— Это гигантский завод, приспособленный для переработки металла в глубинных слоях океана, — сказала Риу. — Оно может сожрать и железяку.

Помолчав, она добавила:

— Поэтому они прождали так долго. Эту штуку так быстро из глубинных слоев не поднимаешь.

Прежде такая фраза напугала бы Алекса, заставив заселить ту самую аморфную бездонную бездну, что являлась к нему в кошмарах, вполне конкретными монстрами. Но сейчас ему было практически все равно. Ну что ж. Завод так завод. Бывает и не такое.

— Долго еще? — спросил Алекс.

— Теперь в любой момент. Оно и так что-то долго возится…

Тут, словно по сигналу, щупальца напряглись, словно собравшись для последующего решающего рывка. Эсминец тоже словно рванулся, окутавшись облаком пара — может быть, это был защитный механизм, а может быть, эсминец был серьезно поврежден…

Риу что-то сказала по-тлилильски, не озаботившись переводом, и начала тыкать пальцами в зеркало экрана.

Несколько видов сменилось, в частности, появилось что-то вроде радарной схемы, «вид сверху». В центре этого маленького экрана было пятнышко, по форме напоминающее эсминец, рядом с ним и под ним — пятнышко несколько большем размером. Видимо, этот подводный завод-кальмар. Вокруг — еще точки и пятнышки, значительно меньше и того и другого. То ли группа поддержки, то ли просто наблюдатели.

И вдруг большое пятнышко, кальмар, исчезло! И один за другим начали гаснуть пятнышки помельче.

Риу что-то сказала еще на своем языке, но на сей раз все было понятно Алексу без слов. Он и сам добавил пару ласковых на сествана. Они переглянулись.

— Ну что? — спросил Алекс. — Теперь надо начинать паниковать?

— Не думаю, — сказала Риу. — У них должен быть запасной план. У них не может не быть запасного плана. Предприятия такого рода… там протокол на протоколе на протоколе, никто и чихнуть не смеет без запасного плана. У вас не так?

— У нас точно так же, — мрачно сказал Алекс, — но у нас еще халатность на халатности и тупой некомпетентности.

— Ну, хоть что-то в Галактике не меняется, — Риу пожала плечами. — Но тут дело планетарной безопасности. Сейчас посмотрим…

Она вновь забарабанила пальцами по зеркалу, и внезапно посреди экрана появилось изображение эсминца в куда лучшем качестве, чем раньше, да к тому же цветное.

— Вот сразу бы так, — пробормотал Алекс.

— Это не я, — Риу казалась обеспокоенной. — Это наше… правительство, скажем так… затребовало лучший вид, а я просто к нему подключилась. Сейчас что-то должно произойти.

Снаружи картинка казалась даже мирной: с этого ракурса эсминец Чужих походил на этакий детский пароходик, шлепающий себе по воде, который кто-то обвесил ненужной машинерией странного вида. Если, конечно, забыть о размерах этого пароходика и о том, какие разрушения он уже причинил. Ярко светило солнце, играя на водных брызгах — идиллия!

И тут…

Сначала Алексу показалось, что в воздухе появилось что-то вроде легкого тумана, этакая прозрачная дымка, застелившая горизонт. Дымка все сгущалась, превратившись уже в темно-фиолетовую пленку, и уже стало ясно, что она движется прямо на эсминец.

Риу оскалилась, глядя на экран, ее хвост замолотил по полу мелкой дробью: первый раз Алекс наблюдал такое! До этого ему казалось, что хвост у тлилилей, в отличие от наземных животных, вообще не принимает участия в выражении эмоций.

— Что это? — с тревогой спросил он.

— Что-то, о чем я только слышала… — сказала она неохотно. — Если это то, о чем я думаю… О, гнусные слизистые твари! Столько лет тяжелого труда!

Облако сгустилось до полной синевы, застелив экран, и так продолжалось минуты две. Потом дымка рассеялась — и все. Поверхность моря была чиста. Полностью. Будто и не было никакого корабля.

Алекс почувствовал себя полным и законченным идиотом.

— Он что, уплыл? — спросил он.

— Нет! Он был уничтожен.

— Но… каким образом?!

— Это такие… миниатюрные животные? Не знаю, как объяснить. Они пожирают металл и пластик. И все, что похоже по структуре на металл и пластик. Если правительство решилось их выпустить, то кто-то крупно напортачил.

— Почему?

— Потому что их не остановить! Так раньше проводили Столетние Очищения на планете! Их выпускаешь, они жрут все, что находят на поверхности и в верхних слоях воды, потом массово вымирают. И все! Понимаешь, все жрут. На всей планете.

— А разве у вас… Я думал, вы только в космосе используете…

— Они — нет, — сказала Риу совершенно безжизненным тоном. — Но мы инопланетными технологиями не брезговали. У нас, у Движения, есть свои базы. Точнее, были. О, подлые, подлые твари!

Алекс вычленил из этого главное:

— Так что, никакие специалисты посмотреть Хонду и Леднева не приплывут? — уточнил он.

Риу вызвала кого-то в свое убежище, чтобы они осмотрели спасенных. Пока Хонда и Леднева лежали на полу, у постамента с опутанной своими «проводами» лилуной, и до того походили на трупы, что Алексу делалось не по себе.

— Не знаю, — ответила Риу. — Я ничего не знаю.

«Дичь и круговерть, — подумал Тим. — Вот это — настоящие дичь и круговерть».

Он никак не мог понять, что творится с планетой. А хуже того — это не могли понять планетологи из геллорского флота.

Этот флот (шесть кораблей, хотя Тим подозревал, что на деле их больше) барражировал на расстоянии радиовидимости, на удаленных орбитах от планеты. Тим уже предупредил, что у него есть подозрения на действия дотушского излучения.

Тем не менее, ментальные сигналы дотуша никак не подтверждались: его экипаж вел себя адекватно, сидел себе по каютам (кстати, каюты тут были куда больше и роскошнее тех, что Тиму доводилось видеть на земных военных кораблях — ну разумеется) и не пытался оспаривать его капитанскую власть.

Между тем, планета медленно поворачивалась под ними, прекрасная, зелено-голубая и вроде бы лишенная малейших признаков разумной жизни.

Им недосуг было заниматься исследованиям таинственно отсутствующих пустынь; да и, если в действии был биогенный фактор, для этого пришлось бы высаживаться. А Тим не хотел этим рисковать. Однако магнитными полями планеты они занялись, благо, сделать это было нетрудно.

И довольно быстро выяснили, что магнитное поле, окружающее планету, имеет специфическую форму — как будто оно генерировалось не изнутри планеты, а с ее поверхности. Так оно и было: планета, явно старше Земли, уже полностью охладила свои недра; процесс горообразования на ней также прекратился. Методом несложных подсчетов и наблюдений они определили, что это магнитное поле имеет биологическое происхождение. Вот что именно его генерирует, — точнее, какие именно животные или растения или вся биосфера целиком, — они не поняли.

Планетолог из геллорского флота с непроизносимым именем прислал Тиму взволнованную депешу, что это совершенно невероятное открытие, и оно вполне может принести ему какую-то там премию. Заодно он запросил разрешения на исследование поверхности планеты.

Тим отказал.

— Если магнитное поле генерирует все-таки сама планета — значит, дотуша на ней нет? — спросила Рената, когда они в рубке рассматривали последние данные.

Тим же вспомнил галерею в корабле дотуша.

— Не вижу, как это противоречит версии капитана, что это работа дотуша, — неожиданно поддержал Тима Вонг.

Посол, кстати говоря, показал себя хорошим спортсменом и использовал это звание без малейшей иронии, в отличие от Ренаты. А может быть, то было унаследованное китайское почтение к рангам.

— Если это биосфера планеты, значит, это не дотуш, только и всего, — сказала Рената. — Значит, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Нет ни единого признака, что дотуш прячется где-то здесь. Мы же не можем просветить всю планету огромным рентгеном. Да если бы и могли, у нас есть только приблизительные представления, как дотуш выглядит.

— А вы что же, думали, что дотуш там построил гигантские аппараты, которые генерируют это магнитное поле? — усмехнулся Вонг.