— Да чего там говорить, — взял круто с места и, что называется, в карьер полковник Коляня. — Все ж и так ясно, елки-моталки, ядреный корень.

— Но-но! — строго осадил полковника Мурлыкин. — Никогда, парень, не ручайся за всех. Неблагодарное это дело, забодай вас всех комар. Можешь, брат, поскользнуться на ровном месте и загреметь, что называется.

— Да я чего?.. Я ж ничего. Но понял. Отныне я — воплощение лаконичности, — пообещал полковник и резким движением захлопнул секретную папочку, содержимое которой он итак знал назубок. — Если в двух словах, товарищи, то дело обстоит так. В тамбовской области, неподалеку от деревни Тюрьевкрошевка-Щихлебаловка приземлился неопознанный летающий объект, в котором местные жители опознали НЛО. То есть — инопланетный корабль. — Полковник пригладил рукой волосы на голове и обвел взволнованным взглядом присутствующих. Вздохнул. — Прошу обратить внимание, товарищи, на такой нюанс в слове «инопланетный», как приставка «ино». Это особенно важно.

После этих слов полковника кто-то присвистнул, кто-то кашлянул. А потом в просторном, вылизанном уборщицей бабой Дусей до невозможного блеска, помещении генштаба на минуту воцарилась мертвая тишина.

— Эка невидаль! — саркастически плюнул на паркетный пол Пятеркин. — Про такие корабли в последнее время только и пишут. Все газеты пестреют сообщениями об инопланетных захватчиках. Но никто их до сих пор и в глаза не видел. Стоило шум поднимать, да отрывать людей от шашлык… гммм… от государственных дел.

— Не забывайтесь, генерал, — посмотрел на Пятеркина долгим, пронзительным, как он считал сам, взглядом Зимин. — Одно дело, когда инопланетные корабли обнаруживают за сараем или за общественным туалетом дилетанты, вроде разного пошиба неугомонных журналистов, другое, когда эти же самые воздушные предметы видят непосредственно представители наших доблестных военно-воздушных сил.

— Может быть, вы и правы, — огрызнулся Пятеркин. — Но ВВС тоже иногда ошибаются.

А вот этого Пятеркину говорить не следовало.

При этих последних его словах Зимин чуть не задохнулся от охватившего его возмущения. А затем, достав из внутреннего кармана форменного кителя гаванскую сигару, погарского изготовления, генерал сунул ее себе в зубы и демонстративно раскурил, выражая тем самым протест против сказанного коллегой.

— Миновали те времена, друзья, когда наши самолеты не могли попасть бомбой в стогектарное поле, а тем более — разглядеть, что находится у них под фюзеляжем. Потому не будем спорить на тему ошиблись ли ВВС относительно наличия на берегу, не имеющей стратегического значения, речушки, стратегически важной для нас чужепланетной техники.

— Правильно! — в один голос воскликнули звездоносные генералы, ибо дискутировать они очень уж не любили.

Ведь, все они, по большей части, людьми были мирными, несмотря на блестящую военную карьеру, и тратить свободное время предпочитали только на игру в покер, дегустацию лимонада и общение со своими домашними животными, включая и аквариумных рыбок.

— Дискуссия в ее чистом виде это такая хренотень, — выразил общее мнение генерал Мурлыкин и достал из кармана банан, который успел очистить перед секретным совещанием, но не успел, так сказать, употребить.

В воздухе ощутимо запахло тропиками и… трупиками. Ибо бананы, как скоропортящийся продукт, по древней торговой традиции после доставки с Югов местные шибко умные торговцы пропитывали специальным бальзамирующим составом, который, в общем-то, предназначался исключительно для применения в ритуально-похоронных конторах.

Однако Мурлыкину было по фигу. В отличие от своих соратников по теплому местечку в генштабе, в вопросах обоняния он был не привередлив. Ведь, до того как стать генералом, вырос Мурлыкин в семье могильщика, а рос в доме, стоящем в непосредственной близости от кладбищенской ограды. К тому же мама Мурлыкина работала патологоанатомом и Мурлыкину с самого раннего детства, частенько приходилось играться с отрезанными конечностями и прочей ерундой человеческого экс — так сказать — организма. И потому запахи подобного химического состава, то есть, тления, гниения и биологического разложения, пробуждали у генерала лишь самые теплые и приятные ностальгические воспоминания о далеком, безвозвратно и бесповоротно ушедшем игривом детстве. И, если и влияли эти запахи на генеральский аппетит, то только с самой положительной стороны.

— Начнем с того, господа, что вызовем для секретного собеседования по данному факту нашего суперагента. Кондратий Игнатьевич! Ваш выход! — выкрикнул генерал Мурлыкин.

— А вот и я! — радостно сообщил Придуркин, по привычке и для вящего эффекта открывая дверь ногой в святое святых — совещательную комнату генштаба.

Однако Придуркин вскоре понял, что ошибся и дверь привела агента не в совещательную комнату, а в общественный туалет-курилку.

И тогда Придуркин переменил тактику и грохнул кулаком в стенку справа.

С коротким, сухим треском стенка раскололась и в облаке штукатурки агент предстал пред ясным взором заждавшихся генералов.

— Ну, что? Не ждали? — произнес он жизнерадостно и несколько через чур, оптимистично.

То есть произнес все это в полном соответствии со своим неунывающим и шебутным характером.

— Кондраша! — обрадовались генералы. — Где тебя носило, идиот ты наш безмозглый?

— Ты поаккуратнее, паря, — поморщился Зимин. — А то мы тут переволновались все. Предупредил бы вначале. Мол, захожу. Агент все-таки, а не фуфло несчастное.

— Так я ж секретный! — напомнил Кондратий и лучезарно улыбнулся. — По долгу службы я обязан внезапно появляться и так же внезапно исчезать. Как Фигаро в театре, в общем.

И, словно иллюстрируя собой сказанное, Придуркин, вдруг, исчез.

Генералы же обескуражено и как-то даже обиженно заозирались, отыскивая взглядом несносного, такого ловкого и неуловимого Кондратия.

Но через минуту голова Кондратия показалась из-под крышки журнального столика, стоящего в дальнем углу.

— Ну что, господа? Недурно? — проблеял, сам собой восхищенный, Кондратий.

— И где только Космическая Глубинная Разведка откопала этого идиота? — вслух выразил мысль, возникшую спонтанно и одновременно у всех присутствующих, один из полковников. — Чувствую, с этим агентом мы не пропадем, но и горя тяпнем, — чуть ли не обречено вздохнул полковник, закругляясь.

Кажется, произнес все это Коляня.

Кондратий же к этому времени совсем обнаглел агентурной своей, хитроумной наглостью.

Исчезнув из-под стола, он появился в шкафу.

Зимин же, в ответ на столь чудесные, неоспоримо профессиональные перемещения ловкого агента, разгладил усы, заморгал, а потом рука Зимина самопроизвольно потянулась к висящему на его генеральском боку нагану.

Левый глаз генерала неудержимо дергался и единственная мысль, которая билась в седой голове была примерно следующего, далекого от сантиментальных оборотов, содержания: «Я тебя породил, я тебя и порешу!» Ибо генерал все же вспомнил! Агента Кондратия нашел в одном из заводских цехов не кто-нибудь, а именно он сам. Зимин.

Тем временем агент продолжал выкаблучиваться. То есть, он не прекращал свои, чуть ли не телепортационные перемещения ни на секунду, исчезая в одном месте и тут же появляясь в другом.

Остекленевшими глазами генералы, командующие космическими эскадрами, полками и армиями, смотрели на все это непотребство.

Адъютанты, бывалые, участвовавшие в нелегких учебных боях полковники, с бледными, как, вымоченный в хлорке, мел, лицами, стояли позади своих начальников и не знали, что предпринять.

В совещательной комнате зарождалась тихая паника, грозящая по мере своего развития, разрастись безобразно. Чтобы затем перекинуться на действующие армии, все полки и, частично — дивизии, и тем самым парализовать до того сытую, спокойную и беззаботную жизнь русской армии.

— Отставить! — вдруг рявкнул, перепугано Зимин и выстрелил из револьвера в потолок, отчего в последнем, то есть в потолке, образовалась дыра.