— Представляю, что там творится, — буркнул он. — Настоящий маленький апокалипсисик.

— Вот такой апокалипсисик и даже побольше, голубчик, желательно, чтобы и создала уважаемая Татьяна в фэтском мире, — сказал генерал, возбужденно и радостно потирая руки.

— Если дать волю этой мегере, она и полгалактики развалит, — сказал Коляня.

— Галактику мы не позволим ей развалить. А вот вреднючих инопланетяшек проучить — это по мне. Это в наших интересах, — генерал наклонился к домашнему омару и заглянул в глаза твари. — Что, опять с Васькой поцапались? — с легкой укоризной спросил он. И, уже обращаясь к гостям, поведал историю: — Когда-то, будучи котенком, Васька жил в этом аквариуме и до сих пор считает его свой вотчиной. Потому и не может простить новому жильцу покушения на его апартаменты. Время от времени у них случаются стычки. Но омар, его кстати зовут Боря, еще не проиграл ни одной схватки. Ваське приходится всякий раз убираться не солоно хлебавши. Но ненависти друг к другу животные не питают. Это они от жира бесятся. Кормлю я их исправно, вот энергия и прет из них во все стороны.

— Мышей не ловит? — спросил Загибин, лишь бы что-нибудь спросить.

— Принципиально. Более того, даже ухаживает за ними. Облизывает… Одним словом, дружит. Когда я поставил мышеловки, Васька даже забастовку объявил.

Тут уже заинтересовался Коляня.

— Интересно, интересно! — сказал он. — И в чем же выражалась забастовка?

— Соорудил гнездо себе на дереве в саду, — ласково посмотрел на животное Пятеркин, — и не появлялся в комнатах до тех пор, пока я не поклялся страшной клятвой темной ночью на заброшенном кладбище, что не трону и пальцем ни одну из его подопечных.

— Странный у вас кот. Очень странный, — сказал Загибин.

— Хитрый.

— ?

— Он понимает. Что пока есть мыши в доме, они будут прогрызать отверстия в стенах и полу. а пока есть отверстия, есть и естественая вентиляция. Летом здесь бывает довольно жарко.

— Ах, вот в чем дело!

— Да, все до банальности просто. Тривиальный расчет и не более того.

— Кажется шум в Пятигорске утихает, — послышался голос Коляни от окна.

— Полковник, не перебивать! — вскричал генерал гневливо. — Как вы посмели вмешаться в беседу изобретателя и генерала про кота?!

— Как посмел, так и посмел, — почесался полковник. — Это мое личное дело.

Лицо генерала стало еще строже.

— Два наряда вне очереди, полковник! И — зубной щеткой драить унитаз! Пока блестеть не будет. Выполняйте приказ.

— Есть зубной — унитаз, — вяло отозвался полковник.

— Да не моей. А своей, болван! Впрочем, отставить. Почистите потом. Как-нибудь. По выходу на пенсию, в качестве отдачи долга. А теперь бегом марш в милицию вызволять Безбашенную Таньку. Надеюсь милиция не очень пострадала, задерживая ее.

— Думаю в самый критический момент ее удалось уговорить сдаться, — перепрятал полковник подальше в карман свою зубную щетку, а заодно и расческу, от пытливых глаз генерала.

— Критический для кого? — решил на всякий случай уточнить генерал и склонился над письменным столом проверяя наличие пыли.

— Критический для города, — ответил за полковника Загибин, которому приходилось сталкиваться с Танькой Безбашенной гораздо чаще полковника.

— Хм… Да, конечно. — Генерал распрямился и подошел к окну, за которым на толстом дереве виднелось старое гнездо Васьки. Потом он достал из кармана мобилу и потыкал в кнопочки пальцем. — Гмм, — сказал он. — Это ты, Жень? Да, я. Понимаешь, Жень, вот какое дело. Очень важное, паря. Родине и всему человечеству нужна Танька-сумоистка. Борчиха. Которая, как раз сейчас барабанит срок в твоей конторе — смиренном и полезном для общества учреждении В общем-то, за пустяк. Набила кому-то морду, поцарапала малость стенки каких-то малозначащих в стратегическом плане домов… Что?! Двадцати двум набила? Ой-е-е! Завалила парочку домов и водонапорную башню впридачу? Ну, я понимаю. Конечно неприятно. Естественно. Но и не такая уж и большая это потеря. Тем более, что такое, с другой стороны, даже и хорошо. Некоторым образом, конечно, хорошо. Почему хорошо, когда все плохо? А вот почему. Расшифровываю. Приготовься записывать. Ручку взял? Так запомнишь? Ну, запоминай, Капица. Так вот, устроив такой ералаш на улице, Танька показала свой потенциал. Запомнил? По-тен-ци-ал. Что значит никогда слова такого не слышал? Теперь будешь знать. Представь себе, что мы эту уважаемую нами Таньку запускаем в стан врагов. Представил? Это же думающий танк, Женька! Сомневаешься, что думающий? А ты не сомневайся, паря. Раз положила двадцать ваших, значит думала. В общем, нужна она нам, парень. Третьи сутки не пью. Мда. Не очень-то сочувствуй. В общем, мы выезжаем. Жди. Пока, пока…

Генерал сунул в карман мобилу и повернулся к гостям.

— Берите Таньку и везите ее в телепортационный Центр. Ракета под кодовым названием «Грозовая Туча» уже ждет. За час до старта я сам с Танькой поговорю. Уверен, что уговаривать ее не придется.

В углу зашевелилось. Кот Васька после полученной взбучки уже начал отходить. Теперь он сладко зевал и потягивался. Его мокрая шерсть малость подсохла и он сам обретал в себе былую уверенность и готовность к новым авантюрам и еще большему хулиганству.

Кулибин же с полковником вышли из дачи генрала Пятеркина, сели в «воронок» и вырулили со двора.

— Прихватите бутылку коньяка по дороге для начальника милиции! — инструктировал вдогонку генерал.

— Прихватим, — заверил шефа Коляня, перекатывая из одного уголка рта в другой дорогущую сигару и крутя в руках баранку. — Не боись.

Загибин же склонясь над блокнотом, вычерчивал ручкой новую и весьма замысловатую схему. Идея, как всегда, посетила изобретателя совершенно неожиданно.

На сей раз изобретателя осенило убрать на планете Земля навечно две стороны света: север и запад. И вот почему. С позиций релятивистской физики и концепции пространственно-временного континуума отсутствие этих двух сторон, особенно севера освободит место для двух других сторон, их антагонистов, распространяя по планете таким образом вечное глобальное лето и вечное утро.

Технически идея была выполнена с позиций многомерности пространства и связана со сворачиванием времени, сворачиванием его навсегда и в бараний рог. То есть, именно так и не иначе графически выглядело время свернутое для образования вечного утра на чертежах Загибина. Внешне оно напоминало бараний рог. А внутренне было многомерным и многоплановым золотым сечением.

— Ты делай, Игнатьевич, чтобы утро было туманное, с птичками и прозрачной росой, — попросил Коляня, заглядывая в гениальный чертеж Загибина. И Загибин, откликаясь на глас пожелания народа в лице полковника, ввел в и без того сложные расчеты кое-какие коэффициенты. — И петухи, чтоб пели. Люблю на зорьке петухов, — жмурился, в предвкушении сладкой жизни, полковник.

И Загибин тотчас математически вычислил сколько нужно птицеферм, чтобы обеспечить голосистыми, крикливыми петухами все континенты. Вечное южное утро реально замаячило на горизонте нынешней, слегка поднадоевшей от своего несовершенства, четырехстороннесветовой и дуалистической жизни на Земле.

— Неужто, больше не будет ни зимы и осени, — завздыхал, поерзывая на сиденьи Коляня.

— Не будет, — подтвердил Загибин. — Мы время так свернем, так свернем его, что вовек ему не развернуться. Кому оно надобно вообще?

— Точно, Игнатьевич! — горячо поддержал идею Коляня. — От него люди только стареют. Дадим отпор ненужным законам вселенной! Пора, наконец, человечеству разобраться со всем тем хозяйством, что называется Проявленной Вселенной и имеется под ней ввиду. Молодцом, Игнатьевич! Время в первую очередь обуздать нужно! Оборзело вконец оно. Мчится, как угорелое. Всегда с ним проблемы. Когда оно не надо, оно тут как тут. А, когда надо, — его, фьють! — и нету!

Так непринужденно болтали они, пока не вкатились во двор пятигорского отделения милиции, в то время, как сами работники милиции принялись разбегаться во все стороны, едва завидели масть «черного воронка», и, тем более — номера машины — «БЕР-00-00».