– Нужно позвонить Кирку! Если он ответит, то его свидание не удалось.

– Хватит о Кирке и свидании, – сказал я, возвращаясь к решению вопроса. – Давайте посмотрим, сможем ли мы продвинуться вперед и что-нибудь решить по поводу консалтинга и разработки продукта.

– Если мы займемся только консалтингом, – произнес Митч в перерыве между кусками пиццы, – то не сделаем реальный продукт в бизнесе. Уверен, мы получим наличные, но к концу месяца не создадим никакой продаваемой технологии.

Я объяснил разницу в цифрах: 20 тысяч долларов в месяц за консалтинг против 795 долларов за каждый продукт.

– Да, но если мы в ближайшие месяцы разработаем продукт, – продолжил Ирфан, – то в течение 12 месяцев легко обеспечим продаж на миллион долларов. И это гораздо более ценно, чем просто заниматься консалтингом.

– Ты сам говорил, – вмешался Митч, – что, будучи консалтинговой компанией, мы не сможем повысить ее стоимость так быстро, как с помощью разработки продукта.

– Хм, – сказал я, прожевывая кусок и раздумывая, как обойти этот аргумент. Мы снова и снова приходили к тому, что создание следующего продукта было лучшей идеей, чем организация консалтинговой компании. – Итак, консалтинг лучше в краткосрочной перспективе, а разработка продукта – в долгосрочной, правильно?

Ирфан и Митч согласились, и на данный момент выбор был очевиден: мы разрабатываем следующий продукт.

Тем не менее следующие несколько дней идея создания консалтинговой группы продолжала меня волновать. Я решил спросить об этом Рамасвами, хотя знал, что он тоже порекомендует разработку нового продукта. Он согласился позавтракать со мной в дорогом ресторане на Гарвардской площади.

– Я согласен, что это логически верный выбор. Но почему же тогда, – спросил я, – меня так манит идея консалтинга? Я просто не могу перестать о ней думать. Она возникает каждые несколько месяцев. Это почти как подсказка скрытых миров.

Я попытался привнести в обсуждение элемент духовной жизни, но и на самом деле все чаще думал о бизнесе таким образом.

– Это может быть подсказкой, но совсем не того типа, о котором ты думаешь, – ответил он.

– Вы хотите сказать, что есть разные типы подсказок?

– Если я правильно помню, – начал Рамасвами спокойно, – прежде чем начать этот бизнес, вы обсуждали возможность создания консалтинговой компании, правильно?

Я подтвердил.

– А почему вы от этого отказались?

– Ну, например, потому, что производящие компании стоят дороже, – объяснил я. Он кивнул.

На самом деле это от него я впервые узнал о разнице в стоимости между производящей и сервисной компаниями.

– И… – сказал я и замер.

– И что?

– Ну, в то время я уже работал по контрактам, а это как консалтинг, и я подумал, что разработка продукта доставит мне больше удовольствия и будет интереснее. Это было что-то новое.

Рамасвами улыбнулся, но ничего не сказал – лишь поднял руки, как будто говоря: «И вот где ты оказался!»

– На что вы намекаете? – спросил я.

– Позволь мне провести аналогию, – начал он, опуская вилку. – Я из Лос-Анджелеса. Там в индустрии развлечений есть одна старая поговорка: «Все актеры хотят быть певцами».

Он кивнул, будто поставил жирную точку, взял вилку и нож и снова начал есть.

Я был смущен.

– Не понимаю, что общего между актерами, желающими стать певцами, и нашим вопросом о консалтинге и производстве?

С полным ртом он пробормотал что-то еще об актерах и певцах. Я переспросил. Он вздохнул, словно ему приходится разжевывать мне простую мысль.

– В индустрии развлечений мы находим важную для нас движущую силу.

– Кто, например? – спросил я, не представляя себе, чтобы именитые актеры захотели бы быть певцами.

– Неважно. Это просто поговорка.

– О, – сказал я, делая глоток апельсинового сока. Я все еще не понимал, куда он клонит.

– Но это только часть поговорки. Другая часть, которая для тебя очень важна, гласит. – Он сделал эффектную паузу. Я перестал пить и полностью сконцентрировался. – «Все певцы хотят быть актерами».

Он снова кивнул и продолжил завтрак.

– Что? Подождите, вы сказали, что все актеры хотят быть певцами, а теперь говорите, что все певцы хотят быть актерами? Так как же на самом деле?

Он кивнул и продолжал есть.

– Но в этом нет никакого смысла, – запротестовал я.

– Совсем наоборот – есть, – сказал он. – Здесь есть очень важный смысл, и он как раз подходит и для разработчиков программного обеспечения. Суть в следующем: каждый думает, что на другой стороне жизнь легче. Трава за забором всегда кажется зеленее. Это типичная черта характера людей с такой энергетической конфигурацией, как у тебя.

Я молчал, взвешивая то, о чем он говорил.

– Когда ты работал по контрактам, ты хотел делать продукт. Теперь, когда ты успешно создал продукт, ты хочешь заниматься консалтингом. Не потому, что это самый лучший путь для компании, а потому, что это твоя энергетическая модель.

Я был ошеломлен, потому что все вдруг начало обретать смысл.

– Это подсказка о том, что твои глубинные убеждения формируют твою модель и тебе сложно, если не невозможно, бороться с моделью до тех пор, пока ты не сменишь убеждения, лежащие в ее основе.

Теперь он перешел на язык, которого я не понимал.

– Бóльшая часть подобных убеждений приходит из прошлых жизней. Это также характерная черта Стрельцов, – сказал он, улыбаясь.

– Что? – громко сказал я. – Вы опять говорите об астрологии и реинкарнации?

– Именно, мой юный друг с техническим складом ума. Астрология, карты таро – это древние науки, которые мы больше не понимаем. Мы высмеиваем их, не обращаем на них внимания и считаем мифами. Но, как и большинство мифов, каждая из них содержит зерно истины. Если ты откроешь свой ум, то сможешь найти это зерно сам.

Теперь я был изумлен. Я мог принять модели. Я мог принять энергии. Но для меня как человека с научным мышлением об астрологии не могло быть и речи. Она была из области фантазий, а прошлые жизни – из области религии. Я сказал Рамасвами, что фантазии и религия вряд ли имеют что-то общее с решением главного для моего бизнеса вопроса.

– Конечно, имеют. Ничто не происходит в изоляции. Все взаимосвязано. Помнишь Элис? Ты считаешь ее появление в тот момент совпадением?

Я застонал. Я помнил эпизод с Элис и признавал его странным, но просто не знал, как это понимать. Думаю, в мире существуют миллионы людей, которые верят в прошлые жизни, поэтому скрепя сердце я был вынужден признать, что реинкарнация как минимум возможна, пусть и был воспитан в убеждении, что прошлые жизни – это миф.

Но хотя это могло быть темой обсуждения на занятии по теологии, я чувствовал себя не в своей тарелке, обсуждая это в контексте бизнеса. Я обвел глазами ресторан. Это был эпицентр деловых завтраков, и нас окружали одетые в костюмы венчурные инвесторы и предприниматели из всех отраслей промышленности.

– Итак, я думаю, – начал я, обходя темы астрологии и реинкарнации, – эта подсказка означает, что я прохожу испытание, так?

Он улыбнулся.

– Это подсказка должна помочь тебе распознать свою модель и понять, сможешь ли ты выйти за ее пределы.

Я вздохнул.

– Итак, мы будем разрабатывать еще один продукт, потому что это позволит сфокусировать бизнес и будет для нас более простым вариантом.

– Хорошо, – сказал он. – Но ты действительно должен заняться своей глубинной системой убеждений.

– Как мне это сделать? – спросил я, не совсем понимая, что он имел в виду.

– Ты мог бы поработать с энергией, ты мог бы с кем-нибудь поговорить, заняться йогой или другой внутренней деятельностью.

– С кем-нибудь поговорить? Вы имеете в виду с кем-то вроде психотерапевта? Ни в коем случае! – ответил я и молча закончил свой завтрак. Я чувствовал себя почти оскорбленным.

Он засмеялся и вдруг вернулся в обычное жизнерадостнее состояние.