дал ему свою Книгу Писаний и начал проповедь о священной молитве Отче Наш, которую прежде всего следовало принять будущему христианину.

— Гийом, ты должен осознать, что стоишь сейчас в присутствии всей Церкви Божьей, и значит, перед Отцом, Сыном и Святым Духом. Ибо где истинные христиане, там собрана Церковь, и там Отец, Сын и Дух Святой, как сказано в божественном Писании. И Христос сказал в Евангелии от святого Матфея: «Ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». И в Евангелии от святого Иоанна сказано: «Кто любит Меня, тот соблюдает Слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и мы придем к Нему, и обитель у Него сотворим».

Длинной была проповедь Старшего о слове Божьем и священной молитве, усыпанная цитатами из Святой Книги. Никто из верующих, собравшихся на это Рождество в Фергюс, никогда еще не участвовал в consolament посвящения. Они знали только consolament счастливого конца для умирающих, тех, кто спас свои души, которым повезло, как некоторым их близким, как юной Серене несколько месяцев назад. Всех захватила и впечатлила суровая литургия Церкви, открывшаяся перед ними этим вечером. Тем временем Пейре из Акса обращался к будущему христианину:

— Гийом, желаешь ли ты получить Священную Молитву Господа Нашего, и сохранять ее во все время жизни твоей, в целомудрии, праведности и покорности, и во всех остальных добродетелях, которые Господу будет угодно даровать тебе?

— Да, я желаю, — ответил неофит срывающимся от волнения голосом. — Молите Отца Святого, чтобы Он дал мне такую силу…

— Пусть Бог одарит тебя благодатью этой молитвы ради славы Своей и твоего спасения. Говори же вслед за мной, слово за словом, эту Священную Молитву.

Отче Святый, Боже правый добрых духом, — стала говорить про себя Гильельма, чувствуя недолимое желание помолиться так, как она могла…

— Отче наш, который на небесах, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, — говорили вместе одним голосом Гийом Белибаст и Мессер Пейре Отье.

После первого ритуала передачи Священной Молитвы Отче Наш в церемонии наступил небольшой перерыв. Верующие, долго стоявшие неподвижно, стали переминаться с ноги на ногу, перекидываться несколькими словами, искали места поудобнее, чтобы можно было прислониться к стене. Гийом Белибаст остался один. Он стоял в нескольких шагах от одетых в черное добрых людей, к которым присоединился и Фелип де Кустаусса. Гильельма видела только крепкую как у молодого бычка спину Гийома, его плечи, понурившиеся под складками капюшона. Он совсем обессилел, думала она. Три недели абсолютных постов и тяжелых испытаний. Жалость к Гийому Белибасту судорогой сжала сердце. К тому же ей было хорошо известно, как он слишком легко поддается эмоциям. Даже сейчас было заметно, как напуган бывший пастух, какая оторопь берет его от обязанности произносить вслух и публично все эти красивые ритуальные формулы, принятые в Церкви Божьей. Но и Гильельма, и его брат Бернат, прекрасно знали, что за этими согбенными плечами скрывается нерушимая воля. Гильельма и Бернат. Они искали друг друга в толпе, и вот их взгляды встретились.

Но вот Фелип де Кустаусса вновь занял место возле своего послушника, и Старший, Пейре из Акса, продолжил проповедь для Гийома Белибаста. Вновь он дал ему в руки Книгу Евангелий и долго говорил ему о значении крещения Духом, крещения посвящения и покаяния, которое тот хочет получить. Долго он рассказывал о том, какова эта святая Церковь, в которую неофит просит его принять.

— Церковь Божья не из камня и не из дерева, и ни из чего иного, сделанного руками человеческими. Эта Святая Церковь есть собрание верных и святых, принадлежащая Иисусу Христу, и она будет принадлежать Ему до скончания веков, как сказал Господь наш в Евангелии от святого Матфея: «Се, Я с вами во все дни до скончания века…»

Церковь Божья получила такую власть от Господа Нашего, что по ее молитве отпускаются все грехи, как сказал Христос в Евангелии от святого Иоанна: «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся…»

Эта Церковь остерегается убийств и не воспринимает убийства ни в каком виде, — продолжал Старший кротко, и, сделав небольшую паузу, протянул руку к Гийому в жесте благословения и защиты.

Послушник опустил голову. Церковь добрых христиан, только она одна может простить его грех. Очень внимательно слушал он дальше, что Церковь Божья остерегается осуждать, лгать, клясться, злословить и богохульствовать, и что она принимает эти и иные заповеди как закон жизни, чтобы быть подобной своему главе Иисусу Христу и поступать так, как Он поступал.

И тогда Пейре из Акса обвел своим глубоким синим взглядом всех братьев, потом всех верующих, мужчин и женщин, собравшихся здесь этой зимней ночью в скрытом от злых взглядов доме, чтобы послушать его слова. Его лицо помрачнело, и внезапно он бросил им слова, отдавшиеся в их сердцах звоном ужаса, и в то же время преисполненных великого мужества:

— Эта Церковь страдает от преследований, и принимает мученичество во имя Христа, так же как и Христос пострадал, чтобы показать нам дорогу, и как Он сказал в Евангелии от святого Иоанна: «Если Меня гнали, то будут гнать и вас». И еще Он сказал в Евангелии от святого Матфея: «Блаженны гонимые за правду, ибо их есть Царствие небесное… Вот, Я посылаю вас как овец среди волков… И когда будут гнать вас в одном городе, бегите в другой…»

Суровым стал теперь тон доброго человека, проповедовавшего как апостолы в мире, который во зле лежит:

— Заметьте, как эти слова Христа противоречат злобной Церкви Римской. Ибо ее не преследуют за правду, это она преследует и приговаривает к смерти всякого, кто не желает соглашаться с ее грехами и преступлениями. И она не бежит из города в город, но господствует над городами, селами и провинциями, восседает посреди роскоши и величия мира сего, и приказывает королям, баронам и князьям. И самое главное, она преследует и приговаривает к смерти святую Церковь Христову, которая переносит эти муки с терпением, подобно овцам, что не могут защищаться от волков. И так же говорит и святой Павел: «За Тебя умервщляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание».

Ропот поднялся среди верующих. Слышался голос Берната Белибаста, стоявшего возле Пейре Бернье: две Церкви, одна прощает, другая сдирает шкуру!

— Взгляните, что сказал апостол Иоанн в своем Первом Послании, — более мягко продолжил Старший. — «О, братья, не удивляйтесь, что мир ненавидит нас…»

И далее он стал объяснять, что означает consolament посвящения, которое должен получить Гийом Белибаст:

— Эта Церковь практикует святое духовное крещение Иисуса Христа, которое дается через наложение рук, и благодаря ему даруется Дух Святой. Иоанн Креститель ясно продемонстрировал это: «Идущий за мною будет крестить вас Духом Святым». И также, когда Господь Наш вознесся в славе небесной, чтобы приготовить место народу Своему, он научил святую Церковь уделять это крещение. Апостолы уделяли его, потому что оно было передано Христом Его Церкви, и с того времени передается и будет передаваться до скончания времен.

Старый проповедник замолчал, чтобы восстановить дыхание. Но все, что он сказал, все эти слова, изложенные предписанными ритуалом фразами, на самом деле содержали главные основания христианской веры. И все, что он говорил дальше, влекомый собственным вдохновением, критикуя насилия лживой Церкви Римской, все это только потому имело должный смысл, что воистину соответствовало букве и духу ритуала и позволяло Гийому Белибасту лучше подготовиться к пониманию истинного значения посвящения, которого тот ожидал. И послушник, стоя с ним лицом к лицу, и сосредоточенно глядя на него, наконец услышал из его уст эту последнюю правду.