Он замолчал и, сжимая кулаки, шумно вдыхал и выдыхал воздух.

- Вот не знал, Мериам, что ты такая. Мне, мне ты не позволяла, а тут сразу и с радостью! - гнев сменила обида. - И, так, по мелочи, побывала в "Белом клыке". Я своё слово держу. Прощай. За экзамен не беспокойся - "отлично" получишь.

Профессор повернулся к ней спиной и зашагал к дому. Понимая, что не время рыдать в сугробе, адептка бросила сумку и поспешила за ним. Ухватив за руки, Мериам попросила принюхаться и узнать один из запахов.

- Допустим, граф Саамат, но сути это не меняет, - охладил её пыл Шардаш. - У него на руках тебе тоже делать нечего. Как понимаю, одна постель его.

- Да, - затараторила, шмыгая носом, Мериам, - он меня спас, когда оборотни напали, вылечил... Не виновата я, что меня в его спальню принесли! Милорд - благородный человек, он ничего дурного не делал, даже не думал...

Услышав об оборотнях, профессор вновь переменился в лице и уткнулся носом в одежду адептки. Обнюхав и ткань, и каждый дюйм кожи, он вынес вердикт:

- Рыжие лесные. Убью и разорву в клочья!

Мериам невольно стало жалко тех оборотней - так страшно прозвучало обещание. Скрежет зубов и горящий звериный взгляд не оставляли им шансов. Напугали они и адептку: она никогда не видела Шардаша таким.

- Ладно, один - Магистр магии. Кто второй? - всё с тем же выражением лица, от которого подгибались колени, Шардаш ухватил Мериам за подбородок, не давая отвести взгляд. - Ты пропахла мужчиной, вся, понимаешь?! Вы разве что не совокупились, а остальное всё было! И раздевалась ты не сама...

- Я... Разве не отстиралось? - плохо соображая, что говорит, пробормотала адептка.

- Нет, - осклабился профессор. - Не скроешь от меня следы преступления, понимаешь, нюх оборотня не проведёшь мыльным корнем. Ну, я жду, Мериам. Имей храбрость сказать мне в глаза, что изменила.

Это стало последней каплей.

Мериам, глотая слёзы, сама разжала пальцы, мотнула головой и, высвободившись, зашагала к сумке. Хлюпнув носом, она остановилась на полпути и с болью выкрикнула:

- Вот, значит, какого ты обо мне мнения, Тревеус! Что ж, хорошо, что я сейчас узнала, каков ты, потому что... Потому что это я не желаю иметь с тобой ничего общего. Пусть бы Хлодий меня изнасиловал, пусть бы меня оборотни разорвали, а Магистр магии бросил умирать на полу трактира - тебе же плевать, да?! Одна бешеная ревность!

И, помедлив, зло, желая больнее ударить, добавила:

- Вот возьму и вернусь в Наисию! Пусть меня найдёт этот тёмный. Он хотя бы меня шалавой не считает. Со злости убьёт, наверное, то-то ты порадуешься!

Шумно шмыгнув носом, Мериам побежала. Не замечая набившегося в ботинки снега, подхватила сумку и, рыдая в голос, потащилась в город. Куда угодно, только подальше от Шардаша. Лицо намокло от слёз, нос распух. Дыхание сбилось от хриплых рыданий, но адептка не позволяла себе останавливаться.

- Мериам!

Она даже не обернулась, только разрыдалась в полный голос. Ноги увязли в сугробе, и адептка, слишком энергично рванувшись из него, упала. Как оказалось, даже к лучшему. Можно было уткнуться лицом в снег, будто в перину, и клясть злую судьбу.

Хорошо, наверное, тут замёрзнуть: просто уснёшь и не заметишь. И боли не станет.

Шардаш в нерешительности остановился рядом с адепткой. Она не расслышала лёгкого скрипа снега, хотя профессор в этот раз не стремился сделать поступь бесшумной.

 Раскинув руки, Мериам так искренне рыдала, что профессор не знал, как поступить. С одной стороны, были запахи, её неосторожная обмолвка о стирке, с другой - прежняя искренность адептки и её неподдельная обида. Насторожило Шардаша и упоминание опасного тёмного: вряд ли Мериам могла так хорошо себя контролировать, чтобы играть и лгать. Этого она совсем не умела.

Профессор осторожно коснулся её подрагивающих плеч. Ответом стало глухое: "Уходи!" Но Шардаш не собирался отступать, поднял Мериам на ноги и отряхнул. Она в сердцах оттолкнула его и отвернулась.

- Мериам, ты заболеешь, иди в дом.

- Ничего, не ты же виноват будешь, - всхлипнула адептка. - Не надо, Тревеус, ты всё сказал, даже выслушать не пожелал.

- Ты говорила об изнасиловании...

Мериам кивнула и коротко, всё так же стоя спиной к Шардашу, поведала о Хлодии Савертине. По мере рассказа профессор всё больше хмурился, а затем заново обнюхал адептку. Не удовлетворившись одним разом, сделал это трижды и сжал кулаки. Мериам замерла, ожидая вердикта.

- Почему ты сразу мне не сказала? - хмуро поинтересовался Шардаш.

- Когда? - обернулась адептка. Щёки её пылали. - Когда ты меня тряс или когда изменницей назвал?

- Когда к учителю переместилась. Сразу же надо было, Мериам!

- Значит, я ещё и в этом виновата?! - в Мериам заговорила ущемлённая гордость. - А это мне нужна поддержка, мне нужна ласка. Спасибо большое за внимание! Помнится, обещал бросить, если в "Белый клык" пойду. Я ходила, только сама тебя бросила.

- Не надо, пожалеешь ведь о том, что наговорила, - Шардаш поправил её растрепавшиеся волосы. Взгляд его потеплел. - Просто если бы сказала... Я же ничего не знал.

Адептка ответила молчанием.

Вздохнув, профессор сжал в ладонях её руку и прошептал:

- Прости, я действительно поступил дурно, зверь перевесил. И никого бросать я не собираюсь.

Шардаш наклонился к Мериам с намерением поцеловать, но натолкнулся на её ладонь.

Адептка больше не плакала, но гадкое чувство никуда не делось, ей по-прежнему хотелось уйти.

- Не трогай меня, - пробормотала она. - Пожалуйста, не трогай, потому что одним "прости" всё не исправишь. Ты мне не веришь, а без этого у нас ничего не выйдет.

Шардаш не послушался, обнял Мериам и осторожно, будто в первый раз, гладя по спине, пробормотал: "Прости меня, это инстинкт". Адептка повела плечами, и профессор отпустил её. Вид у него был затравленный, а глаза - как у побитой собаки. Мериам же не хотела даже взглянуть, упорно отводила глаза. Потом вздохнула и резанула прямо по сердцу: "Вам не за что извиняться, мэтр, и вашу сестру я не обременю". Тон был холоднее льда.

Злясь на себя, на свою несдержанность, на то, что распустил язык и руки, Шардаш опустился на колени и уткнулся лбом в сложенные на животе ладони Мериам. Вся его поза выражала раскаянье, и Мериам сдалась. Решимость уйти исчезла, адептка слабо улыбнулась и пробормотала: "Прощаю". Профессор тут же подскочил на ноги, сжал её в объятиях, покрыл лицо поцелуями, провёл языком по щеке.

Внутренняя пружина разжалась, Мериам обмякла в руках Шардаша и поведала о страхе, который пережила в "Белом клыке", об ужасе, испытанном в доме Хлодия Савертина. Профессор внимательно слушал и гладил, заверяя, что всё позади, и что он обязательно отомстит её обидчикам. Единственное, что его настораживало, - это запах Савертина. Что-то Шардашу в нём не нравилось: слишком слабый для человека и слишком неясный для тёмного. Профессор пытался, но не мог вычислить примесь крови. Но эта проблема пока отошла на второй план, а на первый вышло здоровье Мериам, которая рисковала схлопотать простуду, а то и ангину вместе с воспалением лёгких.

Ноэса ждала их на пороге. Нахмурившись, она ласково обратилась к Мериам:

- Что сделал этот увалень? Вы вся в слезах, из носа течёт... Не повод позволять так с собой обращаться, даже если он ваш учитель.

- А тебе, - оборотница обернулась к брату, державшемуся позади адептки, - должно быть стыдно.

- Стыдно, - согласился, потупив взор Шардаш, - но перед ней, а не перед тобой. Так что, Ноэса, - профессор повысил голос и метнул на сестру злобный взгляд, - накрывай на стол и не вмешивайся. А то напомню, кто из нас кто.

Оборотница закатила глаза и пожаловалась адептке:

- А ведь я его нянчила! Вот что значит самец! И ведь не возразишь, потому как по всем статьям прав.

- Так что подчиняюсь, Тревеус, - улыбнулась Ноэса, - и иду метать на стол разносолы. Надеюсь, твоя подопечная баранину ест?