"Боже, — подумал он. — Разве это не бескровный способ описать то, что переживает этот человек? И разве это не так же просто, что этим ублюдкам из СДСП не удалось учесть все несчастные маленькие социальные последствия своих решений?"

Бардасано кивнула, хотя ее собственное выражение лица даже не дрогнуло. Конечно, она представляла собой одну из линий in vitro Долгосрочного Планирования, напомнил себе МакБрайд, и одну из тех, которые были забракованы более одного раза. В этом отношении, по крайней мере, один из ее собственных клонов немедленно был забракован, и не находясь в позднем подростковом возрасте при этом, если он правильно помнил. Тем не менее, в то время как отбраковка Бардасано была следующей лучшей вещью для генетического дубликата Изабель (не совсем все же; там было несколько экспериментальных различий, конечно), у нее едва ли было то, что мог подразумевать под словом "брат" или "сестра" такой человек, как Джек МакБрайд.

Как и многие — даже большинство — дети in vitro СДСП, она была рождена из пробирки и выращена в яслях, не помещаясь в регулярную семейную среду или поощряясь созданием братских связей с ее клонами. Никто когда-либо официально не говорил МакБрайду что-нибудь в этом роде, но он сильно подозревал, что отсутствие этого поощрения представлялось целенаправленной политикой части Совета — вроде способа избежать создания потенциально конфликтующих привязанностей. Возможно, поэтому для нее было просто слишком далеко за пределами собственного опыта, иметь больше, чем чисто интеллектуальное понимание страданий Херландера Симоэнса.

— Я так понимаю, что он пытался бороться с этим решением, — сказала она.

— Да, мэм, — подтвердил МакБрайд, хотя "бороться с этим решением" было жалко бледным описанием безумного сопротивления Симоэнса.

— Никогда не было много шансов на то, что он собирался получить его отмену, тем не менее, — продолжил он. — По моей информации, директора СДСП сочли верняком учет вопросов качества жизни, которые укрепили утилитарные принципы.

Бардасано снова кивнула. Несмотря на выборочное собственное знакомство с материалами дела, МакБрайд довольно много знал о нем. Он знал, что Херландер Симоэнс — и его жена, по-видимому — понизили свою эмоциональную защиту, когда Франческа прошла через ожидаемую опасную зону с развевающимися знаменами. Каковое только сделало агонию бесконечно сильнее, когда первые симптомы появились с двухлетним опозданием.

Появление их в день ее дня рождения должно быть походило на дополнительный удар в сердце, и как будто этого было недостаточно, ее состояние ухудшилось с поразительной скоростью. В день ее рождения не было никаких внешних видимых признаков из всех; в течение шести стандартных месяцев, яркий, живой ребенок, которого МакБрайд видел на изображении в файле безопасности Симоэнсов, исчез. В течение десяти стандартных месяцев она полностью ушла в себя из мира вокруг нее. Она была полностью нереагируема. Она просто сидела, даже не пережевывая пищу, если кто-то клал ее в ее рот.

— Я читала отчеты о состоянии девочки, — бесстрастно сказала Бардасано. — Честно говоря, я не могу сказать, что решение Совета удивляет меня.

— Как я уже сказал, я также не думал, что когда-либо было много шансов на то, что его отменят, — согласился МакБрайд. — Тем не менее, он не хотел слышать об этом. Он продолжал указывать на показываемую активность на электроэнцефалограммах, и он был абсолютно убежден, что они доказывают то, что, как он выразился, "она все еще где-то там". Он просто отказался признать ее состояние невозвратимым. Он был уверен, что если медицинский персонал будет просто продолжать достаточно долго пытаться, то они пробьются к ней, переменив ее состояние.

— После всех усилий, которые они уже приложили в решении этой же проблемы и в предыдущих случаях? — поморщилась Бардасано.

— Я не говорил, что он был логичен в этом, — указал МакБрайд. — Хотя он отмечал, что, поскольку этот ребенок продержался дольше, чем любой из других, она представляла лучшую возможность Совету, которая была — или когда-либо имелась до сих пор, во всяком случае — для достижения фактического прорыва.

— Как вы думаете, он действительно верил в это? Или это была просто попытка придумать аргумент, который не будет спущен с рук?

— Я думаю, это было немного того и другого, на самом деле. Он был в достаточном отчаянии, чтобы придумать любой аргумент, какой мог найти, но по моему личному мнению, он был еще более разгневан, потому что искренне верил в то, что Совет поворачивается спиной к возможности.

"И, — мысленно добавил МакБрайд, — потому что, то сканирование мозга еще показывало активность. Вот почему он продолжал настаивать, что она действительно все еще там, даже если ничего из этого не было на поверхности. И он также знал, как мало ресурсов Совет будет фактически вкладывать в усилия, чтобы вернуть ее для него. Он полагал, что общая отдача Согласованию, если бы им это удалось, весьма превысила бы стоимость… и эти инвестиции сохранили бы его дочь живой. Может быть, даже вернули ее ему однажды".

— Во всяком случае, — продолжил он вслух, — Совет не согласился с его оценкой. Их официальным решением было то, что не было никакой разумной надежды на реверсирование

[изменение направления на обратное ее состояния]. Что это было бы в конечном счете бесполезной тратой ресурсов. А что касается очевидной ЭЭГ-активности, это только сделало ситуацию еще хуже с точки зрения качества жизни. Они решили, что осуждение ее на полную неспособность взаимодействовать с миром вокруг нее — предполагая, что она даже и была до сих пор в известном мире вокруг нее — было бы напрасной жестокостью.

"Каковое звучало так сострадательно от них, — подумал он. — Это может даже был выход для некоторых из них, по крайней мере".

— Таким образом, они пошли вперед и прекратили ее использовать, — закончила Бардасано.

— Да, мэм. — МакБрайд позволил своим ноздрям вспыхнуть. — И, хотя я понимаю основу их решения, с точки зрения эффективности Симоэнса, я должен сказать, что то, что они прекратили ее использование всего за один день до наступления ее дня рождения было… неудачно.

Бардасано поморщилась — на этот раз в очевидном понимании и согласии.

— СДСП идет на многое, чтобы сохранить свой процесс принятия решений как институциональный и безличный как это возможно, как лучший способ предотвращения фаворитизма и специального случая ходатайства, — сказала она. — Это означает, что все это в значительной степени… автоматизировано, особенно после того как решение было принято. Но я полагаю, вы правы. В случае, подобном этому, показ немного большей чувствительности, возможно, не вышел бы из порядка.

— В свете оказанного этим влияния на него, вы абсолютно правы, — сказал МакБрайд. — Это ударило и по его жене тоже, конечно, но я думаю, что его ударило еще тяжелее. Или, по крайней мере, я думаю, что это привело к более серьезным последствиям с точки зрения его эффективности.

— Она оставила его? — тон Бардасано дал понять, что вопрос был на самом деле утверждением, и МакБрайд кивнул.