"Нет! Это совершенно невозможно — взметнулся со своего места представитель гильдий ремесленников и торговцев пан Тартюк — Конец лета. Идет сбор урожая. Дорога каждая минута".

Председатель Совета поднял руку, призывая пана к спокойствию, и когда тот вернулся в свое кресло, обратился к Майти Первому: "Почему наставники требуют, чтобы люди не работали в этот день?".

"Во время празднования "Дня осознания" духи стихии не смогут следить за работой людей, и мы опасаемся, что без нашего контроля вы можете нанести природе слишком большой урон. Наставники просят членов Совета прислушаться к их просьбе".

"Да что же это такое? — снова подал голос пан Тартюк — Мы же не мешаем праздновать вам ваше осознание. Осознавайте все, что захотите, только не мешайте нам работать".

"Спокойнее, милорды. Не надо так волноваться уважаемый пан Тартюк — лорд Зальцер вновь поднял руку, успокаивая присутствующих — Хочу напомнить членам Совета, сколько пользы принесли людям духи стихии за эти полгода. На месте вырубленных лесов, вновь зеленеют дубравы, а нивы гнутся под тяжестью колосьев. Вспомните, когда последний раз в империи собирали такой богатый урожай? Как Председатель Совета я настаиваю на том, что просьба Наставников справедлива и запрещаю людям работать в день празднования. Один день простоя в данном случае обернется для нас гораздо большей выгодой, в отличие от ненужного спора с духами стихии".

Пан Тартюк недовольно фыркнул.

"Как всегда милорд Зальцер на стороне этого летающего киселя. Похоже, Безумный Лорд действительно сошел с ума, когда посадил на трон империи его дочь" — прошептал на ухо председателю гильдии ремесленников молодой лорд Мэдвед. Это был молодой человек с длинными жидкими волосами и утиным носом, получивший место в Совете по праву наследования после своего скончавшегося от старости отца.

"Какой ваш второй вопрос, Наставники?" — продолжал тем временем заседание Председатель Совета.

"Мы просим наказания для человека по имени Ив Сидор".

"В чем же его вина?" — спросил лорд Зальцер, но тут в разговор вмешался лорд Мэдвед.

"Милорд Председатель, я считаю неправильным осуждать человека за его спиной. Чтобы принять верное решение необходимо заслушать обе стороны".

"Вы правы, милорд — согласился Зальцер — Наставники могут доставить Ива Сидора на Совет?".

Майти Первый согласно наклонил голову и через некоторое время в зале заседания материализовался кривоногий мужичок с куцей бородкой. Мужичок явно не понимал, что с ним произошло, и ошалело озирался вокруг.

"Не пугайся, Ив Сидор. Ты находишься на заседании Совета Великих Лордов. Наставники духов стихии хотят выдвинуть против тебя обвинения".

"У меня поросята дома не кормлены, а вы обвинения — быстро пришел в себя мужичок — Не знаю я никаких обвинений. Какие еще обвинения?".

"Вот мы сейчас вместе и узнаем какие — улыбнулся Председатель Совета — Продолжайте, Майти Первый".

"Ив Сидор без разрешения духов стихии спилил дерево, растущее на его дворе".

"Раз мой двор, то и дерево мое. Что хочу с ним то и делаю" — возмутился мужичок.

"Ив Сидор, ты не прав. Деревья являются достоянием всего человечества, а не принадлежат кому-либо одному" — высказался Майти Четыре.

"А оно мне солнце загораживало" — не растерялся мужичок.

"Ты лжешь, Ив Сидор. Дерево росло на несолнечной стороне двора. Зато тень от него падала на соседский двор, на котором не растут деревья. В тень от твоего дерева соседи обычно ставили люльку с детенышем, спасая младенца от лучей солнца" — пояснил Наставник.

"Понятно. По этому пункту виновен — объявил лорд Зальцер — Это единственное обвинение?".

"Нет. Неоднократно Ив Сидор не относил отходы в определенное духами стихии место для последующей переработки, а сваливал через забор на территорию соседского двора".

"А зачем они у меня капусту с огорода воруют?" — попробовал оправдаться мужичок.

"Ив Сидор опять лжет. Капусту с его огорода никто не крал. Ее съел собственный козел Ива Сидора, по его же недосмотру"

"И по этому пункту виновен" — констатировал лорд Зальцер, выслушав объяснения Наставников.

"И что? Из-за этих бредовых обвинений нам надо бедного крестьянина прилюдно выпороть?" — вступился за мужичка пан Тартюк.

"Это не бредовые обвинения. Милорды уже забыли, что еще недавно весь Мелотаун был покрыт сточными канавами полными помоев. То, что наша столица превратилась в чистый город как и многое другое заслуга исключительно духов стихии. Да и кто вам сказал, милорды, что мы собираемся Ива Сидора пороть? Чтобы вызвать этим в народе неприязнь к духам стихии? Пороть мы его не будем. А вот заставить посадить дерево во дворе соседей и три месяца убирать у них мусор можем. Ставлю это решение на голосование".

"Иногда кажется, милорд Зальцер, что вы духов стихии любите гораздо больше, чем людей" — пробурчал себе под нос пан Тартюк, когда большинством голосов члены Совета приняли предложение Председателя.

Всего полгода Алекс Шретер не был в Мелотауне, а, оказавшись в городе снова, не узнавал его. Когда-то серая, словно навеки покрытая слоем пыли столица империи сияла как новенький золотой. Отражаясь от стеклянных окон, летнее солнце заливало ярким светом чистые улицы. Даже пылинки невозможно было теперь найти в Мелотауне, не то, что увидеть груду гниющих отходов, которые раньше встречались на каждом углу. А секрет подобного превращения был прост и становился очевидным, когда вы видели на улицах города чинно плывущих по воздуху духов стихии. Часто из дверей домов навстречу им выходили люди с ведрами полными мусора, и духи стихии превращали грязное тряпье, осколки стекла и обрывки бумаги в детские игрушки, кухонную утварь или другие необходимые в хозяйстве предметы.

Все это было интересно и удивительно, но не поиск чудес привел Алекса в Мелотаун, город, где бывшего наместника Мэллы Кредер могли узнать и отправить на каторгу. Слишком свежи еще были в памяти жителей суровые дни правления Шретера. Так свежи, что Алекса могли не спасти ни перекрашенные в черный цвет его седые волосы, ни отпущенные для маскировки борода и усы.

Причиной подобного риска являлась любовь. Алекс был влюблен до безумия в Мэллу Кредер. Для Шретера Мэлла была идеалом во всем. Он считал ее эталоном женской красоты и одновременно восторгался тем, как эта женщина легко повелевала судьбами мира. Алекса приводила в умиление и то, как его повелительница сопровождала остроумной шуткой приказание о казни кого-нибудь из своих противников и то, какие она строила уморительно смешные рожицы, пересчитывая перед зеркалом веснушки на своем лице.

Мэлла не отвечала Шретеру взаимностью и видела в нем лишь преданного слугу, но это не только не охлаждало пыл Алекса, а скорее наоборот подогревало. Наместник был готов на все, ради того чтобы добиться любви своей рыжеволосой повелительницы. Сумев скрыться после поражения и переждав некоторое время, Шретер устремился на поиски своей любимой. Узнав, что следы Мэллы Кредер ведут в Мелотаун, Алекс, невзирая на опасность, вернулся в империю и уже несколько дней безрезультатно обивал пороги городских трактиров. Все попытки выяснить у падких на бесплатную выпивку собутыльников, что говорят в Мелотауне о дальнейшей судьбе Мэллы Кредер, ни к чему не привели. Удалось лишь узнать, что вскоре после победы над врагами Империи в город действительно привезли под охраной рыжую девушку, но вроде это была не Мэлла Кредер, а какая-то сбежавшая от лорда Зальцера служанка. Куда эта служанка делась потом, никто толком объяснить не мог.

Шретер был просто в отчаяние. Оставался еще шанс раздобыть нужные сведения в главном имперском архиве, но как туда проникнуть и остаться при этом неузнанным Алекс даже не представлял.