— Другими словами, это был просто действительно плохой выбор времени с точки зрения МакБрайда, — размышлял Альберт. — Ему, наверное, сошло бы с рук убийство Каша и Зилвицкого, и у него, должно быть, были планы для сделки с Симоэнсом, также, на тот случай, если его бегство проваливается. Но затем Изабель появляется из ниоткуда, и он понял, что колеса полностью оторвались. Не было никакой возможности, что он сможет уйти с этим, и он знал, какое наказание будет, так что он покончил с собой, достав Каша и Зилвицкого в то же время.

— Это консенсус, — подтвердил Коллин. Но Бенджамин, который близко изучал своего брата в течение предыдущего объяснения, склонил голову.

— Почему у меня ощущение, что ты не согласен с этим консенсусом, Коллин? Или не полностью, по крайней мере?

— Трудно хранить секреты между нами, не так ли? — Коллин одарил его кривой улыбкой. — Ты получил это чувство, потому что это правда. Я думаю, что есть другое объяснение, которое более вероятно, учитывая исполнителей. Но я также добавлю, что никто другой в моей команде не согласен со мной, и возможно, что я сентиментален.

Его отец был также тщательно изучающим его. Теперь Альбрехт слегка наклонился вперед, оперевшись локтем на стол.

— Ты думаешь, что МакБрайд в последнюю минуту отказался от ранее принятого решения, — сказал он мягко.

— Не… точно. — Коллин нахмурился. — Дело в том, что я знал Джека МакБрайда. Мы работали вместе в течение многих лет, и одним из лучших качеств Джека было то, что он не был мстительным ни в малейшей степени. На самом деле, вероятно, менее мстительными, чем кто-либо, кого я могу себе представить. Это одна из причин, почему он был настолько популярен у его подчиненных. Джек дисциплинировал людей, когда это было необходимо. Иногда даже жестко. Но не более жестко, чем было необходимо, и никогда не выходил из себя. Я видел его рассвирепевшим много раз, но он так и не изменил то, как он относился к другим людям. С другой стороны…

— Он был брезгливым.

— Да, отец. — Коллин вздохнул. — Это была его самая большая слабость, честно говоря. На самом деле, это была причина, почему я приписал его к Гамма-Центру изначально. Или, скорее, это была причина, почему я сделал постоянную пометку в его деле "не для полевых операций" и перевел его в сторону безопасности в первую очередь.

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать этим, — сказал Бенджамин, слегка нахмурившись.

— Я понимаю, — сказал Альбрехт. — Почему чрезмерно отзывчивый человек, не имеющий опыта мстительности убивать — сколько людей было, Коллин?

— Как я уже сказал, мы выяснили минимум тридцать-сорок при взрыве Буэнавентуры. Лично я думаю, что более вероятно больше, почти в два раза, если считать незарегистрированных вторсоров, которые, вероятно, были пойманы в ней, также. Мы можем добавить еще шестьдесят для Гамма-Центра — даже в субботу — даже прежде, чем мы прибавим Изабель, ее команду, и самого Джека.

— Но дело не в этом, — сказал его отец, оглядываясь на Бенджамина. — Люди в Центре были неизбежным побочным ущербом, как только он решил применить "Выжженную Землю". Но мы говорим о, как минимум, более трех десятках людей — вполне возможно, гораздо больше — в отдельном взрыве, который он не мог хотеть взрывать. — Альбрехт поднял бровь. — Теперь ты понимаешь? Некое принуждение должно было подтолкнуть МакБрайда, чтобы преодолеть его сомнения. И если это не была месть, то что это было? Что Коллин предполагает, так это то, что как только стало ясно, что план отступничества МакБрайда сорвался и он собирался умереть, он увидел, что Зилвицкий и Каша могут умереть также — и прежде чем они окажутся вне планеты с тем, что он, возможно, дал им. Как последний акт… чем ты назвал это, Коллин? Патриотизм кажется немного глупым.

— Больше похоже на… искупление, я думаю. Имей в виду, что я не могу доказать все это, отец. Это не просто мое шестое чувство. И, как я сказал, нет никого другого в моей команде, кто был бы согласен со мной.

— С практической точки зрения все-таки на самом деле не имеет значения, к чему на самом деле относится объяснение, не так ли? — мягко спросил Альбрехт, почти сочувственно.

— Нет, сэр. Это не имеет, — согласился Коллин немного мягко.

— А взрыв Парка?

— Это еще одна загадка, — признался Коллин, и его глаза потемнели еще раз. — Мне не нравится признавать это, также, учитывая что многие из моих соседей были убиты. Общее количество жертв на данный момент от одного этого составляет около восьми тысяч, все же, и будь я проклят, Джек МакБрайд не имеет ничего общего с этим! В то же время, я не думаю, что я считаю, что кто-то просто "случайно" выбрал именно этот день, чтобы взорвать ядерный заряд в совершенно отдельном, спонтанном террористическом акте.

— Так ты думаешь, они связаны?

— Отец, я уверен, что они должны быть связаны так или иначе. Мы просто не знаем, как. И мы не знаем — и никогда не узнаем — кто на самом деле взорвал эту проклятую вещь. У нас есть корм, переданный от тех голокамер двух полицейских, но ни одна из камер не имела хорошего угла на лице водителя, так что нет никакого способа, которым мы могли бы сказать, кто это был, и был ли он когда-либо в наших файлах. Или, может быть, я должен сказать, в наших сохранившихся файлах. — Его улыбка могла бы заставить молоко скиснуть. — Возможно — даже вероятно — что он был присоединившимся к Баллрум, но мы не можем доказать этого. Я склонен думать, что он был вторсором, не рабом, но насколько это действительно я еще не могу сказать.

Он пожал плечами, гораздо более легко — очевидно — чем он на самом деле чувствовал.

— То, чего я не понимаю, даже если предположить, что он был связан с Баллрум, это почему. Я предполагаю, что с собственными связями Зилвицкого в Баллрум, он получил поддержку от их активов здесь, на Мезе, также. Мы держим их далеко отрезанными, чтобы они не имели по-настоящему эффективного наличия — или мы думаем, что делаем, во всяком случае; то, что произошло с Джеком может доказать, что мы были чуть более оптимистичны в этом отношении. Но даже отрезанные, у них всегда были некоторые контакты с вторсорами, и я думаю, мы должны принять как данность то, что Зилвицкий обратился к ним за помощью, как только он попал сюда. Так что моя первая гипотеза была в том, что это было задумано как диверсия для бегства его и Каша. И, — его глаза ожесточились и голос стал мрачным, — это сделало бы чертовскую диверсию. Восемь тысяч убитыми и еще шестьдесят три сотни тяжело раненых? — Он покачал головой. — Она потребовала от всех спасателей в городе — и из Менделя, тоже в этом отношении! — гонки в одном направлении, и вы не могли бы попросить лучшей диверсии, чем эта.

Но когда я действительно обдумывал это, я понял, что это не в стиле Зилвицкого. Он мог бы добиться такого же диверсионного эффекта с взрывом, который не убил бы и долю стольких людей, сколько убила эта бомба. Не только это, но мы знаем из его характеристики, что он питает слабость шириной в километр там, где затрагиваются дети. Достаточно взглянуть на двух, что он вывез с собой из Старого Чикаго! — Коллин снова покачал головой, жестче. — Ни в коем случае не было бы, чтобы этот человек подписался на детонацию ядерной бомбы в середине чертова парка в субботу утром. Каша, на данный момент — он был достаточно холодным, он мог бы сделать это, если он решил бы, что не было выбора, но я не вижу даже его вместе с чем-то вроде этого чисто ради развлечения.