— Проходите, мы говорили о вас.

Дэниэл закрыл дверь и остановился посередине комнаты.

— Вчера вечером и сегодня утром за вами приходили полицейские, — сказал Фостер.

— Лучше бы они посмотрели, кто у них в тюрьме на Пятой улице, — усмехнулся Дэниэл. — Они продержали меня там всю ночь.

— Только вас?

— Там было еще с полсотни человек. Вчера конные полицейские прочесывали улицы. Двух итальянцев вытащили прямо из парикмахерской.

— Люди, которых мы послали с вами, сказали, что вы куда-то исчезли.

— И все? — В голосе Дэниэла послышалась ирония. — Увидев казаков, они побежали так, что пятки сверкали. Правда, мне они сказали, что пошли за помощью.

— А нам они рассказали, что вы их бросили. — Не дождавшись ответа, Фостер продолжил: — Полиция ищет человека, убившего командира охранников. Посмотрите, что об этом пишут в газетах.

Дэниэл взглянул на заголовки. И нью-йоркские «Таймс» и «Геральд Трибьюн», и вашингтонская «Стар», и филадельфийский «Бюллетень» начинались со стереотипной фразы: «Охранник сталелитейного завода убит рабочими». Репортажи тоже не отличались оригинальностью, освещая главным образом убийство сержанта, но нигде не было рассказа о том, как полиция атаковала пикетчиков, тридцать из которых оказались в больнице.

— Впечатление такое, что мы убийцы, а они ангелы, — сказал Дэниэл, поднимая глаза на Фостера.

— Они только этого и ждали, и вот удобный момент избавиться от нас настал.

— По-моему, они лучше подготовились к предстоящим событиям, — сказал Дэниэл.

Фостер понял намек.

— Не совсем так, — быстро ответил он. — Сейчас к нам тоже пришла помощь, и мы можем перехватить инициативу.

— Тогда поторапливайтесь, — посоветовал Дэниэл. — Иначе, пока вы оповестите всю страну о случившемся, забастовка закончится.

Фостер с утомленным видом достал из кармана часы.

— Пора. Фотографы, наверное, уже готовы. А вы, — обратился он к Дэниэлу, — найдите кого-нибудь из репортеров и расскажите, как попали в тюрьму. Когда вернусь, мы поговорим.

— Меня здесь уже не будет.

— А где вы будете?

— Я уезжаю, — ответил Дэниэл. — Не хочу сидеть и ждать, пока сюда заявятся полицейские. Вы, по-моему, не собираетесь мне помогать.

— Ваше бегство будет воспринято как признание вины, — сказал Фостер.

— Я ни в чем не признаюсь. Но и перспектива быть распятым на вашем кресте меня тоже не очень-то радует.

Фостер помолчал.

— Что ж, — сказал он наконец, — тогда идите к кассиру и скажите, чтобы он выдал вам зарплату за все дни до конца недели.

— Спасибо.

— Подождите, — вмешался Мюррей. — Вот ключи от моей комнаты в гостинице Пени Стэйт. Когда соберетесь, приходите туда. После обеда я еду в Вашингтон и могу взять вас с собой. — Он протянул Дэниэлу ключ.

— Спасибо, я буду ждать вас там.

Около четырех часов дня большой черный «бьюик» выехал из Питтсбурга и по пятому шоссе покатил к Вашингтону. Рядом с Мюрреем сидел Дэниэл. Прошло около получаса, прежде чем Мюррей заговорил.

— Вы убили этого охранника? — спросил он, не отрывая глаз от дороги.

— Да, — не колеблясь ответил Дэниэл.

— Не лучшее из того, что вы могли бы сделать. Если вас осудят, это будет для нас большим ударом. Может, мы даже проиграем забастовку.

— Забастовка и так проиграна. Я понял это, когда увидел, что Фостер потерял контроль над ситуацией. Он как будто оцепенел, и все мои слова насчет того, что люди могут пострадать, до него просто не доходили. Мне кажется, он хотел не забастовку выиграть, а добиться чего-то другого.

— В каком смысле?

— Не знаю, — сказал Дэниэл. — Я не разбираюсь ни в забастовках, ни в политике, но мне кажется, тут дело нечисто.

— То есть, вы хотите сказать, бойни можно было избежать?

— Нет, сэр. Но и подставлять людей под дубинки тоже нехорошо. На месте Фостера я бы не стоял в стороне, а поговорил с шерифом. Ему беспорядки тоже не были нужны, с ним можно было договориться. Но мы не использовали эту возможность.

— Так вы действительно думаете, что забастовка проиграна?

— Да, сэр, — серьезно ответил Дэниэл. — Они подготовились гораздо лучше. Насколько я знаю, только полицейских у них было восемьсот человек, и они устроили настоящую облаву в итальянском квартале. Я никогда не поверю, что Фостер не знал об этом. Но что-то заставляет его идти вперед и вперед.

— Что вы теперь будете делать? — Мюррей взглянул на Дэниэла.

— Не знаю. Поезжу по стране, может, найду какую-нибудь работу.

— А вы не хотели бы поработать в Объединенном профсоюзе горняков?

— Что мне надо делать?

— Первые два года только учиться. Чтобы успешно защищать интересы рабочих, вам нужно набраться знаний и опыта.

— Где я буду учиться?

— В Новом институте социальных исследований. Это колледж в Нью-Йорке. Там вы получите диплом. За все платит профсоюз.

— А потом?

— Как сами решите, — сказал Мюррей. — Захотите — останетесь у нас, не захотите — мы никого насильно не держим.

Дэниэл задумался.

— А я смогу там учиться? — спросил он. — Я ведь даже школы не кончил.

— Думаю, да. Для начала вам надо будет усвоить только один урок.

— Какой?

— Самое главное в нашей работе — защищать интересы тех, кто доверил нам свои судьбы. Мы не можем позволить себе решать свои личные проблемы или кому-то мстить за их счет. Они этого не заслуживают.

— Вы хотите сказать… то, что я сделал, недопустимо?

— Да, — прямо ответил Мюррей. — Больше этого не должно повториться.

— И вы все-таки приглашаете меня к себе. Почему?

Мюррей искоса взглянул на Дэниэла, а потом вновь перевел глаза на дорогу.

— Я редко ошибаюсь в людях, и у меня есть предчувствие, что из вас что-то получится. Вы работали не покладая рук, иногда, глядя на вас, я вспоминаю свою первую встречу с Джоном Льюисом. У него тоже был очень сильный характер, к тому же он обладал даром предвидения.

— Джон Льюис великий человек, — ответил Дэниэл, — по-настоящему великий. Сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся походить на него.

— Кто знает, — задумчиво произнес Мюррей. — Но, я думаю, вам не надо никого копировать. Вы сами можете стать великим человеком.

— Мне ведь нет и двадцати.

— Я знаю, — спокойно сказал Мюррей. — Когда вы закончите институт, вам будет двадцать два. Прекрасный возраст для начала карьеры.

— Вы действительно так думаете?

— Если бы я так не думал, я не сделал бы вам этого предложения.

— Тогда я согласен, — Дэниэл протянул ему руку. — Постараюсь вас не разочаровать.

— Думаю, вы меня не разочаруете.

— Спасибо, — торжественно сказал Дэниэл.

— Не благодарите меня, лучше учитесь и потом приходите к нам. Дьявол! — неожиданно воскликнул он. — Дождь начинается.

Как много времени утекло с того дня, думал Дэниэл, лежа в ванной и ожидая прихода Тэсс. Целых семнадцать лет. А ведь там, на Востоке, все начинается снова. Как и прежде, рабочие бастуют. Сейчас все уже по-другому. Льюис отошел от дел год назад, а Мюррей медленно, но верно укрепляет свои полиции. Единственное беспокоило Дэниэла: Мюррей, как ему казалось, делал те же ошибки, которые семнадцать лет назад совершал Фостер.

— Мы живем здесь уже три месяца, — сказала Тэсс, отодвигая тарелку. — Не пора ли подыскать квартиру?

— Зачем? — Дэниэл отложил в сторону вечернюю газету. — По-моему, нам и здесь неплохо.

— За деньги, которые мы платим, можно найти приличную квартиру.

Дэниэл снова углубился в газету.

Тэсс уселась напротив и включила радио. В комнате зазвучала «Фиббер Мак-Ги Молли». Послушав немного, она попыталась настроиться на другую программу, но, не найдя ничего интересного, выключила приемник.

— Дэниэл, — Дэниэл посмотрел на нее поверх газеты. В его взгляде читался немой вопрос. — Ты будешь искать работу?