— Я — жена купца Банна, который одолжил вам тысячу золотых и нынче хотел бы получить их назад. Пришлите эти деньги мужу!

Пораженный ее красотой, законовед ответил:

— Я велю дать много больше и готов даже удвоить сумму, но будь мила и нежна со мной. Твой муж слишком стар, чтобы любить его, — и приблизился, чтобы обнять красавицу.

— Стой, наглец, — отпрянула она, — я не нарушу обета супружеской верности за все сокровища Египта!

Получив такой отпор, Данишманд разозлился и заявил, что не брал у Банна ни гроша.

— Если старый дурак, — прибавил он, — разорился, пусть не воображает, будто я стану вытаскивать его из беды, — и с этими словами вытолкал женщину за дверь.

Она вернулась в слезах и рассказала мужу обо всем, что произошло.

— Придется тебе обратиться к судье с жалобой, — сказал Банна, и она отправилась к судье.

А кадий от природы был влюбчив. Едва она переступила порог его дома, как он провел женщину в приемную, усадил ее там на диван и попросил поднять покрывало. Она повиновалась и изложила ему суть дела, которое привело ее к судье. Тот обещал решить спор в пользу Банна, но при одном условии.

— О прекрасная, — воскликнул он, — уступи же мне в том, в чем ты отказала законоведу, и я подарю тебе сверх всех долгов еще четыре тысячи золотых!

Женщина разрыдалась и горестно вскричала:

— О небо! Неужели все мужчины лишены добродетели?! Те, которые должны карать преступников, оказывается, погрязли в худших пороках!

Наткнувшись на сопротивление, судья прикрикнул на просительницу:

— Так ты не дождешься от меня помощи.

На следующий день Банна послал свою жену — а имя ее было Аруйе — к наместнику города, которому некогда ссужал крупные суммы и тот все еще оставался должен ему кое-что. Но напрасно Банна надеялся на его благодарность: наместник, подобно законоведу и судье, прельстился красотой молодой женщины и сказал, что принудит законоведа выплатить взятые в долг тысячу золотых лишь в том случае, если Аруйе вознаградит его и пойдет навстречу его желаниям. Но эта честная женщина не имела намерения уступить его настояниям и вернулась домой.

Банна впал в отчаяние от рассказа жены, но она утешила его:

— Я придумала одну хитрость, — объяснила она. — С ее помощью мы сможем наказать и наместника, и судью, и законоведа. Но позволь мне пока не раскрывать тебе мой замысел, и все устроится.

Купец согласился, полагаясь на ее здравый смысл.

Аруйе отправилась к столяру и купила у него три сундука, в каждом из которых свободно мог бы уместиться взрослый мужчина. Она велела перенести их к себе в дом. Потом она надела свой лучший наряд и пришла к законоведу с таким предложением:

— Я передумала и вернулась к вам, чтобы просить об уплате тех денег, которые вы задолжали мужу. Если вы вернете их лишь из любви ко мне, то можете рассчитывать на мою благодарность.

— Прекрасная госпожа моя, — возликовал законовед, — на тех условиях, что я вам предложил, вы получите не тысячу золотых, а в два раза больше!

— Принесите их сами ко мне домой, — продолжала Аруйе. — Жду вас сегодня вечером, ровно в десять часов. Я проведу вас к себе, и мы уединимся.

Ее слова так обрадовали законоведа, что он не смог удержаться от восторга и заключил ее в объятия. Она же, выйдя из дома Данишманда, направилась к судье, собираясь и его пригласить подобным же образом.

— С той минуты, как вчера я оставила вас, — проговорила она, — я не знала покоя. Теперь я сожалею о своем упрямстве.

Довольный судья спросил Аруйе:

— А где же мы встретимся?

— Приходите ко мне сегодня вечером, ровно в одиннадцать будьте у дома один, без сопровождающих. Вас проведут ко мне. Не беспокойтесь, муж не сможет нам помешать: ведь он слишком стар и немощен, а потому проводит все время на своей половине дома.

Судья, как и законовед, уверил Аруйе, что явится в назначенное время.

Теперь оставался только наместник, которого она решила заманить в ту же ловушку. У этой женщины хватило ловкости, чтобы заставить и его поверить в то, что она говорила, и они условились на том, что он придет в полночь.

Проделав все это, она вернулась домой и велела слугам прибрать в своей комнате получше, расстелила скатерть и расставила на ней фрукты, сласти, вино, чтобы угощать мнимых любовников.

Первым явился законовед. Старая служанка проводила его к госпоже. Едва взглянув на Аруйе, он воскликнул:

— Как я счастлив, о Феникс нашего времени, лицезреть тебя! — и с этими словами бросил на стол кошель с двумя тысячами золотых.

Аруйе взяла его за руку и, улыбаясь, усадила на ложе, потом подозвала служанку, чтобы та помогла ей раздеть гостя. Они сняли с него верхнюю одежду и оставили в одной сорочке, с непокрытой головой. Законовед уже был вне себя от ожидающего его блаженства, как вдруг раздался ужасный шум. Аруйе послала старую Даллу — так звали прислужницу — посмотреть, что же произошло. Далла вернулась, восклицая с испугом:

— Мы пропали, госпожа! Явился ваш брат!

— О горе мне, — запричитала хозяйка, — как уберечься от позора?!

— Ну, полно, что вы так убиваетесь, — принялась уговаривать ее служанка. — Поглядите, вон стоят сундуки, которые ваш муж купил для того, чтобы отправить товары в Каир. Данишманд может спрятаться в одном из них.

Гость одобрил ее совет, и Аруйе заперла его в сундук.

— Я постараюсь побыстрее избавиться от брата, и мы с вами проведем время еще более приятно, чем предполагали, — уверяла она.

Не сомневаясь в ее искренности, законовед улегся в сундуке поудобнее и принялся мечтать, полный сладостного предвкушения.

В одиннадцать часов в дверь снова постучали. Далла поспешила к выходу и спросила:

— Кто там?

— Говори потише, а то еще разбудишь Банна, — ответил судья из-за двери.

Прислужница отворила перед ним дверь и повела его наверх, приговаривая:

— Моя госпожа полюбила вас и велела провести в ее комнаты.

Судья так и вспыхнул, услышав такое многообещающее приглашение, а старуха ввела его к Аруйе. При встрече с ней он обрадовался:

— Царица моя, как я счастлив! Я не в силах совладать с собой!

— И я не могу более противиться твоей страсти, — ответила красавица. — Раздевайся и приляг на эту постель, а я сейчас вернусь.

Она вышла, но вскоре вернулась вся в слезах и с испуганным видом сообщила, что к ним идет муж в сопровождении родственников. Она так искусно притворилась, что судья ей вполне поверил и всполошился, но все-таки сказал:

— Я не боюсь его угроз. Да и тебе не следует страшиться наказания: ведь ты под моим покровительством!

— Все это так, — возразила Аруйе, — но прошу не забывать о том, что может погибнуть мое доброе имя: ведь до сих пор все считали меня образцом добродетели! — и она зарыдала еще горше.

Но тут вбежала Далла и обратилась к ней с таким предложением:

— Я придумала средство!

— Какое? — спросил судья.

— О господин, — ответила служанка. — Все очень просто, вам только и нужно, что забраться в один из тех сундуков, что стоят вон в той комнате. Я уверена, что Банна не придет в голову совать туда нос.

— Прекрасно придумано, — согласился судья. — Я готов поступить так, как считает нужным твоя госпожа.

Аруйе одобрила предложение Даллы и заперла судью в сундук, пообещав выпустить его, как только муж и родственники покинут ее. После этого оставалось поймать в западню лишь наместника.

Он пришел в полночь, и Далла провела его тем же путем, что и остальных, а Аруйе приняла точно таким же образом. Вскоре раздался сильный стук во входные двери, и в комнату, где сидели Аруйе с наместником, в полном смятении вбежала старая Далла:

— Пришел судья, — сообщила она. — Он прошел на половину Банна!

Аруйе велела ей послушать, о чем они будут вести разговор, и потом передать ей содержание беседы. Немного погодя служанка вернулась и объявила, что судья пришел для того, чтобы допросить ее в присутствии законоведа о долге. Аруйе упала на колени перед наместником и, рыдая, попросила его: