Надо с ним хоть парой слов перекинуться. Без свидетелей…

Корнюшенко? Этот – еще та лиса. Вот уж удивится Багрянский, когда тот появится у Мартена. Еще бы, будучи губернатором, этот фрукт лично кормил Льва разными морскими гадами. Чего его принесло сюда? Карьера фактически закончена. Впрочем, может, и тронулся в дорогу потому, что еще надеется поймать жар-птицу за хвост?! В отличие от Деда он сравнительно молод. Почему бы и нет? Мало ли как судьба повернется…

Впрочем, Духону он был совсем неинтересен. Как, собственно, и волжский политический тяжеловес Бурнусов. Этот всегда и при всех сам себе на уме. Боец – этого не отнимешь. Бесспорно. Но что здесь-то ему нужно? Каков корыстный интерес? Без козырного интереса Бурнусов не делает ничего.

Хохлов оказался среди подписантов наверняка за личную преданность и как единственный надежный до конца представитель спецслужб.

Вот в чем Александр был уверен на все сто процентов, так это в том, что милый его сердцу Илья Сергеевич Суворов оказался здесь потому, что выполняет личное поручение Президента. Нейтрален, порядочен, предан. Тем более что Президент лично пригласил его в круг гарантов меморандума. Вспомнив о Суворове, Духон машинально посмотрел в зеркало заднего вида на Бориса Николаевича, который с неподдельным интересом наблюдал за дорогой.

Кстати, дорога… Уйдя с головой в свои размышления, Духон вел машину практически на автопилоте. Что в данных условиях было недопустимо.

«И что это я уставился на Бориса Николаевича? – попытался вспомнить Александр. – Что-то в связи с уважаемым Игорем Сергеевичем, обязанным Семье, возможно, даже больше, чем пославшему его сюда Президенту». Но додумать мысль Александр не успел: перед его темно-зеленым «БМВ» с почтенными пассажирами раскрывались тяжелые деревянные ворота.

– Что все это может значить? – Не скрывая своего раздражения, полковник Попов пытал полковника Мацкевича в номере отеля «Нормандия». – Машины с подписантами как сквозь землю провалились. Что докладывать будем? Кушаков, поди, уже извелся…

– Не «мы» будем докладывать, а лично вы, дорогой мой Анатолий Петрович.

Мацкевич сидел на кровати и жевал сэндвич с тягучим нормандским сыром, который пару часов назад притащил из местного супермаркета.

– А начальству доложите, что сегодня будем слушать тишину в доме Духона, которую с идеальным качеством звучания донесут до нас все эти сверхчувствительные микрофоны, которыми, как я понимаю, ваш болван утыкал всю округу и этот самый дом.

Болваном скорый на язык Леонид Сергеевич не очень-то заслуженно обозвал майора Понсена, который пару минут назад после своего невразумительного доклада покинул штаб операции.

– Ты опять в своем репертуаре. Ладно тебе, нам сейчас не до препираний. Дело говори.

– А по делу – ничего страшного. Боевая операция. Хорошо, что никто из наших ребят в их французскую кутузку не угодил. – Мацкевич наконец дожевал бутерброд и запил давно остывшим кофе. – Кушаков теперь знает, кто против нас здесь играет. Кадровый разведчик! И заметь, они здесь дома, а мы, как на краешке скамейки, тут устроились.

– Это все оправдания. Кто их будет слушать?! А что по делу?

– По делу?! По делу. Они встретились. По большому счету даже не важно, где. Хотя круг их возможного нахождения очерчен.

Оба полковника взглянули на карту, на которой синим фломастером был нанесен скорее овал, а не круг, в сердцевину которого попали четыре деревушки.

– Сейчас они закончат свой спектакль с киносъемкой, которую здесь, как выяснилось, устроил режиссер Мартен. И мы займемся в этом кругу некими изысканиями. Искать будем.

– Кого искать?

– Как кого? Этого самого Мартена. То, что происходит здесь, с ним какой-то ниточкой связано. А о чем московские гости здесь беседы поведут, я вам, коллега, по дороге домой расскажу. С точностью до девяноста процентов. А вы запротоколируете.

– Шутишь? – усомнился Попов.

– Ничуть. Просто надо суметь встать на место каждого из наших «подопечных».

В подчеркнуто сдержанном полумраке холла, куда гостей привела открытая настежь большая парадная дверь, первое, что услышала Татьяна, был приветливый женский голос с налетом некого иностранного акцента.

– Ну, наконец добрались, – сказала обладательница голоса. – Все вас ждут.

«Что за новости?! Не по сценарию, – подумала Таня. – Женщин здесь быть вроде не должно».

Гости разом повернулись на голос. Женщина в центре холла была в коротком черном платье от Шанель и широко улыбалась. Именно эта улыбка и выдавала в этой молодой женщине что-то знакомое, уловимое.

«Где я мог ее видеть?» – мучительно вспоминал Духон.

Первым, как ни странно, нашелся Борис Николаевич. Он нежно высвободил руку супруги, державшую его под локоть, и направился к незнакомке.

– Разрешите представиться, Уралов, – прогудел он.

– А я вас узнала, господин Президент.

– Правильно говорите мадам. Бывших Президентов не бывает. А вас, позвольте спросить, как величать?

– Мила. – Молодая женщина еще больше «распахнула» свою неотразимую улыбку. – Мила Майевич. Вы меня явно не узнали.

Зато ее мигом узнали остальные гости, включая супругу Уралова, которая в отличие от мужа оказалась в курсе современного мирового кино.

Ну конечно же, перед ними Мила Майевич, жена господина Мартена. Или бывшая жена.

Все дружно стали знакомиться и интересоваться, где остальные гости.

– Люк угощает их напитками. Пусть гости отдышатся после трудной дороги. Так сказал он.

– Ну что ж, присоединимся к ним. Мы тоже не против отдышаться после трудной дороги, – весело и непринужденно предложил Духон. – Причем способом, который выбрал господин Мартен.

– Я тоже «за», – мгновенно поддержал Борис Николаевич, но, поймав укоризненный взгляд супруги, добавил: – Так сказать, теоретически.

– А вы – сосед Люка? Угадала? – обратилась Мила к Духону. – Немало о вас наслышана.

– Польщен, – галантно поклонился Александр и поцеловал звезде руку.

Последними обменялись рукопожатиями дамы. И все дружно отправились вглубь дома по длинному коридору, который привел их в большой, наглухо задрапированный во все черное зал, без излишеств.

Сидящие в многочисленных креслах, кто с бокалами, кто с чашками в руках, гости Мартена вели непринужденные беседы. Царствовал над всеми, несмотря на свой скромный рост, хозяин дома. Рядом с ним стоял Пьер Тьерри – главный герой недавних дорожных приключений.

Александр выхватил взглядом Табачникова, который безостановочно что-то переводил, и понимающе развел руками: мол, такая нынче твоя планида, доктор.

Увидев компанию вошедших людей, все дружно повскакивали из кресел и бросились навстречу – здороваться. Стоящий ближе к дверям Багрянский с нескрываемым любопытством разглядывал людей, большинство из которых так близко видел впервые. От его взора не ускользнуло, как Мартен первым бросился навстречу Уралову, будто увидел старого приятеля, и долго тряс его руку. Лев также заметил, что Духон перемолвился парой слов с Дедовым, а затем обнялся с Суворовым.

Когда первые минуты общей эйфории от встречи остались позади и почти у каждого из присутствующих возник резонный вопрос: «А что же дальше?» – хозяин шато попытался взять бразды правления в свои руки. С помощью пульта в руке Мартен, как волшебник, убрал правую стену зала, и гости увидели перед собой парковую лужайку, посреди которой стоял совершенно пустой длинный стол и легкие летние кресла вокруг него. Вся лужайка неярко подсвечивалась причудливо изогнутыми мажарелевскими фонарями.

– Господа, – повысил голос Мартен, чтобы слышали все, – сразу хочу сказать, что я не намерен мешать вашему собранию. Но я буду рядом, так же, как и господин Тьерри, который отвечает здесь за конфиденциальность. Когда мы понадобимся, вы нас позовете. Легкие закуски и напитки вам принесут, стоит только позвонить по внутреннему телефону. Только не насыщайтесь особенно усердно. Убедительно прошу вас. В любое время, когда вы пожелаете, мы присоединимся к вам и отужинаем.