В сумерках узкой комнаты просматривались две кровати вдоль стен. Пятачок возле окна занимал старый стол со следами сигаретных ожогов и ножевых царапин. Побитые временем и краями табуреток ножки давно потеряли лакировку и выглядели не лучше столешницы.

О вчерашнем застолье говорили обрывки заляпанной жиром газеты, на которых кучками лежали рыбьи кости, головы и подсохшие кишки. Несколько зелёных мух ползали по зловонным курганам. Они обследовали волосатыми хоботками их содержимое и временами с жужжанием перелетали с места на место.

Давно немытая пепельница посреди стола утонула под горой мятых окурков. Два грязных стакана скромно приютились неподалёку. В одном из них плавала какая-то коричневатая жидкость, а из второго торчали кончики смрадно воняющих чинариков.

Красные чёрточки на табло сложились в 6.00. Будильник пискнул и неистово заверещал. Из-под серой горы на одной из кроватей высунулась рука, пошарила по тумбочке. Согнутые пальцы подобрались к часам, похлопали по красному пластику корпуса и, не найдя кнопку отключения, сбросили мучителя на пол.

Будильник дзинькнул, но вопреки ожиданиям запиликал ещё громче.

Одеяло превратилось в бушующее море, из тёплых пучин которого спустя какое-то время вынырнул худощавый человек с рахитичной грудью и выпуклым животом. Кривые волосатые ноги свесились на пол, тонкие пальцы вцепились во всклокоченные волосы, по комнате поплыл протяжный стон.

Подушка шлёпнулась на пол, пуховым телом придавила будильник, но и это не заставило его умолкнуть.

— Заткнись!..

Часы врезались в стену, раздался хлопок, осколки брызнули в стороны. На пол упала пластинка дисплея, связанная паутинкой провода с маленьким динамиком. Чёрная тарелочка издала протяжный писк, на табло высветилась абракадабра из разнонаправленных палочек. Несколько секунд красные чёрточки ярко светились, потом стали медленно угасать, а там и вовсе исчезли в глубине экрана.

От предпринятых усилий голова пьяницы закружилась. Пальцы сжали виски, комната опять наполнилась стоном, только сейчас к нему добавилось неясное бормотание. Оно всё нарастало и, наконец, оформилось во вполне понятное:

— Ва-а-ц!.. Вставай, на работу пора.

Собутыльник что-то пробурчал и глубже зарылся головой в одеяло.

— Вставай! На хрен будильник заводил, если не просыпаешься?

Вацлав промычал нечто невразумительное и повернулся на другой бок.

Его сосед сполз на колени, на четвереньках добрался до стола. Пальцы заскребли по столешнице, наткнулись на стакан с окурками, крепко обхватили и потащили ко рту. В нос ударил жуткий запах табачного перегара.

— Вот скотина! Говорил: не бросай бычки в стакан, долго отмывать придётся.

Опираясь руками на табурет, бедняга встал на ноги. Мутным взглядом зашарил по столу.

— О, заначка! — остатки коричневой жидкости из второго стакана перекочевали в желудок. — Уф… ну и гадость! Он выдохнул сивушные пары, мазнул рукой по мокрым губам. Переставляя негнущиеся ноги, приблизился ко второй кровати.

— Вставай, засранец, а то уволят.

— Я не могу, Милош, — проблеял небритый шатен не открывая глаз. — Ты меня напоил — тебе и шагать на работу.

— Моя смена завтра. Да и как я пойду? От меня перегаром за версту несёт. Начальство меня сразу уволит.

— Не уволит. — Вацлав с трудом продрал глаза, потянулся и громко зевнул. — Ты с какого дня принят на работу? С завтрашнего. А завтра ты уже будешь трезвый.

— Вот завтра и пойду, а сегодня ты иди.

Вацлав сел на кровати, поскрёб подбородок.

— Не могу я! Вот меня точно уволят за пьянство на рабочем месте. Короче, ты меня напоил — ты и иди! Галецкий упал на подушку, закрыл глаза и засопел.

— А кто говорил: «Надо в коллектив вливаться»? — пробубнил Осьминский, шлёпая на кухню.

Струя холодной воды быстро привела в чувство, Разбрызгивая капли по всей кухне, фыркая как рассерженный кот, Милош энергично вытер голову. Подул на ладонь и сморщился от шибанувшего в нос неприятного запаха. Изо рта несло помойной ямой. Милош помахал рукой перед носом. На окне стоял флакон с парфюмом, сосед по комнате пользовался им вместо лосьона для бритья.

Схватив одеколон, Милош высунул язык и несколько раз нажал кнопку пульверизатора. Во рту полыхнуло огнём, из глаз выступили слёзы, зато запах вроде как приутих, что и подтвердил очередной эксперимент с ладонью.

— Сойдёт и так, главное дышать в сторону, если встречу кого из начальства. Так, что тут у нас? Он заглянул в холодильник. На полке, между раскрытых банок из-под консервов с торчащими из них ручками вилок, лежал кусок плесневелого сыра.

Осьмински окинул находку сомнительным взглядом, понюхал, откусил крохотный кусочек.

— Где-то я слышал, в сыре специально плесень выращивают и продают за бешеные деньги. А я бесплатно съем, лишь бы пузо не подвело.

Покончив с завтраком, Милош одел новенький комбинезон, нацепил бейдж с надписью «техник Осьмински», взял в руку чемоданчик и вышел из комнаты.

Штаб-квартира АГБ, куда Милош устроился с помощью школьного товарища, а ныне коллеги и соседа по комнате, находился в километре от их дома. Улица встретила прохладной свежестью. Ещё не нагревшийся от асфальта ветерок обдувал лицо, играл не до конца высохшими волосами, да и просто приятно щекотал кожу. Птицы с весёлым щебетом носились за невидимыми с земли мошками, обещая прекрасную погоду на весь день.

Осьмински кисло улыбался встречным красавицам, кивал в ответ на приветствия незнакомцев, морщился, если проезжая машина резко сигналила кому-то или огрызалась на гудки других автомобилей. Так продолжалось примерно две трети пути пока молодость, энергия утра и быстрая ходьба не прогнали хмельную хандру. Голова перестала болеть, настроение заметно поднялось, да и девушки стали встречаться намного краше. Может, они и раньше были не хуже, просто сейчас он смотрел на них с удовольствием, радуясь стройности загорелых ножек, красоте форм и чувству приятного щекотания внизу живота.

Милош остановился на перекрёстке, дожидаясь, когда загорится зелёный. Отсюда хорошо просматривалась высотка Галактической Безопасности с огромной тарелкой на крыше. Похожее на кудлатую овечку облако зацепилось косматым брюхом за треногу конвертера и никак не могло вырваться на волю. Сзади напирали другие бродяги неба, скоро вокруг ребристого диска антенны образовалась куча мала.

Милош так и не увидел, как ветер разогнал воздушное стадо. Вспыхнул разрешающий сигнал светофора. Он выдохнул, ступил на дорогу и зашагал к растущему в размерах зданию.

Крупная бабочка с жёлто-зелёными кругами на синих крыльях попала в ядовитый выхлоп, упала камнем и затрепыхалась в конвульсиях. Агония продолжалась несколько секунд, чья-то нога в коричневом ботинке прервала мучения несчастного насекомого. На асфальте осталось цветное пятно. Вскоре оно исчезло, по крупинкам прилипнув к торопливо мелькающим подошвам.

В фойе штаб-квартиры Осьминский остановился перед поблёскивающим хромовым покрытием турникетом. Сбоку в кабинке из пуленепробиваемого стекла, закинув ноги на стол, сидел охранник, лениво двигая челюстями. Похлопывая дубинкой по распрямлённой ладони, он смотрел в одну точку рассеянным взглядом.

Милош подошёл к маленькому окну, куда посетители просовывали документы для записи данных, а хозяева кабинетов сдавали ключи.

— Привет, я новенький!

— Здорово, коли не шутишь! А где Вацлав?

— Вчера перебрал немного.

— А что за повод?

Осьмински почесал за ухом:

— Так это, назначение на должность отмечали.

— А-а, так вот откуда одеколоном несёт. — Охранник скинул ноги со стола, наклонился вперёд: — Рот полоскал?

Милош кивнул с тяжёлым вздохом.

— Чего пили? — спросил страж и выдул огромный пузырь.

— Пиво со шнапсом… много.

— Охренеть! Ну да ладно, пора тебе допрос учинить.

— Какой допрос?! — испугался Осьмински. — Может, не надо ничего учинять?

— Положено! — строгим голосом сказал охранник, взял ручку и приготовился писать в журнале. — Отвечай: как зовут, кем работаешь, куда идёшь?