— Я еще немножко колбаски вот этой съем и все, — сказал майор, вытаскивая на божий свет здоровенное, прямо таки гигантское красно-коричневое кольцо.
— Как знаете, — пожала плечами пирегойка. — только не сетуйте потом, если корабль станет заносить на поворотах.
Середа кивал, соглашаясь, но к своему стыду, стыду бывалого разведчика не мог остановиться!
— Еще немножечко… Я только немножко, — невнятно бормотал он, перемежая свою речь громким и вызывающим аппетитным чавканьем.
Между тем из душевой вышел Кондратий. И был он настолько чист, что даже как-то не верилось в его сияющие розовизну и стерильность.
С шеи ефрейтора свисало мокрое полотенце.
— Так, ребята, — сказал Середа, засовывая огрызок колбасы в карман. Видимо на черный день. — Мы улетаем. Где «Скользкий»? Что-то я его не вижу в последнее время.
— Так он, Семеныч, это, в джунглях, — хихикнул ефрейтор. — Выпендюривается, блин! Я, когда топал сюда он, подлец, мертвые петли над лесом выписывал. Совсем мертвые, Семеныч. Я таких мертвых в жизни своей не видел. Не иначе бортовой Комп «Скользкого» ввел в свою память алкогольную программу!
— Ну-у, это будет вообще кранты, — протянул Середа. — Загибин ведь говорил, что с опохмелья «Скользкий» вообще никудышний.
Рифма включила вентилятор, а Кондратий полез вместо Середы к холодильнику.
— Эй, Кондратий! — окликнул его майор. — Не забывай, что мы не должны преувеличивать вес корабля!
— Не будь такой жадиной, майор, — отозвался Кондратий. — Я только надкушу.
— Нечего даже надкусывать! — прикрикнул на Кондратия Середа. — Не тобой положено!
Но Кондратий уже вовсю жевал изделие. Рифма же снова закурила, наблюдая за процессом.
— Ребята, не ссорьтесь. Колбаса изготовлена из особого сорта лиан. А лиан на планете предостаточно.
35
— Лиан? — переспросил Кондратий. — А почему ж тогда так вкусно.
— Лиан, — разочарованно протянул Середа. — А я то думал на крайняк это конина.
— Конина здесь не при чем, — вздохнула Рифма. — Она здесь попросту не фигурирует. Потому что не водится.
— Конина? — переспросил Кондратий. — А что ж это такое?
— Не то, что баранина и свинина, — пояснил майор.
— Поал, — сообщил ефрейтор в то время, как колбасное изделие было им доедено.
Майор с сожалением взглянул на место в холодильнике, где до этого лежала колбаса, а сейчас зияла пустота.
— Вижу, что понял, — скорчил он кислую мину.
Кондратий шумно рыгнул.
— Готов к выполнению любого задания, любой степени сложности, — отрапортовал он, звонко щелкнув босыми пятками, а руки прижав к бокам.
Огромное же махровое полотенце, прикрывавшее до этого все его тело, соскользнуло вниз и повисло в районе пояса.
Рифма вытянула шею и заинтересованно отвела в сторону руку с сигаретой, чтобы не закрывать себе обзор.
— Семеныч, так летим или нет? — тем временем вопросил Придуркин. — Если летим, так не морочь людям, Семеныч, голову, пожалуйста.
— Придуркин, всегда вы идете впереди событий, — подосадовал майор. — Бегите, мчитесь, так сказать, впереди себя.
— Я ж не виноват, Семеныч, что у меня скорость такая, — оправдывался Придуркин. — Что я быстрее даже самого себя. Кстати, товарищ майор, когда я находился в душевой, я принял пси-сообщение «Скользкого».
— Где он?
— Он пикирует, Семеныч. Биоторпеда сбила его нафиг. И, судя по его углу падения, нашему судну, Семеныч, трандец.
— Прошу не выражаться в присутствии барышни, — напомнила о себе Рифма.
— А я и не выражаюсь, — просто, но со значением ответил Кондратий. — Я только говорю, что нашему «Скользкому» кабздец. И это не ругательство, а констатация факта. Всего лишь. Разве не так, Семеныч? Или я может быть отчасти не прав?
— Постой, Кондратий. Не части. Дай подумать, чем чреватее слово «трандец» от слова «кабздец». Значит «Скользкому» по твоему мнению…
— Кабздец!
— Но нам не…
— Кабздец!
— Именно. А раз нам пока не…
— Кабздец!
— Значит, мы должны улетать с этой долбаной планеты как можно скорее. Иначе нам тоже будет…
— Кабздец!
— Все то ты понимаешь, Придуркин. Только, бывает, прикидываешься.
— Летит. Семеныч! Ой, как летит!
— Что летит, Кондратий? Не томи душу. Не говори загадками.
— Летит, Семеныч. Сюда. Это он!
— Кто он, Кондраша?
— «Скользкий», Семеныч!
И в это самое время за стенами замка послышался рев приближающихся двигателей. А вскоре и пол под ногами присутствующих затрясся, как в лихорадке.
— Осторожно, падаю! — проревели снаружи динамики «Скользкого» и с северной стороны раздался такой грохот, что уши позакладывало.
— Я же говорил, — сказал Кондратий философски спокойно, — что «Скользкому»…
— Кабздец, — на этот раз закончил майор.
— Вот именно, — внесла свою словесную лепту в содержательную беседу разведчиков пирегойка. — И, если вы сейчас же не прекратите эту словесную чехарду, я вам сделаю…
— Кабздец! — дружно отозвались разведчики.
Пирегойка же вытащила из кармана здоровенный ключ и протянула его землянам.
— Вот ключ от моего звездолета, — сказала она. — Он стоит в двух милях отсюда и, к тому же защищен от биоторпед. Двойная степень защиты. Вы не пожалеете, если полетите на нем.
— Мы только на «Скользком»! — опять в два голоса воскликнули разведчики. Мы его не бросим. «Скользкий» — наш друг.
— Да вы знаете, что с вашим «Скользким» случилось? — усмехнулась не без сарказма Рифма. — Вы что шума не слышали?
Середа отрицательно повертел головой.
Вы «Скользкого» не знаете, — улыбнулся он. — Его бортовой Комп настолько хитер и коварен, что вряд ли какое банальное нападение могло серьезно навредить системам этого кораблишки.
— Не спорим, биоторпеды — серьезное оружие. Но второй раз на эту удочку «Скользкий Гром» не попадется, — уверенно и авторитетно заявил в свою очередь Кондратий.
«Скользкий» зализывал раны. Впервые его повредили возле земной Луны. Второй раз здесь, на Ханаоне. И теперь регенерация его поврежденных поверхностей уже шла полным ходом.
Корабль Загибина с неприязнью вспоминал ддзеги. Биоторпеда появилась неожиданно. Она летела по идеальной прямой. В первый раз, когда торпеда пошла на него, корабль сумел увернуться, уйти от опасности. Увернулся он и в третий и в пятый раз. Но наступил момент, когда существо, все же, настигло «Скользского» и он уже ничего не мог противопоставить ддзеги, когда та впилась в правый бок корабля, прошила его насквозь и, скользнув в генератор антигравитационного ускорителя, сгорела там дотла.
Таков удел всех без исключения ддзеги. Рано или поздно такое случается со всеми ими. То есть, врезавшись во что-нибудь массивное, погибнуть. Такими вывел их неизвестный селекционер много веков назад, для торпедирования морских кораблей. С тех пор, одичавшие, но генетически помнящие свое предназначение ддзеги исправно выполняли свою роль в случае необходимости.
И вскоре «Скользкий» с выведенным из строя двигателем пронесся над лесом, минул замок и рухнул в трехстах метрах за ним на бережку небольшого, но довольно глубокого с голубоватой, кристально чистой водой, озера.
В результате такого грандиозного падения, как уже упоминалось выше, содрогнулась земля. И из нор повыскакивала в панике мелкая чешуйчатая живность, а над лесом взвились в небо переполошено орущие птеродактили.
— Что б мне вовек не выпить кока-колы, но я без своего «Скользкого», то есть, не на «Скользком» никуда не полечу, — повторил Середа, потянувшись за шлангом.
— И я, — сказал Придуркин, поглядывая на холодильник.
— Тогда оставайтесь, — подвела итог пирегойка. — Я забираю клетки. И я сама справлюсь с чешуйчатниками. — И, выбросив на мозаичный пол довольно демонстративно окурок, Рифма встала с табурета и, вихляя бедрами, направилась к двум, оставшимся в замке, ддзеги. Ее пальцы вцепились в ручки клеток. — Если вам нужна такая мамкина титька, как «Скользкий», я сама начну войну. И, поверьте, не позже третьего дня с ее начала, разгромлю этих жалких чешуйчатомордых в пух и прах. Что б мне с этого места не сойти. — Она ухмыльнулась. — И тогда вся слава в фэтской Системе достанется исключительно мне. А вы продолжайте и дальше держаться за подол своего «Скользкого»! Тем более, — Рифма загадочно улыбнулась, — сдается мне, он у вас через чур самостоятельный, где желает, там себе и летает. Не слишком ли много свободы для простого корабля-робота категории XYZ? Он ведь, все-таки средство передвижения, а не личность.
