«Альбатрон» надрывно ревел мотором, упорно карабкаясь в небеса. Слева по борту Дик разглядел на горизонте край «долины смерти» и отвернулся, ему не хотелось даже думать о засевших там дрифтерах и воевавших с ними мятежниках.

Том глянул на доску приборов, маленькая стрелка высотомера застыла между двойкой и тройкой, а большая смотрела вниз прямо на пятёрку, дёрнул штурвал, аэроплан послушно лёг на крыло, заходя на заданный курс. Теперь, когда самолёт рубил винтом воздух в нужном направлении можно и поболтать.

Морган обернулся, не выпуская штурвал из рук, посмотрел сквозь стёкла очков на пассажира.

— Ты веришь в приметы? — Дик помотал головой. — Зря! Они не просто так придуманы — это обобщённый опыт тысяч пилотов… ну почему ты не облил колесо? — Кунц пожал плечами. — Вот я и вожу парашют.

— А как же я?

— Никак!.. Слушаться надо бывалых людей и не лезть на рожон.

— Понял, в другой раз умнее буду, — кивнул Дик.

— Конечно, будешь — если он будет, другой-то, — громко заржал Морган и вернулся к управлению «Альбатроном».

От нечего делать Кунц принялся разглядывать проносившуюся под крылом местность. Тень самолёта бежала по заросшей кустарником равнине, перепрыгивала через рыжие нити рек, темнеющие синим овраги.

Через полтора часа за бортом появились голубоватые хлопья облаков. Дик сунул в одно из них руку, вытащил и увидел на краге кристаллики льда.

— Подлетаем к каньону, — раздался в наушниках голос пилота, — он выходит к морю, из-за разности температур воздушных масс здесь всегда облачно. Место тут гиблое, кругом горы, путь один, да и тот всегда скрыт облаками. Пойдём на автопилоте, лишь бы навстречу никто не попался.

— В смысле самолёт? — уточнил Дик, оглядываясь по сторонам. Облака всё сгущались и скоро «Альбатрон» оказался внутри кокона небесной ваты. Даже тональность двигателя изменилась, теперь он гудел не так громко, звук будто таял в дымчатых клочьях воздушной пены.

— Нет. В смысле птицы. У них тут гнездовья, вот они и шастают во все стороны, а нам трындец придёт, если мы с ними встретимся. Разобьемся вдребезги и поминай, как звали даже костей не соберут. — Лётчик достал из-под сиденья пузатую фляжку, протянул пассажиру: — Для храбрости…

— Спасибо, я выпью после посадки.

— Как хочешь… Том приложился к фляге, кадык заходил под небритой кожей, Дик слышал громкие глотки с какими лётчик поглощал содержимое. Но вот Морган оторвался от горлышка, крякнул от удовольствия и закрутил крышку.

— Зря отказался, задницей чую — зря! Она у меня знаешь какая чувствительная? Ещё ни разу не подводила, если сильно чешется — быть беде. А сегодня прямо изнутри разрывается — во как зудит, так бы и почесал да ремнями пристёгнут руку не подсунуть, — пожаловался пилот и поёрзал в кресле.

Облачный туман понемногу рассеивался, кое-где сквозь разрывы плотного покрова с боков проглядывали бурые скалы. Местами бреши достигали больших размеров. Кунц поднимал голову в надежде увидеть вершину каньона, но это ни разу не удалось. Отвесные стены гор пронзали кудрявые облака и где-то там высоко держали на широких плечах невидимое небо.

— Странно, кажись пронесло, — Том обернулся, за стёклами очков Дик разглядел удивлённые глаза. — Скоро каньон кончится, вон уже и выход видать, а нам так никто и не попался. Неужели задница испортилась? Может, она зудит от жареной картошки под острым соусом или у меня геморрой?

— Не знаю, но, по-моему, мочиться на шасси — это просто глупая при…

Кунца прервал звук глухого удара. Пилот резко обернулся и выдал длинную тираду. Защитное стекло фюзеляжа оказалось залеплено окровавленными перьями и внутренностями какой-то птицы.

— Курица тупоголовая! — заорал Том на размазанный по стеклу фарш. — Какого хрена тебя понесло на эту старую калошу, не могла спокойно пролететь мимо?

Словно в ответ на его вопрос из облаков посыпались жирные белые птицы.

— Вот зараза! Стая бакланов! Держись! — услышал Кунц отчаянный крик и почувствовал, как «Альбатрон» завалился вправо и вниз. Ремни врезались в тело, желудок подскочил к зубам, врезал по ним изнутри и рухнул обратно.

Будто специально голубая пелена расступилась, на самолёт прыгнула громада каньона, но в последний момент передумала и слегка коснулась каменной грудью кончика жёлтого крыла.

Морган выровнял дребезжащую этажерку, утёр выступивший на лбу холодный пот.

— Глупая примета, говоришь?

— Уже не уверен, — промямлил позеленевший Кунц, перегнулся через борт и освободил бунтующий желудок.

— То-то же, — криво ухмыльнулся пилот, поглядывая на пассажира в маленькое зеркальце под верхним крылом. — В следующий раз делай, что тебе опытные люди говорят. Где тут моя фляжечка?..

Отбившийся от стаи баклан вынырнул из облаков и со всего маху врезался в пропеллер. Кровавые ошмётки с тучей перьев порскнули в стороны, погнувшиеся лопасти чиркнули по трубкам масляного радиатора, ветровой козырёк мгновенно покрылся чёрной парящей жижей, двигатель задымил, заперхал и перешёл на хрип.

— Я говорил: не задница, а барометр! — заорал лётчик и выпрыгнул из самолёта с ранцем в руках.

— Куда-а? Стой! Головастик глянул вниз, увидел кувыркающуюся фигурку пилота, она стремительно уменьшалась, но вот над ней раскрылся белый купол, и парашютиста понесло к морю с барашками волн. Оказалось, они выскочили из каньона в тот миг, когда баклан протаранил самолёт и мгновенно превратился в несколько килограмм фарша с перьями.

«Альбатрон» тянул из последних сил, двигатель перебивался с хрипа на чих, заходился в надрывном кашле и снова хрипел, разматывая длинный шлейф чёрного дыма.

Кунц посмотрел по сторонам, аэроплан стремительно терял высоту, изумрудная вода всё приближалась и если ничего не предпринять скоро от него останутся обломки.

Вдох-выдох, ещё один вдох. Рывок. Ветер набросился на человека, тот шёл по нижнему крылу, хватаясь за трубчатые расчалки. С трудом удерживаясь на ногах, Дик добрался до кабины пилота и перелез через борт. Грязное стекло не давало обзора, он перегнулся через ветрозащитный козырёк, кое-как протёр стекло рукавом куртки и плюхнулся в жёсткое кресло.

Большая стрелка альтиметра бешено крутилась, маленькая уже перевалила за единицу и приближалась к нулю. Дик потянул руль управления на себя, вдавил левую педаль. «Альбатрон» с воем выполнил поворот и, по-прежнему теряя высоту, полетел к земле.

По тёмной ленте шоссе вдоль берега моря катились автомобили. Кунц направил самолёт к импровизированному аэродрому. Чихающая машина развернулась на посадочный курс, вошла в глиссаду и понеслась к юрким легковушкам и рычащим грузовикам.

Дик ориентировался на белую линию посреди дороги, он старался, чтобы покорёженный винт не уходил в сторону от путеводной нити. Шоссе всё приближалось, автомобили проносились под крыльями, громко сигналя и моргая фарами. Через считанные секунды колёса аэроплана взвизгнули, две чёрных полосы остались на асфальте, а в воздухе растаяли облачка белесого дыма.

Ошалев от подобной наглости машины прижались к обочинам, из окон показались кулаки, донеслась ругань водителей и пассажиров.

Навстречу дымящему самолёту с оглушительным рёвом мчалась огромная фура. За стеклом высокой кабины Дик разглядел водителя в полосатой майке, тот дёргал шнур духового сигнала и беззвучно шевелил губами.

В последний момент самолёт каким-то чудом увернулся от многотонной махины, соскочил с дороги и посеменил по неровному полю. Кунц трясся в кабине, пока стойка левого колеса не угодила в глубокую яму. Измученный «Альбатрон» резко завернул, со скрежетом повалился на бок. Пилот не успел и глазом моргнуть, как трубки расчалок согнулись, и нижнее крыло с треском переломилось.

Позеленевший Дик с трудом выбрался из кабины, измученный желудок содрогался в попытках вывернуться наружу, тело била мелкая дрожь, ноги отказывались держать. Скользя спиной по фюзеляжу Дик опустился на траву, закрыл глаза.

Со стороны дороги к разбившемуся самолёту бежал какой-то человек в светлой бейсболке, оливковых шортах и сетчатой рубашке. Его крики доносились до Кунца, но тот был не в силах отозваться.