Мартен поклонился доктору Табачникову, что было равносильно просьбе перевести гостям то, что он сказал.

Доктор без удовольствия это сделал.

– Но беседа в парке чревата тем, что может прослушиваться, – глубокомысленно заметил Хохлов. Его поддержали еще несколько голосов.

Доктор перевел высказанные опасения на французский.

Режиссер обрадовался как ребенок. Словно желал именно этого вопроса.

– Господа, а лужайки, которую вы видите перед собой, – извините, нет в окружающей меня природе. Наша Нормандия беднее. – Он вновь нажал какуюто кнопку на пульте, и парк со всеми деревьями, бархатной зеленой травкой, фонарями, а также прохладой нормандского вечера мгновенно исчез. А вместо всего этого вдруг выросла высоченная прямоугольная стена, выкрашенная в иссиня-белый цвет. – Теперь для моих фильмов не нужны никакие дорогие декорации, не нужны дорогие поездки на край света в поисках натуры. Все – здесь, в этой штуке. – Он показал на предмет, чем-то отдаленно напоминающий компьютер размером с приличный чемодан. И повторил: – Все здесь, господа. Только я не понял, вы хотите беседовать в голых стенах?

– Нет. Мы хотим на пленэре, – тонким скрипучим голоском заверещал Бурнусов. Ему поддакнул еще кто-то, кого Лев не сумел определить.

Гости между тем один за другим рассаживались за столом. Вскоре двери закрылись, и они остались одни.

Между тем на втором этаже отеля «Нормандия», где практически полностью собрался весь московский десант, оцепенение первых минут после недавнего провала стало постепенно проходить.

– Я все больше прихожу к выводу, что разгадка исчезновения машин с подписантами где-то рядом, – первым нарушил затянувшееся молчание Мацкевич. – Нет, Люк Мартен всплыл здесь неспроста.

– Опять ты про этого Мартена! Кто вообще этот режиссер? Я уже сказал, что не знаю никакого Мартена, – огрызнулся руководитель этого импровизированного гостиничного штаба операции Попов.

– Это не делает вам чести, полковник. Хотя я сам, пожалуй, видел лишь один его фильм – «Леон». И еще, кажется, «Молекула».

– О! Я тоже видел этот фильм, – обрадовался Попов.

– Вот видите! А говорили, что не знаете, – похвалил коллегу Мацкевич и без какого-либо перехода продолжил: – Я тут полистал радиоперехваты разговоров этого незадачливого водителя Арсена, которого ссадили с мини-вэна, и нашел, что искал. В разговоре с друзьями Духона – доктором и этим бывшим журналистом – он спрашивал, понравилось ли им у Мартена?

– Значит, они бывали там раньше? – сделал вывод Понсен. – У нашей бригады не было задачи пасти их повсюду. Но кроме ресторанов поблизости они сворачивали только на дорогу в сторону городка Ле Эгаль, что километрах в тридцати от Гасе.

– Тогда вам, майор Понсен, даем максимум час, чтобы узнать, где точно здесь обитает господин Мартен. И будьте любезны – предложения, как туда внедриться. Правильно я излагаю ваше задание, Анатолий Петрович? – обратился он к Попову за поддержкой.

Когда Понсен вместе со своим напарником быстро, но с достоинством удалился, Мацкевич по-хозяйски выставил перед оставшимися офицерами поднос с двумя багетами из серой муки с тмином, платой ветчины и сыров и двумя пучками остренькой, соблазнительной бело-розовой редиски.

– Вот, бог послал еще на обед, – сказал он скромно. – Но оказалось, не вовремя. Но сейчас, полагаю, закусь будет кстати.

Он с особой торжественностью поставил на стол две бутылки красного вина из долины реки Луары. Офицеры оживились. Их руки дружно потянулись к подносу, и через пару минут на нем не осталось и крошки.

Примерно через час в отель вернулся Понсен.

– Так все-таки Мартен? – нетерпеливо спросил Попов.

– Именно!

Из несколько сумбурного рассказа майора вскоре многое прояснилось. Посчитавший себя опозоренным в истории с водителем, не долго думая, Понсен «выловил» нелегального эмигранта снова. И бесцеремонно приказал приехать к мэрии.

– Давай выкладывай. Они у режиссера?

– Ехали туда. Но теперь я уже ни в чем не уверен. Почему меня высадили? – испуганно бормотал Арсен.

– На досуге как-нибудь объясню.

Понсен посмотрел на горе-эмигранта с нескрываемым сожалением.

– Два вопроса, – сказал он четко. – Кто из городских чаще других бывает в том доме? Подозреваю, что это одни и те же люди, какой-нибудь садовник, техник… Ну, напряги мозги.

Арсен напряг, но кроме некоего Мишеля, который регулярно доставляет туда топливо, никого не вспомнил.

– Отлично. Срочно звони и вызывай в бар отеля «Нормандия».

Понсен рассчитал точно: к такому потребителю услуг, каким являлось имение Духона, никто не откажет приехать. Ни днем, ни ночью. И верно, спустя пятнадцать минут Мишель уже пил с ними пиво.

– Так ты все время сидел внизу в баре? – перебил рассказ Попов.

– Не торопитесь с выводами, товарищ, полковник. Сейчас вы все узнаете, – вежливо отпарировал Виктор.

После первого же бокала пива Понсен узнал крайне важную вещь: местный кондитер вотвот повезет торт, заказанный господином режиссером.

– Кто у нас кондитер? – резво поинтересовался Виктор, у которого мгновенно созрел гениальный, с его точки зрения, план. Он сам повезет торт в шато, а там будет действовать по обстановке.

Месье Жерар, в отличие от привычных представлений о кондитерах, оказался худым и длинным молодым человеком, который после нескольких минут препираний по поводу цены за скромную плату в 200 евро уже звонил дворецкому господина Мартена. Хриплым простуженным голосом он сообщил, что простудился, а посему торт доставит его племянник.

– Ну, ты высоко исполняешь, – вновь не удержался Попов. – Никак не ожидал от тебя такой прыти. Дальше-то что?

– Дальше, – словно собираясь с мыслями, продолжал Виктор, – дальше я поехал с Арсеном в шато – он показал дорогу и лично вручил господину дворецкому торт. Но пока он суетился, чтобы эту махину не уронить, посадил ему сзади на воротник небольшой «жучок». Новую разработку. Принимает в радиусе полсотни метров. Даже через стену.

– А что, дворецкий все время находится там, где гости? – поинтересовался Мацкевич.

– Дворецкий, как правило, всегда среди гостей и лишь изредка выходит из зала, чтобы отдать короткие распоряжения. Или внести торт.

– Отлично! А где будет находиться приёмник? – вновь спросил Леонид Сергеевич.

– Ну, это оказалось совсем просто. У меня прямо в шато якобы сломалась машина, которую для большей подлинности презентовал нам месье Жерар. А в ней под сиденьем я и спрятал приемное устройство.

Понсен говорил с жаром, понимая, что сейчас он герой. Что, собственно, в глазах коллег соответствовало истине.

– Под утро, надеюсь, мы будем знать все или почти все о том, что происходило у режиссера.

– Господа! Друзья! Как говорится, хотя сегодня мы и не господа положения, но по положению мы – господа! – явно натужно пошутил Дорошин.

Он первым решил разрядить обстановку, когда понял, что наконец рассевшиеся за столом в виртуальном парке Мартена – все до боли знакомые ему люди – чего-то ждут.

Выразительно поглядев на Татьяну Борисовну, а затем на Огнева, он встал.

– Чего это вы встали? – тут же сделал ему замечание Уралов. – Давайте сидя, Александр Максович.

– Можно и сидя, – согласился Дорошин.

Со стороны вся эта компания солидных людей, сидящих за плетеным ратановым столом в роскошном парке в партикулярных костюмах и крахмальных сорочках бело-голубой гаммы, выглядела если не сюрреалистично, то по меньшей мере странно.

– Александр Максович, пожалуйста, кратко обрисуйте картину, на фоне которой мы собрались, – вновь попросил Борис Николаевич.

– Хотел сказать, с удовольствием сделаю это, но какое в нашем конкретном случае может быть удовольствие?! – твердо произнес Дорошин. – Хотя понимаю, все следят за событиями последнего времени и имеют свой взгляд на них.

– Позвольте, нас всех, собравшихся здесь, объединяет общий взгляд на события, определенные меморандумом 1999 года, – незамедлительно отреагировал муж Татьяны.