Как-то вечером Ильзе пришла к Шелия по его просьбе в министерство иностранных дел. Поделилась с дипломатом своими затруднениями насчет работы.

Неожиданно Шелия предложил Ильзе стать его секретарем. Сказал он об этом ей смеясь, готовый превратить все в шутку, если она не согласится. Но Ильзе, мгновенно взвесив все «за» и «против», дала согласие и тут же развернула перед Шелия план книги о Польше, которую он мог бы с ее помощью написать. По дороге к подземке оба рассуждали о том, какие преимущества можно будет извлечь из нового положения Ильзе для их совместной работы на господина С.

Падал крупный мокрый снег.

— С наступающим Новым годом, господин дипломат!

— С Новый годом, мой очаровательный секретарь!

Они простились, очень довольные друг другом...

Их планы, возникшие в канун Нового года, чуть не разрушило свидание Шелия с Риббентропом.

Прочитав объяснения фон Шелия по польскому вопросу и познакомившись с составленной им вместе с фон Мольтке Белой книгой, Риббентроп отнесся к проштрафившемуся было дипломату весьма благосклонно. В личном разговоре с Шелия он намекнул, что, возможно, отправит его в Будапешт.

— Вы действительно принесли мне счастье в новом году, — говорил Шелия Ильзе, захлебываясь от радости, на следующий день после своего свидания с министром иностранных дел.

Рассказ Шелия о его, возможном назначении в Будапешт заставил Ильзе заволноваться. Уехать сейчас вместе с Шелия в Будапешт Ильзе не могла. Нарушились бы связи Центра с другими членами ее группы.

Пришлось заявить фон Шелия, что господин С. просит его временно остаться на работе в Берлине. И Шелия от поездки на постоянную работу в Будапешт отказался. В начале марта он был назначен на крупную должность в аппарате министерства иностранных дел. А вскоре с его помощью получила работу в германском МИДе и Ильзе Штёбе.

Теперь Ильзе имела у себя на работе отдельный кабинет. Ей был разрешен доступ ко всем сообщениям, которые поступали в информационный отдел министерства.

Наконец-то Ильзе могла подумать и о себе. И конечно, прежде всего сменила квартиру. Вскоре она сообщила в Москву:

«Мой новый адрес: Берлин, Шарлоттенбург, Виландштрассе, 37. Телефон — 32.29.92.

А л ь т а».

4 апреля Ильзе случайно встретила на Вильгельмштрассе своего бывшего коллегу по газете «Франкфуртер генераль анцейгер» Дауба. Теперь он был в военной форме и имел чин лейтенанта.

— Ильзе, какими судьбами! Что ты делаешь в Берлине?

— Работаю в МИДе... В отделе секретной пропаганды... А ты?..

Лейтенант замялся, потом смущенно улыбнулся:

— Оказывается, мы снова коллеги. Я заместитель начальника второго отдела пропаганды вооруженных сил. Адски трудная работа. Отдел создан лишь четыре недели назад для выполнения особых заданий. Командует нами морской офицер. И потому нам, бывшим штатским, достается. Эти моряки помешаны на дисциплине...

— Надолго в Берлин?

— Что ты. Все наши переводчики, печатники и корректоры уже завтра будут отправлены из Потсдама в Остзеебад. Мы и редакторы едем туда шестого. Представь, я с детства не терплю морских прогулок. А тут, видимо, придется совершить ее на крейсере.

— Далеко?

— Сам еще ничего толком не знаю. Будем печатать в море газеты и листовки. Это точно. А вот для кого?.. Уж очень много среди нас знающих английский и скандинавские языки. Понимаешь?.. Думаю, что скорее всего окажусь где-нибудь в Скандинавии. Ведь пристать мы должны где-то в Северном море, а не в Немецком. Но обо всем этом, конечно, никому ни слова. Может быть, еще увидимся!..

— Звони!..

Лейтенант Дауб оказался прав. Молниеносная война в Польше вызвала у Гитлера и его клики уверенность в том, что германская армия непобедима. И 9 апреля 1940 года германские вооруженные силы без всякого предварительного предупреждения или объявления войны напали на Норвегию и Данию...

О своем разговоре с Даубом Ильзе сообщила в Центр лишь с «очередной оказией».

Москва ответила немедленно: «Жалеем об опоздании в передаче таких весьма ценных сведений... Ведь мы уже 5 апреля могли бы знать о подготовке Гитлера к захвату Норвегии... На случай получения новых данных о предполагаемых действиях или ближайших планах гитлеровцев хотелось бы тщательно разработать систему срочных вызовов...»

Ильзе тут же предложила простой и надежный способ для ее вызова на срочную встречу. Если нужно будет поговорить с ней, то в лавку «Марга» на Аугсбергштрассе, 31 должна прийти девушка. Девушке необходимо иметь в руках небольшую миску с едой для собаки — остатки от обеда, картофель, овощи или кусочек мяса. Девушке надо отдать миску кому-нибудь из хозяев лавки со словами: «Это для Тэдди». Сделать эти можно в любое время. И вовсе неважно, кто будет в то время в лавке.

Владельцы лавочки — супруги Рипитш. Ильзе, которая несколько недель тому назад приобрела собаку, довольно часто отдает своего Тэдди в лавку «Марга», так как не везде может брать его с собой. У супругов Рипитш тоже есть собака. Фрау Рипитш нередко кормит Тэдди. Ильзе не раз спрашивала у лавочников поблизости, нет ли у них каких-нибудь остатков еды для собаки. И порой у них действительно находилось кое-что для Тэдди. Поэтому никто из супругов Рипитш не удивится, если кто-то принесет к ним в лавку что-нибудь для Тэдди. И то, что обед для Тэдди принесут в лавочку Рипитш, а не на квартиру к Ильзе, тоже легкообъяснимо. Многие знают, что Тэдди часто находится в лавке «Марга». Кроме того, Ильзе часто говорила супругам Рипитш, что она не хочет беспокоить больную хозяйку квартиры. О болезни хозяйки супругам Рипитш также известно.

Если даже Ильзе переедет на другую квартиру, то она все равно будет оставлять Тэдди в лавке «Марта»: ведь она, Ильзе, так редко бывает дома.

Наконец, Ильзе просто попросит у супругов Рипитш разрешения на то, чтобы время от времени ее подруги могли оставлять для нее в лавке «Марга» книги и письма. Ильзе каждый день заходит в лавку «Марга». Или для того, чтобы купить что-нибудь, или из-за Тэдди. Поэтому она, Ильзе, сразу будет знать, передано ли для нее что-нибудь в лавку. И она тотчас поймет, что ей назначена срочная встреча...

Этот разработанный самой Ильзе вариант срочной связи отлично служил ей долгое время.

Однажды один из участников ее берлинской группы позвонил Ильзе домой по телефону. Переговорив с ним, Ильзе срочно сообщила в Центр:

«Курт получил, наконец, приказ, который подтверждает его немедленный отъезд из Берлина в Москву. Там он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, номер которого получил... К тому, кто снимет телефонную трубку, он обратится по-немецки со словами: «Это герр Шмидт... Я прошу к телефону господина Петрова...» В условленное место Курт придет с книгой в руке, в книге будет лежать газета...

А л ь т а».

Составляя это донесение, Ильзе невольно вспомнила разговор, который был у нее с Вольфгангом в Варшаве осенью тридцать девятого года. В тот день газеты сообщили о том, что Москва подписала с Германией пакт о ненападении.

— Вольфганг, я не могу все это понять. Ведь Гитлер писал о захвате России. Неужели русские так слепы? — спросила тогда она.

— Москва, — ответил он, — знает, что рано или поздно Гитлер нападет на СССР. Запад все время подталкивает его на это. К счастью, Москва, как видишь, помешала им сейчас договориться между собой за ее счет...

«Дорогой Курт!..

Хочу искренне поблагодарить Вас за ту громадную и ценную работу, которую Вы выполняли на протяжении долгих лет. Наша страна никогда не забудет Ваших заслуг и в трудные для вас минуты придет Вам на помощь...

Д и р е к т о р».

Это короткое письмо Курт получил от Центра много лет назад. Прочитав тогда письмо, Курт немедленно сжег его. Но он и сейчас помнит его слово в слово.