Ресницы тоже были голубыми, но чуть потемнее, также как и брови. Что же касается остального, то и лицо, и тело имели вид вполне обычный для человека, и только пушок голубых волосинок на предплечьях и ногах, весьма заметный на фоне загоревшей кожи, выдавал в ней инопланетянку.

Такова была Винтра — дочь горских повстанцев, предводительница Воительниц Карка, мгновенно всплыло из глубин памяти, но ей нельзя давать сознанию этой инопланетянки слишком большую свободу, нет, она должна оставаться Зиантой — иначе погибнет.

Корона — и тот камень! Девушка огляделась. Где же этот ключ — ведь только он мог открыть им врата в их прежний мир — путь назад? И откуда только взялись силы? И вот уже Зианта, оттолкнувшись от столба, делает шаг по комнате в поисках короны, другой, третий. На столе — ещё одно зеркало и множество баночек, расчёска, две шкатулки… Девушка протянула было руку, чтобы поднять крышку ближайшей, когда сзади раздался какой–то звук.

Девушка оглянулась. Часть расписанной изображениями загадочных фигур и животных стены исчезла: там стояла женщина. Память Винтры тут же подсказала имя:

Зуха М’Туран!

Женщина держалась с надменностью человека, убеждённого, что с самого рождения ему суждено отдавать приказания, которые никогда не будут подвергаться сомнению. Однако сейчас на её лице под толстым слоем серебристой косметики застыло безразличие, даже какая–то отчуждённость.

Её одеяние было таким же тонким, как и хитон Зианты, создавая иллюзию прозрачной накидки, наброшенной на более короткую тунику. Убранные в замысловатую причёску тёмно–синие волосы поддерживали шпильки в виде искусно скопированных насекомых с небольшими крылышками, постоянно пребывавшими в движении. Талию стягивал пояс, украшенный маленькими колокольчиками, и довершали туалет серебристые туфельки.

Переступая порог, она не произнесла ни слова. Дверь скользнула на прежнее место, и они остались одни.

Зианта почувствовала тревогу: от Первой Леди исходила какая–то опасность — девушке не нужно было даже пытаться мысленно прощупать её мозг. Где же Туран? Может, её спутник не справился со своим новым телом? И не отправят ли тогда его — вместе с нею — обратно в гробницу, откуда им уже не выбраться? Но она — уже не та Винтра, с которой им так легко удалось в первый раз совладать — у неё есть своё тайное оружие, скрывавшееся в мозгу, и она использует его на все сто процентов.

Первым делом надо было узнать, что случилось с Тураном. Со всей возможной осторожностью девушка предприняла попытку проникнуть в чужой мозг, боясь, что может вызвать детонацию, и её тут же разорвёт на куски.

Перед ней стояла инопланетянка с чуждыми характеристиками мозговой деятельности, отчего невозможно было чётко прочесть её мысли. Однако эта женщина ненавидела её, и эту эмоцию не составляло никакой сложности прочесть. Туран… Зианта попыталась ввести в сознание женщины мысли о нём.

И это произвело впечатление какого–то взрыва — взрыва яростной ненависти! Но вместе с ненавистью появился и страх, близкий к панике. Ничего подобного этим эмоциям Зуха не испытывала по отношению к Винтре — но на лице пришедшей по–прежнему ничего не отражалось — никаких признаков бушующего внутри урагана эмоций.

Впрочем, Зианте хватило и этого: Туран жив — и именно поэтому эта женщина и испытывает страх. Она так верила, ей так хотелось, чтобы сё супруг был мёртв — а он жив! И не просто жив, но представляет для нес постоянную угрозу, и она должна найти способ устранить его навсегда.

— Ведьма! — Зуха бросила одно лишь слово, словно луч бластера, который должен был дотла спалить Зианту. — Ты ничего не добьёшься своими колдовскими штучками! Не сомневайся, я позабочусь об этом!

— Я не занимаюсь колдовством: это был выбор Вута — предоставить нам дверь и вновь явиться в этот мир, и заслужить его может всякий достойный того человек: как можно ставить под сомнение право Вута распоряжаться чьей–либо судьбой?! — пришло время Винтры проявить свои знания: для образованной знати древние верования уже давно были не более чем суевериями, и требования религии соблюдались лишь внешне.

Жрецы Вута учили народ: существуют двери для душ, через которые можно выбраться из замурованных гробниц и явиться на свет божий воскресшему телу. Эти воскрешения считались чудесами, тут же становившимися легендарными и ещё более упрочавшими могущество Вута. Поэтому жрецы наверняка поддержат Турана после его «божественного» возвращения: его «воскрешение» из мёртвых будет способствовать укреплению веры.

— Туран мёртв. Какое чужеземное колдовство использовала ты, чтобы заставить его двигаться и выполнять твою волю? Ты признаешься мне во всём, и тогда он…

Но внезапно Зуха замолчала, не успев, позабыв обо всякой осторожности, дать выход своему гневу: было очевидно, что она ни секунды не думала, что каким–то чудесным образом Туран действительно был «спасён»: то, с какой яростью набросилась она на Зианту, доказывало это. Девушка нисколько не сомневалась: у этой женщины нет дара психометрии — если только он не действует в другом частотном диапазоне.

— Туран не умер. Или вы отказываетесь верить своим глазам? — она должна вести себя очень осторожно: Зуха, как показалось девушке, охваченная страхом и гневом, стоит на грани нервного срыва и может наброситься на неё.

— Своим глазам, говоришь ты? Да, так же, как и эти вопящие о божьей милости Вута жрецы: если они даже и посчитают, что тут замешано колдовство, они промолчат, если это выгодно их божеству. Туран умер, но теперь он жив — или, может, это только его тело ходит, разговаривает… — рука её воспроизвела тот же самый салют, что и солдат. — Это не Туран, — последняя фраза была брошена с такой силой, словно объявлялась война.

— Но если он не Туран, — возразила девушка, — тогда кто же он?

— Скорее, что он такое, колдунья? Что призвала ты себе на помощь из Тёмных Глубин, чтобы вызволить вас из гробницы Турана? Не сомневаюсь, это мы узнаем, и ничто, никакое колдовство вам не поможет: смерть вместе с Тураном тебе покажется блаженством по сравнению с мучительным концом, который ждёт тебя после вызова тёмных колдовских сил.

— Так что, о высокородная Первая Леди, лишь благодаря колдовству мы вернулись из мира мёртвых?

Зианта была так поглощена жаркой схваткой с Зухой, что также, как и та, не заметила, как в комнату вошел Туран, бросивший последнюю фразу, и в ярком свете ламп ясно выделялся оставшийся после последнего сражения шрам на его мертвенно–бледном лице, и он не скрывал своего недовольства: глаза его пылали огнём, и то, что его тело ещё подчиняется ему, показалось Зианте просто чудом.

— Ты говорила о колдовстве, — Зуха ничего не ответила, и он подошёл поближе. — Однако ты ничего не сказала о беспредельной милости Вута, который услышал мольбы тысяч и тысяч людей, просивших о том, чтобы я вернулся в добром здравии. Что случилось с тобой, моя дорогая супруга, чем вызвано это изменение в тебе? Разве не ты многократно клялась, что последуешь вслед за мной в мир мёртвых после моей смерти — воскрешая древний обычай нашего народа, если Вут выберет так, что первым отправлюсь дорогой мёртвых я? Но кто же остался со мной на этом мрачном пути? Увы, не ты, моя дорогая Первая Леди, как клятвенно заверяла меня раньше. Нет, вместе со мной ты отправила в последний путь ту, кто отнюдь не по любви должен был сопровождать меня, облегчая дорогу, — моего смертельного врага, чья ненависть должна была притягивать ужасных призраков и всякую нечисть. Вот чем обернулись твои обещания в последний час прощания, разве не так, Зуха–сладкоречивая, Зуха–лгунья?

Женщина пятилась при его приближении. И теперь её лицо задёргалось, наконец–то проявляя эмоции, при этом часть косметики свалилась, когда она крепко сжала губы, словно чтобы сдержать готовый сорваться пронзительный вопль ужаса.

— Нет! Не подходи ко мне, ты, мертвец! Назад! Убирайся обратно в Глубины Тьмы, откуда ты выбрался с помощью колдовства!

— Из Глубин Тьмы? Так вот чего ты хотела, Зуха! Ты мне желала зла, так? Может, именно твоё лицемерие и вернуло меня назад: нельзя насмехаться над Вутом, давая ему пустые обещания, вот он и вернул меня к жизни, чтобы напомнить о себе и своём могуществе. И это послужит доказательством…