— Здесь есть и чистокровные англичане, — ответил Бертон. — И голландцы. Но большинство полукровки. Тем не менее, мы — племя и можем о себе позаботиться. Мы кроатонцы, и мы — это мы.

Бертон приказал своим людям связать руки прочной лозой всем, кроме Эвин и Лоры Липучки.

— Но если одна из них попытается удрать, убейте вторую, — предупредил он.

Лора Липучка проглотила комок в горле и взяла Эвин за руку.

Бертон со товарищи отвели пленников вглубь леса. Вооруженные люди взяли друзей в кольцо, а сам Бертон шел впереди — и все видели, что он несет «Воображаемую Географику».

Они двигались в меру быстро и через полчаса вышли на место. Жутковатый холодный свет стал тускнеть, его сменило теплое свечение огня из поселения, стоящего прямо по дороге.

Деревня кроатонцев располагалась в небольшой долине в самой глубине соснового леса. С двух сторон ее окружали утесы, на южной стороне долины протекала мелкая речушка. Поселение составляли несколько десятков незатейливых домиков, в большинстве своем деревянные хижины, хотя некоторые были крыты дранкой и почти в каждом доме было по крайней мере одно застекленное окно.

Поселенцы почти не обратили внимания на гостей — словно отряд пленников, идущий по деревне, был для них в порядке вещей. Но каждый, мимо кого они проходили, смотрел на Лору Липучку.

Девочка заметила взгляды, устремленные на нее, и еще крепче вцепилась в руку Эвин.

В центре поселения находился большой круг из камней, похожих на низкие алтари, рядом с каждым из камней разложили костер.

Когда пленники приблизились, Берт не сдержал облегченного вздоха.

Посреди каменного круга находился «Индиговый Дракон». Не весь корабль целиком, но живое носовое украшение.

— Ох, хвала всем богам, — выдохнул Берт. — Хоть его спасли.

— Спасли? — усмехнулся Бертон. — Едва ли. «Индиговый Дракон» стал нашим первым пленником. Потом мы просто вернулись за остальными.

— Откуда вы знаете, что это «Индиговый Дракон»? — спросил Джон.

Бертон кивнул на Берта:

— Спроси его. Уж он-то знает, кто я такой.

Берт бросил сердитый взгляд на их общего врага, что стало сюрпризом для Джона — Берт едва ли когда-нибудь сердито смотрел на кого-либо.

— Кажется, вы все о нем слышали или хотя бы сталкивались с его сочинениями, — пояснил он остальным. — Чего вы не знаете, так это того, что Чарльз Диккенс выбрал его своим учеником с благословения Немо. Но не срослось, и ему дали отставку.

— Это было до или после Мэгвича? — уточнил Чарльз.

— Какая разница? — сказал Джек.

— Действительно.

— Он инсценировал собственную смерть и исчез, — продолжал Берт. — Никто не ожидал, что он снова всплывет.

— Что ж, достаточно честная оценка, — произнес Бертон. — На своих книгах я сколотил состояние и решил сотворить себе новое будущее на Архипелаге Грез. Мне удалось пробыть здесь совсем недолго, когда я угодил в страшный шторм. Когда он наконец закончился, я очутился здесь, мой корабль был разрушен. Кроатонцы выходили меня, и в благодарность я разрешил им сделать меня своим вожаком.

На языке у друзей вертелись тысячи вопросов, но Эвин, как обычно, вернула всех к делам насущным.

— Я рада, что вы спасли «Дракона», но что с командой? На борту было больше двадцати фавнов. Кто-нибудь из них ранен?

— Не с этого, конечно, надо было начинать, — сказал Бертон, — но они оказали гораздо большее сопротивление, нежели вы.

— И за это вы их убили? — воскликнула Эвин. — Какая пустая трата жизни.

— О, они пошли в дело, — успокоил Бертон. — По правде говоря, они были пальчики оближешь.

Джон, Джек, Чарльз и Берт лишились дара речи — но не Эвин.

— Варвары! — вскричала девушка. — Да вы не лучше Вендиго!

— Разумеется, — отвечал Бертон. — Мы, люди Запада, всегда были большими варварами, нежели наши восточные собратья. Да и как иначе, если мы находимся на самом западном из всех существующих островов?

Возле каменного круга располагалось строение, которое на вид походило на главный общинный дом кроатонцев. Друзьям позволили сесть на циновки, устилавшие пол в центре дома, и оттуда они смогли рассмотреть странное помещение.

У стен стояли ряды тяжелых резных стульев, как в британском Парламенте, и вся комната была залита ярким светом факелов, которые, если верить Джону, были скандинавскими. Циновки, на которых они расположились, были персидскими и гобелены, что весели на стенах и спадали на стулья, тоже.

Бертон занял место на возвышении в дальнем конце помещения, другие, на вид важные представители кроатонцев вошли в комнату и расселись по стульям.

Бертон помпезно и цветисто представлял каждого входящего члена индейского совета. Друзей немного сбивали с толку странно одетые люди, говорившие на необычных языках, которых представляли именами вроде Мюртвэйт, Келсо, Джиггз и Барнаби. Попадались и более привычные для индейцев имена, зачастую присоединенные к европейским. Это была необычное, но довольно гармоничное смешение сультур.

— Прямо пособие по культурной демократии, — прошептал Джек. — Хотелось бы мне подробнее изучить, как они до такого дошли.

— Наверное, свою роль сыграло то, что они оказались заперты в Подмире, — зашептал в ответ Чарльз.

— Не обязательно, — заметил Джек. — Может, они просто съели всех, кто с ними спорил.

Большинство индейских старейшин расселись, скрестив ноги, на широких стульях у стен, но двое (которых Бертон представил как своих адъютантов) сели на возвышение рядом с ним — хотя и заметно ниже и позади. Первый, по имени Мюртвэйт, носил широкие усы и очки с толстыми стеклами. Он скрупулезно записывал все сказанное и сделанное.

— Генеральный секретарь, — шепнул Чарльз.

— Именно, — кивнул Берт.

Второй был темнокожим, чистокровным индейцем, которого Бертон поименовал Волосатым Билли. Он был гол до пояса, если не считать нескольких ниток бус и искусно сработанных ожерелий на шее. Этот явно заинтересовался Эвин. Та, в свою очередь, взглядом могла морозить лед, но и виду не подала, что заметила его странное внимание.

— Но он же лысый, — пискнула Лора Липучка, — почему ты зовешь его «Волосатый Билли»?

Бертон улыбнулся и наклонился над девочкой:

— Однажды, когда он был гораздо моложе, он пересек большую воду и попал на запретный остров, где все дети сами выбирали себе имена. И хотя позже его спасли с этого острова, он настоял, чтобы мы звали его новым именем, и почему бы нет? Но мы забрали у него кое-что другое.

Он сделал знак индейцу, который в ответ выдал улыбку широко открытым ртом, являя полное отсутствие у него языка. Язык отрезали.

Лора Липучка вздрогнула и шарахнулась от Бертона, а тот ухмыльнулся и поднялся во весь рост.

— Дисциплина, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Тяжелый урок, но необходимый. Уроки, что усвоены через боль, редко потом забываются. — Последние слова он произнес, показывая на шрамы на своих щеках. Затем, очнувшись от воспоминаний, он повернулся к Берту: — Полагаю, это твои ученики, Хранитель?

— Они — Хранители, — ответил Берт. — Те самые, которые победили Зимнего Короля.

При упоминании их старого врага глаза Бертона сверкнули, и он с новым интересом взглянул на трех друзей.

— Я слыхал о вас, — протянул он. — Три грамотея, изменившие судьбу мира. Полагаю, рано или поздно пророчество должно было сбыться, иначе зачем они вообще нужны, эти пророчества?

— Пророчество? — удивился Джон.

— Не сейчас, — поспешно вмешался Берт. — Что угодно от нас, сэр Ричард?

— Перед кем тут чиниться? — рассмеялся Бертон. — Как ни крути, здесь эти категории не в ходу. Иерархия строится, во-первых, на возрасте, во-вторых, на силе и способностях. И я первый среди равных по обоим пунктам. Можете звать меня «Старейшина» или просто «Бертон», если хотите.

— Когда мы встретились, э, Бертон, — сказал Чарльз, — вы представились как член «Имперского картологического общества». Это британская организация? Боюсь, я прежде не слыхал о ней.