Все члены высшего совета поспешили к своим креслам. И каждый успел отметить, что министр мрачен: не избежать разноса.

— Господа! — поторопил Михов, не дожидаясь, когда перестанут скрипеть кресла. — Генерал Стоянов должен сообщить вам нечто чрезвычайное. Прошу!

Кочо встал, неторопливо оглядел лица присутствующих: «Кто из них?» — и без предисловий начал:

— В Софии с помощью немецкой военной разведки раскрыта советская радиофицированная резидентура. Ее руководитель — известный столичный адвокат Александр Пеев.

По залу прошел шум: многие знали адвоката или по крайней мере слышали о нем.

— Перехвачены радиограммы. Они свидетельствуют, что резидентура располагала широкой сетью информаторов. Возможно, что Пеев, как бывший офицер, использовал свои знакомства и в военных кругах...

Стоянов зачитал некоторые радиограммы, однако ни словом не упомянул о донесении, раскрывающем замысел немецкого наступления, и ответ на него из Москвы. Докладывая, он продолжал разглядывать членов совета. «Кто? Этот белый, как круг сыра, генерал Марков? Нет... Генерал Доскалов? Начальник генерального штаба Лукаш? Начальник судебного отдела Никифоров?.. Невероятно. Хотя все может быть... Чувствуют, что у германских братьев дела не очень-то блестящи, особенно после Сталинграда, и хотят заручиться искуплением грехов на будущее. Опасная игра, господа!..»

Он закончил доклад, помедлил и, стараясь держать все лица под своим взглядом, сказал:

— Наиболее ценные сведения поставлял Пееву некто по кличке Журин...

Ни одно лицо за столом совета не дрогнуло, никто не заерзал. «Нет, не может быть, чтобы кто-то из этих генералов...»

— У нас есть все возможности, чтобы обнаружить эту личность в самое ближайшее время!

Кочо сел. Министр повторил, что он чрезвычайно обеспокоен этим известием и в то же время глубоко благодарен немецким друзьям за сотрудничество. Он поклонился в сторону доктора Делиуса.

— Прошу каждого члена высшего совета проверить в своем управлении, штабе и отделе все возможные каналы утечки военной информации, — сказал Михов. — Враги трона и государства должны быть обезврежены!

На этом заседание закончилось.

Генерал Никифор Никифоров узнал об аресте адвоката в первый же вечер, 16 апреля.

Жена Пеева Елисавета — ее арестовали вместе с мужем — упросила, чтобы разрешили захватить с собой вещи. Возвращаясь в перевернутую вверх дном квартиру, она столкнулась на лестнице с соседом, с которым Пеевы многие годы дружили семьями. Шепнула:

— Площадь Райко, дом генерала Никифорова. Скажите ему, что мы все арестованы!

Никифоров и Пеев познакомились сорок лет назад, в стенах юнкерского училища.

В роду Никифоровых незыблемыми были две традиции — приверженность к военному делу и любовь к России. Дед получил образование в Киеве. Дяди — в Артиллерийской академии в Петербурге. Старший, Константин, после освобождения страны русской армией от оттоманского ига стал первым военным министром Болгарии.

Никифоровы были не одиноки в своих глубоких симпатиях к России. Большинство болгар питало такие же чувства. В них находили выражение и братские узы славянства и благодарность за освобождение родины от многовекового чужеземного рабства. Поэтому все события, происходившие в Петербурге или Москве, тотчас находили отклик в Софии. Так произошло и когда Российскую империю сотрясла первая революция 1905 года. В среде болгарской интеллигенции, и особенно у молодежи, вспыхнул интерес к социализму, к марксизму. Даже в стенах царского военного училища образовался тайный социалистический кружок. В него вошли одиннадцать юнкеров. В их числе — Никифор Никифоров, будущий начальник генерального штаба болгарской армии Лукаш и даже будущий военный министр Михов... Руководителем кружка стал Александр Пеев, весьма образованный, начитанный юноша, страстно увлеченный революционными идеями.

Собираясь в укромных уголках после занятий по строевой подготовке или тактике, передавали по кругу нелегальные брошюры. Впервые узнали имена Маркса, Энгельса, Плеханова. А затем и Ленина... При осмотре личных вещей то у одного участника кружка, то у другого надзиратели обнаруживали запрещенные книжки. Виновников сажали в карцер. Это будоражило их воображение, вызывало сладостное чувство подвижничества. Но постепенно «социалистический» пыл у большинства юнкеров охладел. Энергию молодости они переключили на служебное рвение, приверженность монархии и стремление к блестящей карьере.

Это же отчасти можно было сказать и о Никифорове. С революционными идеями преобразования общества он расстался. Однако и не разделял верноподданнических чувств других своих однокашников, без раздумий принявших новый курс в политике царского двора. На болгарский престол сел отпрыск австро-венгерской монархии Фердинанд — немец по национальности. Он всячески обострял отношения с Россией и крепил дружбу с Германией. Никифор Никифоров, как и многие другие, этого принять не мог. В Софии состоялось торжественное открытие Народного театра. На акте освящения его стен присутствовал сам Фердинанд. Толпа молодежи освистала царя. Среди студентов был и Никифор Никифоров. Ему грозил военный суд. Спас высокопоставленный дядя. Ограничились двенадцатью сутками гауптвахты и двойкой по поведению в табеле.

В один год и Никифор Никифоров и Александр Пеев получили первый офицерский чин подпоручика, недолго прослужили взводными командирами и опять же почти одновременно были уволены из армии: женились без разрешения начальства, а их жены не имели приданого. Последнее было обязательным для жен офицеров болгарского царя. Жена Пеева Елисавета была студенткой факультета филологии Софийского университета. Жена Никифорова Елена — народной учительницей. Обе — из малообеспеченных семей. В царском указе об отчислении молодых офицеров в запас так и говорилось: «За то, что вступили в брак с неподходящими девушками, без одобрения». Это происшествие сблизило молодые семьи.

Общность интересов проявилась и в том, что оба — Никифор и Александр — поступили на юридический факультет. Никифоров начал к тому же работать репортером в газете «Камбана» («Колокол») — левом издании антимонархического направления. А Пеев все свободное время стал отдавать социалистическим кружкам, марксистской литературе.

Но вот в 1912 году началась Балканская война, и офицеров призвали из запаса под знамена царя. Оба оказались на одном участке фронта. Оба были награждены, крестами за храбрость и повышены в чинах. За Балканской последовала первая мировая война. И снова бои, чины, награды... Волей своих правителей, вопреки чувствам народа, Болгария в первой мировой войне выступила на стороне Германии против России. Война окончилась для страны поражением и позором...

После войны, оставив службу, Никифоров и Пеев завершили юридическое образование. Александр стал адвокатом и профессионалом-революционером, Никифоров же вернулся в армию и начал быстро продвигаться но служебной лестнице: военный прокурор в Софии, председатель военного суда в Русе, председатель высшего военного кассационного суда...

Он оказался талантливым юристом, энергичным и исполнительным. За два года до начала второй мировой войны был произведен в чин генерала и назначен начальником судебного отдела военного министерства и членом высшего военного совета. Восхождение его было долгим, но неуклонным. Вольнодумство и беспокойство юности были забыты. Только глубоко в душе, под панцирем расшитого золотом, украшенного многочисленными орденами мундира, все еще жило в нем чувство привязанности к России. И — тревога за судьбу Болгарии, все больше подпадавшей под влияние гитлеровской Германии. Он понимал — его родина превращается в фашистское государство.

С семейством Пеевых Никифоровы дружбу поддерживали. Правда, она стала менее пылкой, скорее традиционной: нечастые визиты, малосодержательные разговоры за столом. Почему бы и не поддерживать отношения? Пеев стал известным столичным адвокатом. А второй стороной его жизни, если она и существовала, Никифоров предпочитал не интересоваться.