Потом не было никаких последствий, по-видимому. Полицейский был новичком в полиции и пытался заняться личным вымогательством из бара. Если бы владелец не имел своих собственных людей, чтобы заботиться о проблеме, районный капитан полиции, вероятно, сделал бы это для него.

Виктор провел годы в районах, аналогичных Новому Ростоку. Для шпиона, как он сам, они часто были хорошими местами, чтобы скрыться, или подготовить операцию. Были некоторые недостатки в работе с преступниками, конечно. Но одно сильно компенсирующее преимущество было в том, что очень немногие закоренелые преступники были обременены чем-нибудь и вроде бесполезных патриотических порывов. Пока им платили, им было все равно, кто ты и почему ты делаешь то, что ты делаешь — чего они не хотят знать, в любом случае.

Каждая планета с большой численностью населения имела районы, как этот в своих крупных городах. Новый Росток был отнюдь не худшим, который Виктор пересекал. Два из районов трущоб в Новом Париже, один из них менее чем в миле от того, где он родился, были столь же криминогенными или хуже. И везде были определенные стандартные обычаи. Не совсем формальные правила, но очень близкие. Одно из них в том, что любое учреждение — безусловно, такое, как "Родезийское рандеву" — платило копам, чтобы оставаться в бизнесе. Но выплаты делались надлежащим и упорядоченным образом, сверху вниз. Полицейскому, действующему на свой страх и риск, не были рады, и обычно не долго.

Единственное необычное относительно всей Мезы было в том, что полиция была практически полностью равнодушна к тому, что происходило в трущобах вторсоров. Полицейские оставили поддержание порядка в этих районах на боссах, которые управляли ими. Пока они получали свой бакшиш, их просто не волновало, что там происходило. И, чтобы быть справедливым при этом, боссы, вероятно, поддерживали порядок по крайней мере так, как делала бы полиция, и отрезали от каждого бизнеса не хуже, чем налоги.

Тем не менее, это был криминогенный вид порядка — по крайней мере, в таком месте, как "Родезия".

— Это будут трое, что за столом у южной стены, — предсказала Яна. — Те, которые пришли несколько минут назад.

Она также говорила тихо; но так же, как делал Виктор, она опиралась на их скремблинг-оборудование для защиты от подслушивающих соглядатаев. Никто не думал, что-либо об этом также. Такое оборудование было в значительной степени de rigueur [обязательный, диктуемый существующими нормами или этикетом (фр.)] в подобном месте. Если и было какое-либо слепое доверие или молоко человеческой доброты, которые будут найдены на этой территории, они были бы в лапах слепой мыши, скрывающейся в каком-то отверстии.

— Я думаю, ты права. Они не смотрят на тебя. Половина мужчин в другом месте не переставали пялиться на тебя, когда мы вошли.

Яна показала холодную улыбку.

— Ты уверен, что хочешь справиться с этим? Я сама могу позаботиться об этом, ты же знаешь.

— Я не сомневаюсь в этом. Но я тот, которого они хотят узнать.

На самом деле, Яна была немного нервной. Не из-за трех мужчин за столиком. Она съела бы альфа-самцов на завтрак. Что заставляло ее нервничать, так человек с которым она была.

Виктор Каша. Ее подруга Лара, незадолго до того, как умерла, сделала саркастическое замечание, что "с Виктором на вашей стороне, вам не нужно заключать какие-либо сделки с дьяволом".

Это было правдой. Она видела, как мужчины за столиком отодвинули свои стулья и пошли в их направлении. Все трое были большие, мускулистые, и, очевидно, испытанными, когда дело доходило до физического противостояния. Они были, вероятно, все наемники.

Она почувствовала, очень небольшое движение правой рукой Виктора и знала, что он незаметно провел пистолет по всему пути вниз за рукавом. Он будет закреплен на месте, на запястье, только одним пальцем. Одним быстрым движением — очень хорошо натренированным в комнате моделирования, Каша был Каша — и пистолет будет в его руке.

"Как еще трое крошек в лесу собираются выяснить".

* * *

Юрген Дусек наклонился вперед, чтобы изучал запись, которую Чуаньли принес ему. Трое мужчин в настоящее время были в пределах двух метров от пары за угловым столиком.

Они почти наверняка с оружием. Один из них был, конечно. Юрген мог видеть рукоятку пистолета, выглядывавшую из-под куртки. Что свидетельствовало о небрежности. Но на практике не было никаких шансов на то, что к нему подойдет полицейский — не в Новом Ростоке — и пока он держал оружие технически вне поля зрения бармена, в "Родезии" это не встречало никакого возражения.

У всех троих были эти определенного рода улыбки на лицах, что Юрген признан по долгому опыту. Опасные бандиты, собирались доказать это еще раз, делая первые шаги в привычном танце. Когда танец закончится — ясно, что они не ожидали, что он займет много времени — у них появится некая новая женская компания, чтобы насладиться, а простофиля узнает его истинное место в иерархии. Может быть, он переживет этот опыт, может быть, он не станет.

Дусек сейчас смотрел на человека, по-прежнему сидевшего за столом. Если МакРей носил какое-либо оружие, его не было видно. Не было никаких признаков пистолета, что Чьеу продал ему. На самом деле, он, казалось, не обращал внимания на опасную троицу, приближающуюся к нему. До сих пор, как Юрген мог сказать, МакРей не замечал их вообще. Красивая блондинка, сидящая напротив него, заметила их приближение, конечно же, но она также не казалась слишком нервной.

Чуаньли сказал ему, что это было интересно.

— Как тебя зовут, дорогая? — спросил один из троих мужчин, когда они подошли к столику.

Блондинка посмотрела на него, покачала головой и указала на МакРея.

— Спросите у него.

МакРей даже не взглянул на них.

— Она моя женщина. Оставьте все как есть. — Его тон был как у человека, основательно скучающего.

Мужчина, который сделал почин, начал задираться.

— Слушай, придурок, ты…

Пистолет МакРея скользнул в его руку. Он поднял его, все еще сидя, и выстрелил мужчине в грудь. Когда он начал валиться, хевенит поднялся, плавно и легко, и выстрелил ему в голову. Дважды. Затем выстрелил в мужчину слева от него, затем в одного справа от него. Три выстрела на каждого. Первый в центр масс, а затем двойное нажатие в голову.

Все это заняло, может быть, три секунды. Только одна из его жертв успела положить руку на пистолет, и он не смог вытащить его из кобуры. Когда все закончилось, половина этажа бара была вся в крови и мозгах и дополнительной дюжине или около того патронов — а у всех вокруг самих по себе очень жестких людей — были бледные с ошеломленным удивлением лица.

— Какое слово в "она моя женщина" кто-нибудь в этом баре не может понять? — спросил убийца. Он по-прежнему прозвучал основательно скучающим.

— Господи Иисусе, — сказал Юрген Дусек. — Запусти ее снова, Чуаньли.

Криминальный авторитет смотрел запись три раза. Каждый раз, глядя, чтобы увидеть… что-нибудь, что бы сделало этого убийцу похожего на человека. Или даже нормального социопата.