– Сначала все же вопрос – какова география возможной встречи? – обратился он непосредственно к Попову.

– Трудно сказать, когда все, кроме Вены и Брюсселя, не определили порт прибытия, хотя продекларировали Францию.

– То-то и оно, – согласился Мацкевич. – Может, такова задумка их режиссеров-постановщиков? А на самом деле все дружно перелетят Ла-Манш. Или проедут под ним? И Франция, и Брюссель подходят для этой цели. А вылет из Лондона – всего лишь для отвода глаз. Так что я все же склонен думать, что конечная цель для всех – это север Франции. Скорее всего, Его Величество Париж.

– А казалось, все так просто, – развел руками Попов. – И времени в обрез.

В эти минуты полковник подумал о предстоящем докладе руководству ФСБ. И конечно же – в Администрацию Президента. Но уже наперед он прекрасно понимал, что ни Кушакова, ни Умнова «кухня» не интересовала. Поэтому мысленно он уже начал репетировать, как бы и суть доложить, и по одному месту скалкой не получить.

– Заметьте, мы еще даже не ковырнули, как взять под контроль точку их окончательного «приземления». С нашими-то ресурсами?! Ну, пропивает пара наших групп по городам и весям загнивающего Запада свои командировочные евро и фунты. И что с того?! Куда ехать-лететь?!

– А все ли мы учли, составляя сам список подписантов? – вдруг неожиданно для всех громко спросил Мацкевич.

Спросил настолько неожиданно, что все замолчали. Так же дружно, как три минуты назад загудели.

– Пока я слушал оперативного, машинально «перелистывал» на компьютере файлы последнего месяца, которые вы так почему-то недолюбливаете, мой любезный коллега Анатолий Петрович. Я, так сказать, просто попытался освежить память, – невозмутимо продолжил Мацкевич, – и на кое-что в свете новых событий взглянул по-иному.

Он встал во весь свой более чем скромный рост, нажал кнопку на проекторе, и на экране высветилась информация почти месячной давности:

– Информатор сообщал, что дочь Уралова срочно искала среди своего окружения номер французского мобильного телефона олигарха – господина Духона. Нашла или нет, мы, к сожалению, не знаем. Мои аналитики, похоже, тогда сделали ошибочный вывод, который сегодня нам может стоить дорого. Даже очень дорого. Они решили, что Духона искали, дабы решить какой-нибудь очередной финансовый вопрос. Как бывало не раз во времена их обоюдного величия. Налицо типичный стереотип. Заранее признаю – это наш прокол.

Полковник заглянул в чашку, где чая уже давно не было.

– Принесите чай, воду, всем принесите! – осипшим голосом прокричал Попов в селектор. И обращаясь к Мацкевичу, почти взмолился: – Прошу, продолжай, Леонид Сергеевич. Только без театральных пауз!

Мацкевич поправил на носу очки, которые спасали его от близорукости:

– Не могу без пауз. Когда я говорю, то стараюсь еще и думать. Как без пауз? Увольте.

Это прозвучало как-то двусмысленно, и, не стесняясь собственных эмоций, все заулыбались.

– Духон, помнится, у нас проходит как «объект второго круга». То есть способен оказать серьезное воздействие на успех планов их меморандума. Если, разумеется, к нему обратятся. В данном случае не важно, каких планов. Поскольку во Франции до сегодняшнего времени особых событий не происходило, одна из наших тамошних групп выборочно контролировала и его действия, – закончил Мацкевич и сел.

– Так и есть, – со значением произнес Попов, начиная соображать, куда клонит Мацкевич.

Между тем подобранные Леонидом Сергеевичем файлы менялись на экране проектора, позволяя присутствующим вникнуть в три главных с точки зрения ведущего аналитика ФСБ факта:

1. По данным внутреннего информатора в доме Духона, а также внешнего визуального наблюдения, следовало, что весь май олигарх проявлял странную активность. Особенно в сравнении с минувшими сонными месяцами добровольного затворничества во Франции.

2. Активность началась сразу после того, как президентская дочь взялась за поиски его номера телефона.

3. Его самолет несколько раз летал между Москвой и ближайшим к имению аэропортом Канна, перевозя туда и обратно друзей и знакомых.

Мои выводы следующие, – сказал он. – Дочь Уралова все же нашла телефон нормандского затворника. И обратилась к нему с просьбой. Это уже мои фантазии, поэтому считаю необходимым оговориться. Она, к примеру, попросила его организовать встречу некой группы людей. Опять, к примеру, подписантов меморандума…

Аналитик сделал одну из своих самых значительных пауз, которые, как выяснилось, недолюбливал начальник данной опергруппы.

В секретной комнате, изолированной звукоулавливателем слов от остальной Москвы, воцарилась мертвая тишина.

– А теперь я спрошу коллег. Могла ли дочь Уралова посвятить в тему сверхсекретного документа несведущего человека?! Тем более по телефону. Ответ всем очевиден – не могла! И из этого я делаю сногсшибательный вывод о том, что господин Духон сам является одним из подписантов меморандума. А это прокол еще более серьезный.

– Не может быть! – воскликнул Попов.

– Почему не может быть? – резко возразил ловящий, как радар, каждое произнесенное слово Смирнягин. – Тогда все сразу встает на свои места. И Брюссель, и Лондон, и почти единовременные вылеты наших подопечных. Значит, завтра или максимум послезавтра в Нормандии, скорее всего в доме самого Духона, и пройдет конспиративная встреча… Молодец, Мацкевич! Ты все-таки верно предположил, что подписанты летят на север Франции. Не в Париж, а в Нормандию.

– Только нам от этого не легче.

Попов в сердцах схватился за голову.

– Ситуация… – пробормотал он. – Интересно, кто там с их стороны ставил весь этот спектакль, что практически свел на нет все наши усилия по контролю над возможным развитием событий? А ведь мы предполагали, что встреча подписантов вот-вот произойдет – все факты говорили за это – не сегодня, так завтра. Слушай, Леонид Сергеевич… – С резвостью молодого человека Попов вскочил со стула и натянул пиджак. – Едем к Кушакову. Вернемся к полуночи. К нашему возвращению группа должна проработать тему переброски всех возможных ресурсов в Нормандию. Куда именно, подскажет тамошняя бригада. Аэропорт, дом, ближайшая округа – все должно быть под контролем. Время вылета – не позднее десяти утра местного времени. Предусмотрите необходимые спецсредства. У меня все.

– Нужны ребята с французским языком и визами, – напомнил Мацкевич. – И с деньгами. Впрочем, это за нами. Сейчас Кушаков отвалит Анатолию Петровичу вагон и маленькую тележку.

– Да, и вот еще что. Зачем весь май к Духону летали из Москвы люди? Я имею в виду этого доктора и друга-журналиста? Озадачьте себя, пожалуйста, и этим…

Покинув Институт космических исследований и прежде чем сесть в свою машину, Попов на мгновение задержал Мацкевича за рукав:

– Представляешь, что будет, если мы, помимо Духона, потеряли еще несколько подписантов?!

В кабинете помимо его хозяина уже находился заместитель главы Администрации Президента Умнов. В последнее время ему доставалось со всех сторон. Никогда прежде этот «серый кардинал» политических разводок и пиара не получал сразу столько чувствительных оплеух. Но пожалуй, наиболее звонкую выдал ему в день собственного семидесятипятилетия президент СССР Горбачев, назвав Михаила Юрьевича в телеэфире НТВ мерзким интриганом.

Так или иначе, еще с банных посиделок под Калугой, когда Попов и Мацкевич впервые познакомились с «кардиналом» Мишей, тот неизменно оставался неофициальным – то ли куратором, то ли консультантом операции «Меморандум». Поэтому не очень удивились, застав кремлевского чиновника в кабинете Кушакова.

– Ну, что случилось новенького? Судя по вашим физиономиям, товарищи полковники, ведь что-то случилось значительное?

Кушаков произнес это язвительно и вместе с тем с неким оттенком возникшей совершенно спонтанно беспочвенной злости.

– Случилось, – мрачно согласился Попов. – Разрешите войти?