— А Тэгги и Тоги?

— Эти носятся сами по себе и, кажется, вполне довольны жизнью. Странно, но теперь они реагируют на команды гораздо быстрее и сообразительнее. Может быть, та переброска с помощью диска как–то повлияла на них.

— А что с этими вайвернами? Они все женщины?

— Нет, но у них строжайший матриархат. Те же обычаи, что и на древней Земле: плодоносная Мать–Земля и её жрицы. Когда боги победили богинь, жрицы превратились в ведьм. Мужчин здесь мало, и они не обладают силой управлять диском. Собственно, — тут Торвальд рассмеялся, — здесь самцов рассматривают в лучшем случае как домашних зверюшек, в худшем — как необходимое зло. Поэтому мы с самого начала оказались в невыгодном положении.

— Ты думаешь, что нас не принимали всерьёз, потому что мы самцы?

— Может быть, и так. Я пытался объяснить им опасность вторжения Трогов, объяснить, что получится, если жуки устроятся здесь надолго. Но они даже и слушать о них не хотят.

— А можно объяснить, что Троги — тоже самцы? Или это не так?

Офицер покачал головой.

— На этот вопрос не сможет ответить ни один человек. Мы боремся с Трогами уже много лет, собрали целые библиотеки сообщений о Трогах и об их поведении, а всего вместе вряд ли наберётся на два абзаца точно установленных фактов. Остальное — догадки, начиная от весьма вероятных, кончая настоящей фантастикой. Но кто эти жукорылые твари, высадившиеся на континенте, и как к ним обращаться — «он», «она», или «оно» — мы просто не знаем. Мы всегда считали, что те, кто сражаются с нами, — самцы. Но они вполне могут оказаться и амазонками. И честно говоря, вайвернам и в том, и в другом случае, наверное, просто наплевать на них.

— Слава богу, они не дойдут до «Между нами, девочками, говоря…» — мрачно заметил Шэнн.

Торвальд рассмеялся.

— Не дойдут. Кстати, мы здесь не единственные невольные гости.

Шэнн выпрямился.

— Трог?

— Кто–то. Не местный, во всяком случае, не племени вайверн. И для нас это может означать неприятности.

— Ты видел его?

— Нет. Насколько я понимаю, он не здесь. Я дважды сумел подслушать непосредственный обмен мыслями — удивление вновь прибывшей вайверн, увидевшей меня. Судя по всему, она ожидала увидеть кого–то совершенно другого.

— Ещё один разведчик с Земли?

— Нет. По–моему, для вайверн мы все на одно лицо. Точно так же, как мы не можем отличить их одну от другой, если только они не носят разные узоры. Я, кстати, кое–что узнал об этих украшениях. Чем они замысловатее, тем выше сила, но сила не той вайверн, которая их носит, а сила её предков. Эти украшения надевают, когда сдают экзамен на диск, и им сразу присваивается класс самой могущественной ведьмы по материнской линии. Это вроде поощрения — не посрамить деяний предка и превзойти их, если сможешь. Достаточно логично. Если это немного подработать, то такая система могла бы пригодиться и нашей службе.

Этот маленький кусочек информации был тем кирпичиком, из которых и складывались сообщения Разведки. Но в данный момент Шэнна больше интересовала информация о другом существе. Он опёрся о стену здоровой рукой и встал на ноги. Торвальд пристально глядел на него.

— Насколько я понимаю, ты собираешься что–то предпринять. Скажи–ка, Лэнти, почему ты, сломя голову, бросился со скалы, в бой с вилохвостом?

Шэнн удивлённо задумался. В самом деле, у него не было причин действовать так импульсивно.

— Не знаю…

— Рыцарь, а? Прекрасная вайверн в беде? — усмехнулся офицер. — Или тебя поманил один из этих дисков?

— Не знаю…

— А почему ты взялся за нож, а не за станнер?

Вот тут Шэнн перепугался. Только сейчас до него дошло, что он бросился в бой против самого грозного чудища, какого только они видели на планете, с самым примитивным из своих орудий. Почему он не попробовал вначале станнер? Да нет, это даже не приходило ему в голову, он просто бросился вниз, как профессиональный победитель драконов.

— Честно говоря, толку от него всё равно не было бы. Станнер не действует на вилохвоста.

— А ты попробовал?

— Естественно. Но ты–то не знал этого, или узнал раньше?

— Нет, — ответил Шэнн. — Нет, я не знаю, почему схватился за нож. Станнер был бы более подходящим оружием.

Юноша вздрогнул и серьёзно посмотрел на Торвальда.

— Насколько же они могут управлять нами? — спросил он шёпотом, словно стены могли услышать эти слова и донести их до нужных ушей. — Что же нам делать?

— Хороший вопрос, — теперь и Торвальд говорил серьёзно. — Да, что ещё они могут подложить к нам в мозги без нашего ведома? Может быть, эти диски — так, для отвода глаз, и они могут обходиться и без них. От того, какое впечатление мы произведём на этих ведьм, будет зависеть очень многое.

Он снова улыбнулся, теперь весьма сухо.

— Мы, кажется, неправильно назвали эту планету — Колдун, маг–мужчина, этому миру больше подошло бы имя первой планеты системы — Ведьма.

— А мы не можем стать такими колдунами сами?

Улыбка Торвальда снова пропала, но офицер кивнул, словно одобряя мысль Шэнна.

— А это мы очень скоро выясним. Если нам придётся уговаривать упрямых дамочек, да ещё и с Трогами сражаться, то дел будет по горло.

— Здорово, работает, как новенькая, — Шэнн протянул руку под свет. Юноша только что стянул с неё кожаную повязку, обнажив свежий рубец зажившей раны. Пошевелил рукой — ещё немного болело, но терпимо.

— Что теперь, куда? — повернулся он к Торвальду. Ему не терпелось заняться делом. После нескольких дней заточения в этой комнате он снова рвался наружу. Теперь Шэнн, как и офицер, носил штаны из зелёной ткани, единственной, какую делали вайверны, и свои старые ботинки. Странно, но его оружие — станнер и нож — оставили при нём, и потому он чувствовал себя как–то неуверенно. Скорее всего, вайверны считали, что им нечего бояться такого примитивного оружия.

— Я знаю не больше тебя, — усмехнулся Торвальд в ответ на двойной вопрос. — Они хотят видеть именно тебя, более того, они настаивали на этом.

Город вайверн был спрятан в цепи пещер, связанных наподобие пчелиных сот. Снаружи нетронутые дикие скалы острова, а внутри — почти полная тишина. Население этого каменного улья могло составлять и несколько тысяч, и дюжину — тех, кого они видели в тех местах, где им разрешали ходить.

Шэнн ожидал, что снова попадёт в зал с черепами, где ведьмы гадали на иглах, решая его будущее. Но Торвальд привёл его в овальную комнату, большую часть внешней стены которой занимало окно. И увидев, что лежит за окном, Шэнн замер, как вкопанный. Он снова не знал — то ли он видит это на самом деле, то ли ведьмы снова морочат ему голову.

Эта комната располагалась ниже той, в которой он лежал раненый, невысоко над уровнем моря. Окно выходило прямо в море, и за полоской зелёной воды лежал его пурпурный череп из сна. Волны бились о нижнюю челюсть, пеной рассыпаясь вокруг каменных клыков. Над пустыми глазницами кружились морские кла–кла, то исчезая внутри, то вылетая обратно, как посредники между мозгом, запертым в гигантской черепной коробке, и внешним миром.

— Мой сон… — начал Шэнн.

«Твой сон», — согласились с ним. Это отозвался не Торвальд, слова возникли прямо в голове.

Шэнн обернулся и смерил ожидавшую их вайверн недружелюбным, почти враждебным взглядом. Он узнал её по узору на коже, это была старшая ведьма из той троицы, что отправила его в пещеру тумана. Рядом с ней стояла молодая ведьма, которую он поймал в ту ночь, когда всё это началось.

«Мы снова встретились… — начал он. — Зачем?»

«Это нужно тебе… и нам».

«Я не сомневаюсь, что это нужно вам. Но ничего хорошего для себя не жду», — мысли Шэнна легко укладывались в официальный тон беседы. С людьми он так не сумел бы.

На её лице не отразилось ничего, да юноша и не ждал этого. Но, связанный с ней разумом, находясь в неравном положении, он вдруг уловил слабую тень раздражения, его ментальные процессы казались ведьме непонятными, она не могла подобрать к ним ключ.