Джон распахнул дверь и сразу заметил стройную блондинку в белой блузе с отложным воротником. Она сидела за широким столом спиной к занавешенному жалюзи окну. Две верхних пуговицы блузки расстёгнуты, третья вот-вот оторвётся под напором груди.

Красиво накрашенные васильковые глаза взглянули на сержанта с лёгким удивлением, чувственные губы слегка приоткрылись, красавица подалась вперёд и томно выдохнула:

— Вам назначено? — Джон во все глаза смотрел на это чудо света и не расслышал вопрос. — Вам назначено? — чуть громче спросила блондинка.

— Э-э… да, мэм.

— Как вас представить? — секретарша взяла со стола глянцевый журнал, откинулась на высокую спинку кресла и стала обмахиваться. Лёгкий ветерок заиграл волосами; при каждом взмахе нырял за края глубокого выреза, открывая глазам сержанта восхитительные полушария. — Как вас зовут? — повторила девушка.

— Сержант Уилкис, сэр!.. а-а… простите… мэм.

Девушка отбросила журнал, с грацией пантеры потянулась к телефону. Грудь упёрлась в край высокого стола, пуговка блузки не выдержала и лопнула. Два больших полушария украшенных кружевами бюстье предстали во всём великолепии перед обалдевшим сержантом.

— Сэр, — проворковала девушка, накручивая локон на палец, — к вам сержант Уилкис, говорит назначено. Хорошо, сэр.

Она положила трубку и указала на дверь тоже обитую чёрной кожей и тоже с табличкой, но только не «Комендант», а «Семён Розенталь».

— Проходите.

Уилкис кивнул и по-прежнему глядя на красотку, сделал шаг в сторону двери.

— Ах да, сержант, разоружитесь. Вход с оружием запрещён.

— Но я не могу… не положено, — глупо улыбнулся Уилкис.

— Таков порядок, сержант. Сложите оружие в сейф, — лакированный ноготок нацелился в угол справа от стола, — а ключи возьмите с собой раз не хотите доверить мне ствол, — промурлыкала секретарша и провела по верхней губе остреньким язычком.

Уилкис поперхнулся. Глядя себе под ноги прошёл к сейфу, запер там оружие, чувствуя сверлящий затылок взгляд секретарши. Дважды щёлкнув замком, сунул ключи в карман, боком проскользнул мимо стола и нырнул в кабинет.

Там он застыл, изумлённо ворочая головой. Такого в госконторах он ещё не встречал. На стенах текстильные обои бежевого оттенка с почти незаметными узорами, на полу пёстрый ковёр от стены до стены. Мебель как из дворца, вся такая вычурная, с объёмной резьбой и витражными стёклами на дверцах. Картины в массивных рамах, каскадная люстра посреди потолка. Слева от двери два огромных окна, из которых открывается вид на космодром. В конце вытянутого в длину кабинета широченный стол метра четыре, если не больше и рядом маленький приставной, для посетителей. Над столом возвышается спинка кресла, самого коменданта не видать, а нет вот он, уронил голову на скрещенные руки, лысина красная, потная, блестит.

Сержант отчеканил несколько шагов, что было довольно трудно: ковёр гасил звуки, вскинул ладонь к виску.

— Сержант Уилкис, сэр!

Комендант приподнял голову.

— Чего тебе, сержант? Я вроде подкрепления не требовал.

— Два-три-три-семь, сэр. Срочно нужен транспорт до планеты Низебул.

— Да мне хоть два-два-три-два-два, нет у меня кораблей и точка.

Розенталь встал, вылил на платок немного воды из графина, протёр сначала лысину и шею, потом лицо, громко сморкнулся и запихал сырую тряпку в карман кителя. Обогнув стол, приблизился к посетителю.

Сержант уловил запах алкоголя, но не подал виду. Вдруг у человека весомые причины. Может, он всю ночь работал. Вон как плохо выглядит, не иначе опять где-то что-то стряслось.

— Вот всем корабли подавай, — сказал комендант, — а у меня порт резиновый что ли? Туда дай! Сюда дай! Здесь война, там мятеж, тут ещё какая-нибудь заварушка случилась. И таки всем Сёма должен корабли давать. Да где я их столько возьму? — сосископодобный палец ткнулся сержанту в грудь. — Вот скажи мне: где? — Уилкис открыл рот, но комендант выдохнул винными парами в лицо:

— Оно, конечно, понятно. Корабли — они-таки всем нужны. Но кто же меня, бедного Сёму, пожалеет? Этому дай, этому дай и этому дай, а где план? Я тебя, сержант, спрашиваю, где план?

— Какой план?

— План полётных мероприятий. Неужели непонятно? Сегодня война, Сёма дай три корабля, р-раз. — Розенталь загнул один палец. — Завтра мятеж, дай ещё кораблей — два. Тебе в экспедицию — три. На ремонт поставить парочку вернувшихся с войны — четыре. Снова отправить «птичек» на экскурсию — пять. Ну и так далее, по нарастающей. — Он потряс кулаком перед лицом Уилкиса. — Видишь, сержант, сколько задач поставлено, а кораблей-то нет. Вот ты спроси меня, почему?

— Почему?

— Да потому что плана нет. Вот скажи мне, сержант, у тебя есть план операции?

— Так точно, есть!

— Вот! — Сёма нацелил указательный палец в потолок. — И у него есть. — Джон проследил за движением пальца, теперь тот вместо потолка показывал на окно. — У всех есть план, а у меня нет. Было бы у нас плановое ведение хозяйства и ты бы корабль получил и я бы так не нервничал.

Розенталь приобнял сержанта за плечи, медленно повёл по обширному кабинету.

— Тебя как зовут, сержант?

— Джон Уилкис, сэр.

— Вот ты, Джон, говоришь, нам тыловикам-снабженцам легко…

— Я такого не говорю, сэр, — запротестовал сержант.

— Неважно! Не ты, так другие говорят. Мол, вы на фронтах кровь проливаете, вшей кормите, жизнями рискуете, а мы здесь в тепле да сытости жируем. Теперь ты видишь, сколько у меня проблем? Я, может, и лысым стал, что всё о Родине думаю, переживаю.

Уилкис кивнул, дескать, всё понимаю и сам тоже об Отечестве думаю, потому и на Низебул собрался. Тем временем комендант подвёл его к бару.

— Пить будешь?

— Нет, сэр, я при исполнении.

— Так и я при исполнении, но пить буду, нервный стресс снять надо, иначе совсем свихнусь на этой работе, — Розенталь налил виски. — Ну, давай, служивый, твоё здоровье!

Он выпил, крякнул от удовольствия, налил ещё и повторял, пока бутылка не опустела. С хрустом смяв посудиной бумаги в корзине, Сёма, пошатываясь, вернулся в кресло.

— Ты, это, Джончик, заходи, если что, — сказал он заплетающимся языком. — Я тут всегда… здесь я… ага…

Розенталь уронил голову на стол.

— А как же корабль? — спросил порядком обалдевший сержант. Ответом стало громкое похрапывание.

Поняв, что ничего не добьётся, Уилкис вышел в приёмную, где секретарша уже подготовилась к встрече. Она покинула кресло и села на край стола, демонстрируя мегакороткую юбку и стройные ноги.

— Как аудиенция, сержант?

Уилкис скользнул равнодушным взглядом по загорелым ногам, когда задание под угрозой не до любования женскими прелестями.

— Бывало и лучше. А он всегда такой… неадекватный?

— Да нет, временами… когда жарко, — блондинка поднесла к губам запотевший стакан с водой и как будто случайно опрокинула на блузку. — Ах, я такая неловкая!

Мокрая ткань облепила грудь, в точности повторяя рельеф. От холодной воды соски напряглись и торчали круглыми бусинами. Секретарша тряхнула головой, волосы золотистой волной рассыпались по плечам. Она прогнулась в спине, лицо приобрело томное выражение, губы соблазнительно приоткрылись:

— Не стой столбом, дурачок. Возьми полотенце и помоги мне высушить блузку.

— Да, мисс, конечно, одну минуту.

Джон оглянулся, заметил в углу маленький умывальник, полочку с всякими баночками, а рядом вешалку с розовым полотенцем. Он схватил его и бросился на помощь.

— А ты сильный, сержант.

Горячее дыхание обожгло щёку. В следующую секунду узкие ладошки прижали его руки к женской груди. Джон почувствовал страстный поцелуй на губах, дёрнулся и резко отступил.

— Простите, мисс, мне пора идти.

Лицо секретарши исказила злобная гримаса.

— Все вы мужики одинаковые! Сначала разбередят чувства одинокой женщины, доведут до потери сознания и бросят! Тебе не стыдно, сержант?