На шестнадцатый день президент и правительство сложили с себя полномочия и на следующие два дня страной никто не управлял. Эти же два дня стали первыми днями тишины.

Хильда, обхватив себя руками, смотрела в окно. Во дворе почти никого не было, кроме беззаботно играющих детей и наблюдающих за ними родителей. Это было воскресение. Вчера было объявлено, что глава государства отказался от власти и добровольно покинул свой пост. Вслед за ним ушло в отставку правительство. Не хотелось задумываться о том, что за круговерть ждёт страну. Хильда видела, как опускалось на дно СССР, и как по этому дну делала свои первые шаги Россия. Долог и страшен был её подъём из небытия. Не успела она встать на ноги, как продажные твари начали делить её, отнимая у народа всё, что можно. Тогда впервые она начала замечать эти странные флаги на улицах — чёрно-жёлто-белые. А теперь они всюду.

— Тишина. В кои-то веки. — Тихо подошёл Арвинг, так что мать даже испугалась.

— Ох. Да, надолго ли?

— В новостях что-нибудь говорят?

— Ничего дельного. Оппозиция решает, как правильно принять власть над государством.

— Интересно, что нарешают?

— Увидим, если станет совсем туго, всегда можно уехать…

— Куда? В Норвегию? Там сейчас бедлам не меньший — кому мы там нужны?

— Ну да…

— Да и куда я поеду? У меня все друзья — все два, тут.

— Порой приходиться бросать всё и менять свою жизнь. А порой тебя вырывают насильно из родного гнезда и, обрезав крылья, заставляют вечно ходить по земле и лишь мечтать вновь летать.

— Это к чему такая метафора? — Непонимающе посмотрел на неё сын. — Мам. — Он тронул её за плечо. Хильда, как заворожённая, смотрела на одинокую ворону в небе, что летела над двором. — Мам!

— А?

— Ты это к чему сказала-то? Про небо и гнездо.

— Это Я к тому… что мы не всегда решаем, что нам делать. Даже если мы иногда думаем, что всё в наших руках, всегда найдётся более властная рука и укажет иной путь, куда менее приятный.

— Всегда есть светлые моменты — так Федька последнее время поговаривает.

— Он прав. — Хильда потрепала белые волосы сына. — Только поначалу они могут совершенно не светить, а наоборот казаться мрачной ношей.

— Странные слова ты сегодня говоришь, мам. Прям, как подменили.

— Да ну что ты. Просто настроение такое. Да ещё эта тишина на улице. Вот бы вся эта заваруха также тихо сошла на нет, и снова воцарился относительный мир в стране.

— Так бывает?

— Не бывает. Но пора уже исключение сделать из правила. Хоть одно.

— Аминь. — Усмехнулся Арвинг.

Кто бы мог подумать, что Хильда окажется права — исключение свершилось. Уже через полгода она, её сын и его друзья жили в новой стране — Объединённой Российской Державе, или кратко ОРД.

После двух дней тишины было решено не делить власть между несколькими оппозиционными партиями, а объединиться в один сильный кулак и начать стремительно выводить страну их хаоса.

Им удалось.

Через шесть месяцев после революции страна была на прежней позиции в международном сообществе. Новую власть приняли, ОРД признали правопреемницей Российской Федерации. Внешнего долга благо за последней не числилось.

Появились многочисленные комитеты и организации, которые следили за всеми сферами жизнедеятельности страны: внешняя и внутренняя политика, экономика, иммиграция и эмиграция, военная сфера, медицина, культура, рабочие ресурсы и так далее. Комитеты были немногочисленны и составлялись из опытных членов руководящей партии, которым было от сорока лет.

Наибольшие чистки производились в рядах бывших власть предержащих. Слишком много было ими наворовано. Всё это нужно было вернуть государству и направить в русло восстановления не только престижа страны на международной арене, но и в сердцах её граждан. Одними из наиболее важных направлений были выбраны промышленность и сельское хозяйство. Первое охватывало очень многое, от восстановления и ремонта заводов до высокотехнологичной микроэлектроники.

— Я начинаю любить новую власть. — Входя в квартиру, сказал Арвинг матери, вернувшись с учёбы.

— Что такое?

— Высшее образование стало бесплатным.

— Подвохи?

— Нужно после универа отработать по распределению.

— Так это же прекрасно. Так при СССР было — вполне верный подход, как мне кажется. А лет сколько?

— Пять вроде, я толком не понял.

— Ну и ладно. Это, как мне кажется, очень верно. Не как в России было — отучился и в Макдональдс работать идёшь или в подобную шарагу.

— Я буду на заводе вкалывать — венец прям моей мечты. — Арвинг засмеялся.

— Всё лучше, чем каким-нибудь менеджером зад протирать или продавать людям ненужное.

— Да, последнее точно не потяну. Уж не знаю почему, но обманывать людей, да ещё так, чтоб нажиться — не представляю себя в этом. Вон Федька так летом поработал — говорит, что лучше б дома сидел, и денег особо не заработать, и врать целыми днями тяжеловато.

— Ты, видимо, «выше», чем обычные люди.

«Видимо?» — удивилась себе же Хильда. Конечно же, он «выше» их всех — он как-никак сын архангела и валькирии — совсем иная глубина сознания. Это ещё хорошо, что он вырос среди людей — расти он среди себе подобных, то вряд ли стал бы вообще якшаться с людьми. А то, что он втайне от матери встречается с девушкой по имени Ольга — это показатель того, что он очеловечился больше, чем его отец и мать вместе взятые.

Арвинг улыбнулся задумавшейся матери и прошёл к себе в комнату. Всё же он молодец — сначала уроки, после личное. Дети в его возрасте уже изо всех сил стремятся покинуть родной дом и начать более раскрепощённую жизнь, но не он. Он, как истинный ангел, чтит своё гнездо и покинет его только в крайнем случае.

Трое друзей сидели на скамье в парке. Разговор не клеился — больше молчали.

— Ну что вы молчите? Я сказал то, что есть — вам решать, как ужиться с той мыслью, что видеться теперь будем гораздо реже.

— Федь, ну вот что тебе в этой твоей секции так нравится? Что там за учитель такой, к которому ты в гости ходишь со своей шайкой чаще, чем к нам?

— Вы кстати чем-то похожи, как будто родственники.

— Хорош тебе!

— Ну, я серьёзно. Не знал бы, что вы с разных сторон в Питер приехали, точно бы заподозрил родственные связи. — Улыбнулся Фёдор, несмотря на довольно хмурый взгляд Арвинга.

— Арви, да что ты к нему пристал — хочет с ними быть чаще, так и ладно.

— Мне просто непонятно это. После аварии тебя как подменили: что не спроси — какие-то уклончивые ответы, всё в себе.

— Я иначе теперь смотрю на жизнь. Всего лишь. То, что это не влезает в твои рамки меня прежнего — я тут не виноват.

— Хватит вам. — Встала Кристина. — Если вы собираетесь препираться и дальше, то я пошла.

— Ну, иди, раз иных рычагов воздействия нет. — Кивнул Фёдор.

— Вот! Ты так никогда бы не ответил — ты стал совсем другим. Видимо, в этом кружке у тебя друзья интереснее нас. Я не жалею — нет. Просто обидно, что вот так наша дружба пропала.

— Ну, извини, что я предпочитаю теперь двигаться единственно правильным путём по жизни.

— Ох, как сказал-то! А кто тебе сказал, что он правильный?

— Я уверен.

— Я пошла, ну его, Арв, идём со мной.

— Я догоню — иди.

Кристина, тихо прыснув и презрительно махнув рукой на прощанье Федьке, пошла прочь. Её извечный в последние годы чёрный кожаный плащ колыхнулся на ветру. Она не оглянулась. Двое провожали её взглядом.

— Ты давай, скажи, что накипело и тоже иди. У нас сегодня раздача позывных — пока не придумал себе. Нет мыслей?

— Позывной?

— Прозвище, краткое и понятное.

Арвинг опустил взгляд. Ему совершенно не хотелось что-либо говорить, но тут его озарило — он усмехнулся сам себе.

— Говоришь, держишься единственно правильного пути?

— Стараюсь…