13 с е н т я б р я ЛОЖЬ И резеда милейшая, медком пахнувшая, и вяжущий табак душистый льют бальзам... Зализывая раны, я нежусь около. Всё просто, как тогда. Мир источает дух, попутно завираясь. То мельче бисера, то с нежный ноготок красавицы, то с детскую ладошку — идёт игра... Прикрывшись наготой, душа торгует жизнью, как лотошник. Здесь всякой всячины с три короба – чего там только нет... Вострит бывалый купчик и вяжет нажитое бечевой... Состав души уже не цел, но крупчат. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Зализывая раны, пью нектар старинной резеды... Сентябрь то бьёт, то нежит, но правду говорит. Не можешь разве ты ему последовать? Руками развести мою беду, какую кличет нежить? 17, 18 с е н т я б р я
ПРАВДА 1 Не рви ни волоса – и он не упадёт с повинной головы без ведома, без воли Создателя. Его путём пойдём единственным, какой найти без боли, наверное, не выйдет. Помирись с невзгодою – она получше лечит всех снадобий душистых. Миру – риск сподручнее. Возьми себе на плечи одну лишь жертву – вот тебе стезя. А волос рвать, моя родная, больно, но совестно – зачем души стеснять сокровище, когда такая бойня? 2 Порадуйся страданию – оно подарит глубину. Поэту прибыль. Покоя соблазняющий манок услужливо звучит – златая припыль на ржавчине... Мне назиданье – рост палитры осени – ни листик не в обиде сойти со древа, он всё так же прост неповторимо, так же не вопит и не жалуется тихо. Мне бы так. Страданье – крест. Крестом живёшь и дышишь. Завещанного поприща батрак — ты, и его соделатель – всё ты же. 18 с е н т я б р я ОЖИДАНИЕ День ото дня длиннее – переход безжалостней до жути. Уже давно не видно берегов, да так и не случился пароход попутный... Знать, кукушка шутит, кукуя жизнь в берёзовом лесу — такая даль... Когда дойдёшь до края? То зайца встретишь, волка, то лису: «Ай, лисонька! – она хитро играет...». Лес полон живностью, но странствует одна душа. Сегодня выплывет ли, выйдет? Ночь пугалом поставив, холодна вселенная – успело за ночь выдуть. Ночь продержаться, завтра простоять, а там – прибавить к пройденному. Много ль? Счёт длится. Плюс и минус. Простоват урок, как будто... Но устали ноги. 18, 19 с е н т я б р я «Потёмки засветло и затемно огонь...» Потёмки засветло и затемно огонь — лампадное стекло то зелено, то красно, то йодом отдаёт, и множится, в окон вступая череду... Долили не напрасно до краешков с тобой... Тележку и вагон немаленький ввезя на невесёлый праздник. Пока мы спим, роняют лепестки то львиный зев, то астры, то кустарник осенних хризантем, что мелки и пестры... А мы не просыпаемся – устали. Мы видим уходящего костры последние... Уже стоим у тайны. Но утро. Загорается в сосне пожар, и новый свет почти не вкрадчив. Он жизни не расходованной вкладчик. Он к спящим прикасается во сне, глубокие разглаживает складки на лицах, намекая о весне. Ну что ж, дружок, на то не наша воля. Пусть будет так и так. Подумаешь одно – другое выйдет, – вона! На трёх стоит китах лишь вымысел один... Хоть каждый смотрит – в оба. 19 с е н т я б р я БЕЛКА. ОСТАНКИНО Бельчонок с рысьей кисточкой в ушах на дереве останкинском высоком — пульсирует сердечко, как душа смотрящего, не ведая особо о будущем... А прошлое само пульсирует, как в маяке, прерывно... Здесь лето на храненье под замок положено до сроку, до поры, но черпает тепло из закромов осенний день, зверёк таращит глазки... Ушедшее глядит из-за гробов, сзывают позолоченные главки. И выложен шалфеем клумбы круг, и помысл чист, и древо благородно, и падают на мраморную грудь забытого – кленовые короны... Прохладна целомудренная стать. Тепло среди. Прикосновенье лечит. И плашка перелётного листа всё так же опускается на плечи. 19 с е н т я б р я ОСТАНКИНО. ЛИЦА Разгляжу шереметевских дев, в изумрудной траве постою. За спиной, красотой оскудев, время множит работу свою. Не вернусь. Стану с камнем на ты — я к нему приложила ладонь. Рядом с мрамором ни темноты — только свет. Не вернусь я, а то... ...А то ночью хоть выколи глаз, а то днём – никого б не видать... Тишина неземная легла — в облаках начинает витать. Постою у останкинских дев и гнездо по соседству совью... За спиной, красотой оскудев, время множит работу свою. Здесь останусь. Мне с камнем на ты веселее. В лицо посмотрев, я уже не страшусь темноты и дневных нескончаемых треб. Лишь касаться святой чистоты и дыхания мраморных дев... Жить-то надо. Ведь тут часто ты то же чувствовал в годы надежд. |
