Энни смотрела на полковника влажными глазами, словно разрываясь между верой и неверием, желанием посмеяться над его словами и порывом тут же написать петицию об отставке.

— Я подумаю над вашими словами, — пообещала она, провожая полковника к дверям.

Раньше, когда они ещё не были знакомы, полковник считал мисс Энни Хорниман несчастным созданием — 35-летней наследницей несметного состояния, упорно не желающей, чтобы кто-то женился на её деньгах. Но теперь, увидев эту уверенную в себе женщину с независимым нравом, никому не желающую подчиниться, он окончательно убедился в том, как сильно она несчастна.

В глубине души Энни наверняка завидовала Мине, что той не нужно быть независимой женщиной и держать оборону против мужской половины человечества. Мина смогла раствориться в своем муже без остатка, и Энни не было дано почувствовать, что же это такое ни с одним человеком. И она ненавидела Матерса за то, что Мине было хорошо с ним рядом, несмотря на все лишения.

Энни была несчастна из-за своего богатства и одиночества и оттого пустоту в душе наполняет оккультизмом. Но даже он приносил ей страдания.

Софи Симс прогуливалась по вечернему Вест-Энду под руку с очередным ухажёром. Софи не питала на его счёт серьезных надежд, рассчитывая, что он оплатит пару её нарядов, сводит в ресторан и театр, а напоследок можно будет так изнурить его любовью, что во сне он и не заметит, как она обследует в его доме все шкафы, секретеры и ящики на предмет наличности. Вот тогда-то можно будет уйти не прощаясь.

Проходя мимо театральных касс, спутник Софи отлучился за парой билетов, оставив девушку на улице одну. Софи скучающе рассматривала прохожих своим оценивающим цепким взглядом, пока её внимание не привлекло знакомое лицо.

Это был Биллиам Йейтс, её искуситель и очарователь, гипнотизер и чернокнижник. Он, не отрываясь смотрел на неё, от чего Софи стало казаться, что вокруг нет никого кроме них двоих, и оттого ей стало одиноко и страшно. Она приказала себе не смотреть в его сторону, не поднимать глаз — лишь бы не попасть во власть его колдовства. Она чувствовала, как Биллиам приближается, но была не в силах сдвинуться с места, а только глядела на мокрую от недавнего дождя брусчатку.

— Софи. — раздался тихий голос над её ухом, будя потаённые желания, о которых стыдно было даже думать. — Ты слишком долго скрывалась от меня. Почему?

Борясь с тёмным искушением, девушка была не в силах произнести и слова. Ей так отчаянно хотелось оказаться подальше от этого места и от него самого, но побег не удался от того что ноги предательски не слушались.

— Нет… — только и прошептала она в ответ и почувствовала, как теплая рука сплелась с её похолодевшей ладонью.

— Я не забыл тебя, Софи.

— И я тоже, — дрожащим голосом призналась она.

— Но ты ждала меня?

Всё это время Софи если и вспоминала Биллиама, то только с трепетом на грани страха и желания. И, казалось, он понял, что из этих чувств в её сердце перевесило.

Не произнеся больше ни слова, он повел её за собой сквозь толпу. Позади Софи услышала своё имя и обернулась — её ухажер бежал следом, а она не могла припомнить его имени, только жалобно смотрела в его сторону, ища спасения от тёмных сил. А ноги послушно шли за Биллиамом.

Как сид из холмов, он похитил её и забрал в свою страну безвременья, и кэбмен, как всадник из Дикой Охоты, унес их на своих лошадях далеко от многолюдной улицы, туда, где для Софи не было спасения от колдовских чар и жарких объятий.

Стоило им переступить порог его квартиры, как Биллиам набросился на Софи словно охотник на уведенную добычу. Он срывал одежды, неистово обнимал и не давал сопротивляться, только будил ответное желание. И она снова покорилась, как обреченная лань в когтистых лапах льва.

После минут обжигающей страсти он отстранился и поднялся с кровати, на ходу надевая рубашку, пока Софи боролась с нахлынувшей дремотой. Ей хотелось поднять голову с подушки и посмотреть, чем так занят Биллиам, но свинцовая тяжесть утянула голову назад. Веки слипались, невероятными усилиями она пыталась держать глаза открытыми, но в голове словно разыгралась буря: воронка торнадо засасывала разум в темные глубины затмения, без шанса вернуться обратно.

Кровать прогнулась от того, что кто-то сел рядом. Софи хотела повернуть шею и к собственному ужасу поняла, что не может пошевелиться.

В голове вспышками проносились пугающие мысли. Биллиам отравил её? Неужели он обо всем догадался и решил отомстить, а теперь торжествующе взирает на неё, беспомощную и жалкую. Софи стало по-настоящему страшно, впервые с того момента, как в тёмной подворотне сутенер конкурентки приставил ей нож к горлу.

Парализованная, она лежала на постели не в силах пошевелить и пальцем. Софи ощущала, как её мучитель склонялся над ней, в желании посмотреть в её испуганные глаза. Когда их взгляды встретились, она поняла, что это был не Биллиам. Хищный оскал, уродливый, словно клюв, нос, глаза, пылающие адским огнем и зубы пираньи — чудовище взирало на неё сверху вниз.

Софи хотелось кричать, но губы словно срослись. Ей хотелось метаться, брыкаться и хлестать мучителя руками, чтобы оттолкнуть его от себя, но тело не слушалось. Ужас овладел всем её нутром и оглушил ударом по голове.

Когда Софи пришла в себя, по комнате разливалось неестественное фиолетовое свечение. Биллиам сидел за столом и что-то писал. Софи аккуратно сползла с кровати и тихо на цыпочках подкралась к нему. Он не почувствовал её приближения, не ощутил и кроткого прикосновения к плечу. Он даже не пошатнулся, когда Софи принялась трясти его обеими руками.

Девушка не понимала, что случилось. Она умерла? Или мир вокруг перестал быть реальным? Вдруг стало так одиноко и горько, что захотелось плакать, упасть на пол и заскулить как побитая собачонка. Но Софи поборола минутную слабость и твердо решила бежать из жуткого дома, подальше от проклятого поэта.

Коридор был куда длиннее, чем ей казалось раньше. Софи шла и шла, по бокам мелькала череда запертых дверей, а за спиной послышались тяжелые грузные шаги. Скрежет когтей, царапающих пол, не заставил Софи обернуться. Девушка побежала со всех ног вперёд.

Сердце выскакивало из груди, ноги сводило судорогой. Со всей силы она ударила входную дверь руками, но та не поддалась. Опустив глаза, Софи увидела, что вместо ручки в двери торчит сморщенная куриная лапа. Она медленно сжималась, сводя кончики когтей в одну точку, и снова разжималась. Софи было противно и страшно прикасаться к синему обрубку, но ещё страшнее было встретиться с тварью за спиной. Она рванула живую ручку на себе и очутилась в просторном зале с шахматным полом, а страшилище рвалось в закрытую дверь.

В той комнате было множество дверей, одинаковых и запертых, а в самом её центре лежал ключ. Схватив его, Софи принялась прилаживать его к каждой скважине, пока замок не щелкнул. За порогом начиналась крутая лестница, и девушка не задумываясь побежала вверх. Преодолев три пролета, Софи поняла, что все было зря — лестница обрывалась, и следующий этаж казался недостижимым.

Она вернулась вниз, и начала искать выход заново. К собственному ужасу Софи поняла, что не помнит, в какую дверь вошла и оттого боялась ошибиться и открыть дверь, за которой её ждало притихшее чудовище. Но она вновь открывала замки, вновь вбегала по лестнице, у которой не было конца, и вновь возвращалась в зал с шахматным полом, что сводил с ума мельканием цветов под ногами.

За одной из дверей не оказалось лестницы, только стекло, а за ним виднелась набережная. Софи вглядывалась в окно, надеясь найти снаружи помощь. Внизу она увидела девочку, но так и не успела постучать в стекло, чтобы позвать на помощь — девочка обернулась в её сторону сама. Но стоило Софи присмотреться, как на детской головке заострились волчьи уши. Маленькое чудовище сорвалось с места и ринулось к дому. Девушка поняла, что монстр спешит на встречу к ней, и оттого сердце бешено заколотилось. Софи снова отпирала двери, не помня, через какие подходила раньше, а к каким и не приближалась. Всё слилось воедино. Гонка казалась бесконечной. Тайники, ключи, лестницы, двери… И уже не важно, ждут ли её чудовища или нет.