Повернувшись лицом к Скотту, она открыла глаза и посмот­рела на него. Потом потянулась, заставив его отпустить ее грудь и слегка отодвинуться. На лице Джен появилась лукавая улыбка.

— Что вам нужно, подполковник? — В ее приглушенном го­лосе звучал скрытый призыв.

Теперь, когда Джен лежала на спине, Диксон навис над ней, и наклонив голову, коснулся носом ее носа.

—     

Я, дорогуша, собираюсь осущестить мечту каждого сол­дата — трахнуть дамочку с телеэкрана.

—     

Учтите, что за подобное обращение с прессой вам может не поздоровиться. Позвольте напомнить вам, подполковник, что я нахожусь под охраной первой поправки к Конституции США, которую вы поклялись защищать.

Перебросив ногу через Джен, он прижал ее к постели.

—    

Ты так полагаешь? Сейчас я тебе покажу...

С этими словами он принялся щекотать ей подмышки, что вызвало у Джен приступ неудержимого хохота и положило нача­ло более серьезному делу.

Натянув серые армейские спортивные трусы и серую футбол­ку, Диксон медленно побрел на кухню. Даже прикосновение холодных плиток пола к босым ступням не помогало сбросить утреннее оцепенение. Джен частенько удивлялась, как ему уда­ется в считанные минуты превращаться из Тарзана, предводите­ля обезьян, в персонаж "Ночи живых мертвецов". Только завт­рак и огромное количество крепкого кофе могли привести Дик­сона в чувство и заставить двигаться.

Спеша скорее получить пищу и стимулятор, Скотт, не обра­щая внимания на холодный плиточный пол, с напором и реши­мостью управляемой противотанковой ракеты устремился к хо­лодильнику. Открыв дверцу, он постоял несколько секунд, ожи­дая, пока мысли не придут в порядок. Не то чтобы здесь было из чего выбирать — все равно Диксон достал бы из холодильника тот же стандартный набор, что и каждое утро. Перед ним стояла одна-единственная задача — обнаружить нужные предметы. Со­держимое холодильника постоянно перемещалось с места на место

саіуіьім непредсказуемым образом. И Диксон мог положить какой-то пакет на самое подходящее, по его мнению, место. Однако это вовсе не означало, что на следующий день он найдет его там же. Когда же он начинал жаловаться на эту неразбериху, Джен обычно ворчала на него:

—    

Полно, Скотти, время от времени тебе просто необходимо шевелите мозгами.

Что же касалось их отношений с Джен, здесь Скотту Диксону все было и так ясно. И он, и Джен с самого начала понимали: если они хотят, чтобы их роман продолжался, обоим придется приложить к этому немало усилий. И если Джен ради Диксона могла бросить свои странствия по земному шару в поисках "го­рячих" новостей для

WNN, едва ли следовало ожидать, что она совсем откажется от своей карьеры. Даже в самых смелых фан­тазиях Скотт не мог представить Джен 9 роли образцовой офи­церской женушки. Образ Джен Филдс, пекущей печенье для бла­готворительной распродажи или ждущей его дома, чтобы накор­мить горячим обедом и сочувственно выслушать, просто не же­лал вырисовываться. И уж, конечно, никто из окружающих не поверил бы в такую перспективу, тем более, что Джен Филдс и Скотт Диксон не были женаты.

Кто-то мог бы сказать, что образ жизни Джен и Скотта также неординарен и непредсказуем, как и их любовные игры. Диксон, хоть и был вдовцом, не собирался жениться снова. Первую жену он любил и был уверен, что и она любила его тоже. И знал, что не сможет найти женщину, которая заняла бы ее место. Как-то раз он сказал сержанту: "Жены — не какие-нибудь запасные части. Потеряв одну, нельзя рассчитывать, что сможешь заме­нить ее другой, и все останется по-прежнему". Поэтому он и не пытался. Впрочем, ему и не требовалось этого: ведь когда у него возникала потребность в друге или любовнице, рядом всегда оказывалась Джен, умевшая принимать его таким, какой он есть.

Скотт, не торопясь, отыскивал нужные продукты. Находя каж­дый, он брал его правой рукой и перекладывал в левую — риту­ал, который повторялся каждое утро. Наконец, прижимая к себе локтем коробку с маргарином, банку с виноградным джемом и кувшин с апельсиновым соком, Диксон захлопнул холодильник и направился к кухонному столу. Мгновение он колебался — не пойти ли к буфету, где хранился хлеб, чтобы достать свои люби­мые сдобные булочки. Но потом передумал, поскольку не был уверен, что со вчерашнего дня осталась хоть одна. Продолжая свой путь к столу, Диксон услышал за спиной щелчок включае­мого телевизора — знак того, что Джен начинает свой собствен­ный угренний ритуал.

Одетая в мешковатую розовую фугболку, делавшую ее похо­жей на Микки Мауса, Джен, по пути к кофеварке, проверила, на ту ли программу включен телевизор на кухне. То и дело откиды­вая со лба волосы, она занялась приготовлением первой порции кофе, одновременно слушая утренние новости.

Джен, как и Скотт, не стремилась к семейной жизни. Ей тре­бовалось нечто большее, чем просто замужество. Именно поэто­му она ценила в нем друга, любовника и наперсника. Но только не мужа. Рисуя образ идеального мужа, Джен всегда ловила себя на том, что описывает своего отца. Отец был милейшим, добрым человеком, и она его очень любила. И тем не менее, Джен ско­рее умерла бы, чем связала свою жизнь с человеком, похожим на него. В глубине души она знала, что никогда не смогла бы пожертвовать своей личностью и свободой, как ее мать. Миссис Филдс любила своего мужа и не жаловалась на жизнь. Но она никогда не была счастлива. Когда Джен выросла, то стала часто замечать в материнских глазах грусть — грусть несбывшихся надежд. Большую часть своей жизни мать безропотно наблюда­ла, как ее мечты остывают, словно сотни завтраков, обедов и ужинов, которые она стряпала для детей и мужа. И хотя Джен обожала мать, она знала, что никогда не сможет стать похожей на нее. И поэтому даже не пыталась.

Однако ей понадобились годы, чтобы понять: по-другому тоже не получается. Образ свободной женщины, каким он ей всегда рисовался, — хозяйки собственной судьбы, меняющей любовни­ков как перчатки, — на поверку оказался пустышкой. Джен поняла, что не сможет вечно носиться, как свободный электрон. И в Скотте она обрела человека, достойного уважения и восхи­щения, человека, который так отличался от всех, кого она знала раньше и, в то же время, оказался таким близким, что от одной мысли потерять его становилось больно. Скотт никогда не пы­тался подавить или переделать ее. Напротив, он ценил ту новиз­ну и непредсказуемость, которые она вносила в его жизнь. Ее же радовало то, что она может быть подругой мужчине, не стано­вясь его законной женой. И поэтому когда Джен спрашивали, почему они не поженятся, она только отчасти шутила, отвечая, что слишком ценит дружбу Скотта и свою любовь к нему, чтобы испортить все дело замужеством.

Сообщение метеоролога о том, что в большинстве районов Техаса снова ожидается ясный, солнечный день, не вызвало ни у Джен, ни у Скотта никакой реакции. Зато услышав объявление второго диктора — хорошо одетой большеглазой женщины, — что после рекламной паузы им предстоит услышать новые под­робности о нападениях в приграничном районе этой ночью, они оба насторожились.

Выложив свою ношу на стол, Диксон все же решил заглянуть в буфет, где лежали булочки.

—    

Еще одна бессонная ночь для наших стражей границы?

—   

Похоже на то. Ты действительно не знаешь ничего тако­го, чем хотел бы поделиться со мной?

—   

Отчего же? В Центральном Техасе ожидается жаркая, сол­нечная погода. Как тебе это для начала?

Джен собиралась достойно ответить, когда возобновилась про­грамма новостей. Заученным тоном, соответствующим серьезно­сти момента, бойкая молодая ведущая начала с краткого обзора главного утреннего сюжета. Как всегда, пользуясь находившейся позади картой, она подробно описала место, характер каждого из трех инцидентов, которые произошли минувшей ночью. Пока ведущая говорила, Джен и Скотт молча двигались по кухне, то и дело поглядывая на телеэкран, — каждый готовил свой персо­нальный завтрак. И только когда снова пошла реклама, они про­должили разговор.