— Я не пытаюсь оказаться больше, чем есть на самом деле, — Зианта сама удивилась, откуда пришли к ней слова открытого вызова. Неужели она действительно изменилась? Она слишком хорошо знала, насколько высок уровень психических и физических способностей Огана, чтобы понимать: он без труда подчинит её своей воле. Но почему–то внутри росла уверенность, что ей удастся противостоять ему, по крайней мере, она должна попытаться. Но следует сохранять осторожность.
— Так, отлично, — он казался удовлетворённым, однако это его утверждение можно было трактовать по–разному. Наверное, он посчитал её тем, чем она была всегда, не замечая происшедших в ней изменений.
— Где Харат? — внезапно спросила Зианта, надеясь, что теперь узнает наконец–то, кто же был с ней во время приключения, хотя и косвенным путём.
— Харат? — Оган окинул девушку пронзительным взглядом.
Она ещё больше укрепила барьер. Неужели она совершила ошибку, спросив о нём?
Но ведь Харат был здесь, уж в этом–то девушка не сомневалась: она сама мысленно общалась с ним. Почему же тогда Оган так удивлён её вопросом? Ведь Харат был только его инструментом, так что вполне естественен вопрос, вместе ли они прибыли сюда, так же, как естественен и способ, которым неизвестный ей сенситив при помощи Харата осуществил с ней мысленный контакт.
— Харат на Корваре.
Девушка даже слегка вздрогнула: неужели Оган думает, что она поверит в эту ложь? Ему известно, что Харатом воспользовались, чтобы войти с нею в контакт: к чему это скрывать. А если он не знает — тогда кто же тот, другой сенситив? Может, Харат был слишком драгоценным для него инструментом, и теперь он пытается этой ложью скрыть его потерю? На несколько мгновений девушка почувствовала, как её затягивает в водоворот безумия. Нет, не похоже, что Оган начал с ней какую–то игру. А может, это какая–то новая проверка, смысла которой она не понимает.
Тут в её мысленную защиту ударил новый зонд, который ещё совсем недавно без труда пробил бы её, но теперь она выдержала натиск. И пока она не узнает больше, она ни на секунду не ослабит барьер.
— С чего это ты взяла, что Харат здесь? — если Оган и был сбит с толку неудачей проникнуть в мысли девушки, то ничем этого не показывал.
— А разве это не так? — вопросом ответила Зианта. — Мы ведь всегда использовали его для отправки и усиления мысленных посланий. Неужели его услуги нам бы здесь не понадобились?
Зианте это казалось вполне разумным объяснением. Но так ли считает Оган? И где же Харат? Почему Оган это скрывает?
Парапсихолог встал.
— Харат обладает слишком уникальными способностями, чтобы им без особой нужды рисковать, — сказал он и отвернулся от девушки. Затем несколько секунд постоял, как бы к чему–то прислушиваясь. А потом торопливо направился к одному из часовых.
Зианта наблюдала за ним. Да, ясно, что он чего–то опасается. Возможно, Иубан потеряет терпение, а Яса — не дура: узнав о предательстве Огана, она может вступить в сговор с пиратами, хотя до этого и думала отделаться от них и самолично завладеть сокровищами, к которым приведёт артефакт.
Глаза… Зианта снова перевела взгляд на самоцветы. Она понимала: им не место в гробнице среди прочих сокровищ. Оган заподозрил это, как, наверное, и Яса. Но они не знали того, что знала Зианта. И вот что ещё нужно узнать: может ли Глазами воспользоваться только определённый сенситив или же любой, включая Огана?
Там, в других мирах, она работала с ними дважды, когда была Винтрой, которая ничего не знала о могуществе камня, силой надетого на неё врагами, и когда была Д’Эйри, отлично знавшей их силу и использовавшей их. Зианта помимо своей воли вошла в их тела, в их сознания, поэтому камни и подчинились её воле. Но тогда они как бы «привязаны» к ней — и стоит ли ей теперь вступать в сделку с Оганом?
И ей не стоит забывать о том, другом сенситиве. Кто он, отдавший свою жизнь ради того, чтобы она вырвалась из ловушки прошлого… и где же Харат, этот неутомимый генератор энергии? Нет, ей не нужно думать о Туране, хотя следует выяснить загадку его личности — ради собственной безопасности и планирования будущих взаимоотношений с Оганом. Девушка попыталась сбросить покров мрака, застилавший её мозг при мысли о Туране. Туран умер — а она так и не узнала, кто же сопровождал её во время того безумного приключения, знала лишь, что он был инструментом Огана, таким же, как и она. Девушка припомнила, как много раз она, пройдя соответствующую подготовку, выступала исполнительницей планов Огана — и Ясы. И поэтому его подчинённое положение ничуть не принижало его в глазах девушки. Она узнает, кто он! С чего это она решила, что этот сенситив слабее её? Оган использовал его, и он умер. А теперь Оган пытается ещё раз использовать её, и если его вынудят обстоятельства, он с такой же лёгкостью пожертвует и ею.
Девушка схватила камни и спрятала их под подол платья. Что ж, пусть теперь Оган попробует вести себя с ней, как раньше, — его ждёт сюрприз! Да, Д’Эйри могла обращаться с этими Глазами. Возможно, с их помощью она получит такое могущество, какое Оган не может даже и представить. Девушка нисколько не сомневалась, что применить силу придётся уже в самом ближайшем будущем.
И ведь оставался ещё Харат. Если он всё ещё находится где–то на планете, она свяжется с ним. Именно благодаря Огану и возникла эта крепкая мысленная связь между ними. Из своего прошлого девушка хотела, чтобы только это и осталось у неё: только ему одному, милому Харату, она могла доверять из всех живых существ на этой полуразрушенной планете.
Вернулся Оган.
— Пора отправляться.
— На твой корабль?
Зианта надеялась на отрицательный ответ; ещё рано. Почему–то здесь, среди скал, она чувствовала себя свободной. Наверное, это просто иллюзия.
— Нет, пока не на корабль, — он, склонившись, собирал вещи.
Увязанные тюки они перебросили через плечо, а солдаты взяли остальную поклажу, и все четверо двинулись среди скал, пока не выбрались на равнину, которую пересекал небольшой ручей, по берегам его росли чахлые кустики, и кроме клочков грубой травы здесь больше ничего не росло.
Что же случилось с миром Турана, что привело Сингакок и этот край к такому плачевному состоянию. Наверное, это результат какой–то разрушительной войны или неслыханной силы катаклизма. И когда всё это случилось, сколько столетий назад?
Дорога была очень трудной, и хотя Оган не пытался скрыть своё нетерпение и увеличить шаг, идти быстрее не удавалось. Пробираться среди скал было очень утомительно, и вскоре и сам Оган начал задыхаться и всё чаще и чаще делать короткие привалы.
Долина расширилась, растительность здесь была богаче, и хотя даже самые крупные кусты были им по плечо, увеличить скорость продвижения не удавалось. А когда начались заросли, они ещё больше замедлили ход. Кроме кустов, произраставших среди скал, до сих пор Зианта не замечала никаких других следов жизни. Неужели это всё, что выжило после катастрофы, постигшей Сингакок, после его судного дня.
Вдруг один из мужчин, издав вопль, ударил лучом бластера по кустам. Зианта успела заметить, как на его ноге сомкнулись зубы, брызнувшие жёлтой пеной.
— Тварь, вроде ящерицы… Нужно всё время быть настороже, — солдат, поставив ногу на камень, осмотрел рану. — Хорошо хоть, что не прокусила, — потом он опустил ногу в ручей, чтобы смыть пену. Между тем его товарищ поливал огнём из лазера кусты впереди, сжигая дотла всю растительность, пока Оган не схватил его за руку.
— Хватит, а то израсходуешь весь заряд…
— Я не хочу, чтобы меня укусила какая–нибудь ядовитая тварь, — хмуро возразил охранник, отталкивая Огана, однако всё же выключил лазер.
Из–за того, что теперь приходилось более внимательно следить за местностью, их продвижение ещё более замедлилось. Непривычные к подобного рода длительным путешествиям ноги Зианты заныли от усталости; с каждым шагом настроение её всё больше и больше падало.
Дважды Оган на некоторое время застывал на месте, прислушиваясь к чему–то, и они могли хоть немного перевести дух. Наверное, он вёл мысленный поиск, проверяя, нет ли за ними погони. Однако Зианта решила не помогать ему: возможно, это только уловка со стороны Огана, чтобы заставить девушку снять мысленный барьер, а затем внезапно ударить по её разуму. Нет, она должна быть всё время настороже!
