Поэтому оба обрадовались завязывающейся теме, тем более что прогулка весьма располагала.

Вечер был достаточно теплым, дождь закончился, но асфальт еще не успел подсохнуть, и блики от уличной рекламы, фар проезжающих мимо машин и трамваев рисовали на этом черном полотне улицы причудливые картины.

– Как для чего мы существуем? – неуверенным голосом переспросил Смирнягин. – Прежде всего для защиты государственных интересов.

– А где ты сейчас видишь государственные интересы, которые нуждаются в нашей с тобой защите? Вот мы с тобой только что прошли Главпочтамт. – Мацкевич махнул рукой за плечо, в сторону оставшегося позади почтамта. – Ты давно там не был?

– Очень давно.

– Жаль, тогда, боюсь, ты меня не поймешь. Понимаешь, не знаю, как ты, Александр Васильевич, а я, когда заходил туда прежде, попадал в государственный институт. А зайди сейчас. Содом и Гоморра: палатки, грязь, неразбериха. Вот мне и кажется, что все наши государственные институты сегодня похожи на почтамт. Палатки, грязь. Грязь, палатки. И где твои высокие государственные интересы, которые наши спецслужбы призваны защищать?

– Ну ты уж совсем, дружище…

– Не совсем, а в частности. Где во всей этой истории суть, где и в чем государственные интересы? Помяни мои слова: чем глубже мы начнем копать, тем быстрее вся эта история с меморандумом превратится черт-те во что. Не в защиту государственных интересов, а в прикрытие чьих-то амбициозных планов, чьих-то корыстных замыслов. Надоело!

Помнишь, был такой генерал Бобков, ну, из нашего ведомства? Десять лет назад ушел в банк, был там царь и бог, заработал кучу денег. И защищал понятно какие интересы – коммерческие. Просто и ясно. И наши нервы… – Мацкевич недоговорил и как-то неловко прислонился к стене дома, схватившись за сердце.

– У тебя нитроглицерин есть? – тихо произнес он.

Растерявшийся Смирнягин отрицательно покачал головой.

– Плохо. Там – в машине…

Ресторан находился уже рядом, за углом.

Машина, куда с трудом усадили полковника, помчалась вниз, на Солянку, потом – вверх, на Лубянку, и резко затормозила у поликлиники ФСБ в Кисельном переулке.

– Инфаркт? – нетерпеливо спросил Смирнягин, когда дежурный врач вышел к нему из процедурного кабинета.

– Возможно. Но в клинике диагноз поставят точнее. Одно могу вам сказать – вы привезли полковника вовремя. Процесс, по крайней мере, удалось локализовать.

– Можно его увидеть?

– Нежелательно, но на секунду разрешу.

– Васильич, слушай меня – ищи майора ФСО. Сейчас он основной. А Попов пусть ищет подписантов меморандума. И еще, сообщи Валентине Сергеевне, пусть завтра меня проведает.

Где-то к середине следующего дня выяснилось, что у Мацкевича никакого инфаркта нет. Заурядная стенокардия. Но недельки две в больничной палате ему обеспечены. И на том, как говорится, спасибо.

Уже вторую неделю Москва «отмокала» от новогодних праздников, щедро подаренных обществу в конце прошлого года.

Дмитрий Мальцев, единственный вольнонаемный сотрудник аналитической группы ФСБ, позвонил Смирнягину и попросил о встрече.

– Неужели тарелочка с голубой каемочкой? – спросил он в телефонную трубку, ориентируясь больше на приподнятый голос аналитика, чем на возможность реального результата.

Этот молодой и толковый парень, выпускник математического факультета Физтеха, уже более двух месяцев дневал и ночевал в аэропортах – искал хоть какую-то ниточку к Аудитору.

Разумеется, Дмитрий понятия не имел об агентской кличке неизвестного майора ФСО, который несанкционированно, самым наглым образом проник в квартиру убитого губернатора.

Перед тем как пуститься в активный розыск, Мальцев сочинил за подписью Смирнягина официальный запрос на имя начальника ФСО Муромцева по поводу наличия в подведомственной структуре офицера, который был бы командирован на Дальний Восток в период с 18 по 25 октября.

– А это обязательно? – недовольно поморщился полковник, покручивая свои шикарные усы. Те, кто знал его хорошо, были прекрасно осведомлены, что это признак глубоких раздумий.

Казалось бы, пустяк – направить по инстанции официальное письмо и получить на него официальный ответ. Но доселе малоискушенный в иерархических делах ведомств Смирнягин нутром чувствовал, что реакция может оказаться непредсказуемой, если, не ведая того, запрос «даст под дых» какой-нибудь операции этого ведомства.

Александр Васильевич набрал номер телефона генерала Кушакова и попросил подписать письмо.

– Считаю, что так будет солиднее, Петр Семенович, – пояснил он.

Но не тут-то было. К сожалению, видеотелефона на столе у Смирнягина не было, а то бы он увидел своего нового куратора во всей красе.

Заместитель директора ФСБ сначала заерзал в кресле, затем замахал своими короткими ручками, а в трубку весомо сказал:

– Нет уж. Идея твоя? Ты и подписывай. По результату доложишь.

– Идея вообще-то не моя, а Мальцева. Но она здравая. Если не ответят, значит, не туда, куда надо, нос сунули. Ответят – узнаем по существу запроса.

– Ну, видишь, как все здорово, – засмеялся в трубку Кушаков и дал отбой.

Не консультируясь больше ни с кем, Смирнягин размашисто подписал письмо и передал Мальцеву.

– Отправишь от моего имени.

«Мужик! – подумал про себя Мальцев, который присутствовал при тактической пикировке высоких начальников. – Даром, что ли, такие усищи себе позволяет».

Ответ из ФСО пришел также фельдпочтой через три дня: «На ваш запрос сообщаем, что никто из кадровых сотрудников Федеральной службы охраны в указанный период в указанный регион командирован не был». Дата. Подпись начальника кадровой службы, фамилия которого ни Смирнягину, ни Мальцеву ничего не говорила.

– Вот и понимай, как знаешь, – с нескрываемой досадой прокомментировал ответ полковник. – Кадровые, например, не направлялись. А не кадровые?.. И все-таки, Дмитрий, это скорее положительный ответ, чем отрицательный. И наш майор – скорее всего самозванец. А это еще более интересно. Так что действуй.

«Неужели я этого гонца не вычислю? – азартно убеждал сам себя Дмитрий на утро следующего дня. – Ведь если он летал в вотчину Листова, то, стало быть, и возвращался обратно. Факт бесспорный. Поездом не доберешься. Значит, он покупал билеты на самолет. Значит, я его вычислю».

За контрольные параметры розыска Дмитрий взял неделю после гибели губернатора. По косвенным данным именно в этот период неизвестный «майор ФСО» летал на свое «задание».

Скрупулезно загрузив в усовершенствованную программу все данные о конкретно интересующих его рейсах, Дмитрий удивился и даже обрадовался. Таковых оказалось не очень и много – 16, в среднем по 150 человек на борт, всего чуть более 2400 человек.

Для компьютера Мальцева – работы на пару часов.

Но поразмыслив, он решил усложнить задачу, дабы не возвращаться к ней вновь. Он запросил у службы пассажирских перевозок Министерства транспорта все данные прошлого года по рейсам на Дальний Восток и обратно из всех городов России, а также чартеры искомого периода.

Как назло, в ту злополучную неделю были выполнены 52 рейса. И поскольку каждый из них был переполнен, «Сирена» выдала список пассажиров из 4920 человек. Но самым катастрофичным оказалось то, что практически добрая треть попала в сетку под грифом «туда и обратно» – 1842 фамилии.

Мальцев сразу стал читать список, хотя количество фамилий в нем пугало.

У этого молодого аналитика, в данный момент, по сути, совместившего в себе функции аналитика и оперативника, настоящее дело было всего четвертым в жизни. Но первым, в котором ему отвели самостоятельную роль. Это было здорово, интересно и опасно одновременно. Но сыграть ее плохо он никак не мог себе позволить.

«Надо этот список несколько препарировать», – решил Мальцев и ввел задание: вычленить «парные» полеты на московских рейсах.

Компьютер бесстрастно выдал 345 фамилий.