Иное дело о подвижнической жизни думать и рассуждать, и иное — самой жизнью это испытывать. Один наш сосед, барин, в прошлую Святую Четыредесятницу захотел себя наказать за слабую прежнюю жизнь строгим постом. Приказал для себя толочь семя, и ел эту толчонку с квасом и черным хлебом, и такой непостепенной и необычной суровостью так испортил свой желудок, что доктора в продолжении целого лета не могли его исправить.

Ты всегда помышляла о том, чтобы жить тебе в тесненькой келье и во многом лишении; но на самом деле ты не могла бы так жить, потому что и в большом твоем доме едва нашелся уголок для помещения больной старушки. По немощи нашей, телесной и душевной, полезнее нам смиряться и покоряться тому, как дело идет по обстоятельствам, нас окружающим.

Как-то твое здоровье? Следует и мне, и тебе предаться воле Божией. Силен Господь устроить о нас полезное, и особенно пропитать, по сказанному в Писании (Пс. 54: 23): «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает». Также о больших домах и о высоких комнатах раздумывать много не следует, — дождутся своих жильцов, по сказанному в старчестве: «Место свято пусто не будет». И в Писании говорится, что дело, только по воле человеческой устрояемое, разоряется; устрояемое же по воле Божией разориться не может, и особенно устрояемое в таком месте, где многие души могут спасаться. А спасение одной души дороже всех вещей мира, по сказанному в Евангелии (Мф. 16: 26): «аще мир весь» приобрящеши, «душу же свою» отщетишь… «кая… польза?» Тот же смысл имеет, — если человек и все вещи свои соблюл до смерти сохранно и нерасточимо, душе же своей причинил вред, кая польза? Но ты скажешь, я не жалею вещей, но только меня беспокоит, что они не так употреблены. Но, может быть, это тебе только так кажется, в самой же вещи не так. И сверх того, ты за это употребление нисколько не отвечаешь. В одном из житий Киево-Печерских угодников сказано: «Ежели кто об украденных у него деньгах не жалеет, то это вменится ему более произвольной милостыни». Кольми паче тебе жалеть не следует, что так или иначе употреблено дарованное тобой или у тебя взятое; а иначе уменьшишь духовную пользу своего жертвования.

Касательно одеяния в новоначальную одежду, помолившись Богу и осмотревшись, можно решиться, — не век же жить в монастыре в неопределенном положении. Только, при решимости облещись в сию одежду, должно решиться и на то, чтобы стараться делом исполнять совет святого Иоанна Лествичника, который говорит: «Послушник не рассуждает ни о благих, ни о мнимых злых», то есть не толкует: так-то нехорошо, а вот так-то было бы лучше. А более всего внимает собственному своему спасению, ради которого решился жить в монастыре, веруя несомненно повторяемым словам Святой Церкви: «Кийждо от своих дел или прославится или постыдится»; начальные — от своих дел, а подначальные — от своих. Кому что поручено, за то тот и отвечает. Также подвергает себя ответу и тот, кто вмешивается не в свое дело, кроме того, оставляя при этом исполнение и собственного дела. Сам Господь глаголет во Евангелии: «куплю дейте, дондеже приду» (Лк. 19: 13). А купцы, как сама ты видала, во время ярмарки каждый торгует в своей лавке. А если во время торговли будет ходить купец по чужим лавкам, то повредит своей торговле и получит большой убыток. Разумеешь ли, еже глаголю тебе?

То есть советую тебе более не внимать благовидным, но душевредным помыслам вражеским, которые внушают смотреть за чужой торговлей, ходя по чужим лавкам. Прочнее и основательнее беречь собственную свою торговлю духовную, и ей только внимать.

В первый день Нового года привелось первое письмо писать к тебе первой. И пришла мнетпервая мысль, чтобы ты всегда первая стремилась к смирению и к примирению, где потребно будет, а простого человеческого первенства не искала, потому что ищущие сего первенства, по свидетельству апостольскому, страдают чревоболением, якоже оный первый «во острове» (Деян. 28: 7–8).

Ты не раз выражалась в письмах, что желаешь быть истинной христианкой. А об истинных христианах апостол пишет, что они разграбление имений своих с радостью прияша. Мы же, немощные, по крайней мере не должны много скорбеть о несовершенном получении, и особенно не заботиться о том, так ли, или не так употреблялась жертвуемая нами сумма. Теперь нам кажется не так, а может быть, после окажется, что сделанное будет очень пригодно. Ты уже сама опытом испытала, что желание твое жить потеснее на самом деле не оправдывается. Я тебе много раз писал, что враг не всегда старается искушать людей грубыми вещами, а более всего смущает людей благовидными предлогами и благовидными объяснениями. Жаль мне, что затерялась смешная карикатура, присланная мне Л. настоятелем. В каком-то журнале было напечатано: старый барин подает милостыню пьющему отставному чиновнику, с приговором: «Смотри, не пропей!» А тот отвечает: «Уж это не ваше дело. Я своей собственностью могу распорядиться, как хочу».

Опять повторю, как враг хитро и лукаво всех искушает. N. всегда стремилась к монашеской жизни, и желала быть истинной монахиней. А лукавый враг и тут нашел повод искушать ее, и навести мрак душевный, толкуя, что при настоятельстве нельзя быть истинной монахиней, потому что нельзя будто бы исполнять всего того, что предписывается исполнять монахине. Смотри, какой лукавый коварник! Толкует, что будто бы настоятельство мешает монашеству, когда много примеров доказывают противное. Ведь и настоятельствование — дело монашеское.

Мы как рабы безгласные. До третьей недели поста никак не удосужились написать тебе, хотя и много раз собирался писать; то немощен, то устал, то недосужно было, то неожиданные посетители помешали. Вот так время и проходило. Не раз собирался я написать общее письмо сестрам N, да все не удавалось. Недосуг увеличился и оттого, что пожелали устроить придел во имя святителя Амвросия и благоверного князя Александра Невского. Устроить как-нибудь будет нехорошо; а устроить хорошо, — будет стоить немалых расходов. А кроме того, из старого неудобно устраивать новое хорошее. Вот архитектор приходит, и толкует так и сяк, а через это отнимает у меня время; а затем приходит рядчик и подрядчик. Вот тут и сбывается старинная поговорка: «Толкуй больной с подлекарем». Кроме же всего этого и пищеварительные органы ослабели, и требуют разного угождения, да еще безвременно, и не по должному порядку. Вот тут думай, и рассуждай, и пригадывай, как и что. Не без причины повторяется пословица: «У кого что болит, о том он и говорит».

О твоем обычном продолжающемся мудрствовании теперь говорить не буду. А пожалуй скажу одно, что нельзя верить тому, как и что толкуют неопытные. Всякого своя совесть, а не чужая, оправдывает и осуждает. Имеем апостольскую заповедь, глаголющую: «Темже прежде времене ничпгоже судите, дондеже приидет Господь, Иже во свете приведет тайная тмы, и объявит советы сердечныя; и тогда похвала будет комуждо от Бога» (1 Кор. 4: 5), а не от людей, и не по суду людей.

Хотя теперь и Четыредесятница, но не хочется упустить случая написать вам докучливую сказку, которую мы недавно прочитали, в одной книге напечатанную: жили были журавль да овца, накосили они себе стожок сенца; не начать ли басню опять с конца. Басня эта очень похожа на мое положение. Всякий день начинай опять с конца выслушивать докучливую сказку.

У нас стоит прекраснейшая погода. Все пользуются открытым воздухом. Аз же, грешный, по грехам моим сижу все взаперти, как в темнице. Не напрасно в Писании сказано (Мф. 25: 40): «воздаст комуждо по деянием его», или в сей жизни, или в будущей. Праведен суд Божий. Хотя читаем во многих местах Писания, что Господь благ, преблаг, щедр и многомилостив, но милосердие Свое растворяет и правдой, и правосудием.