— С тобой понятно. Теперь — про Крауча.

— Он среагировал на Мионкин посыл о скелетах в шкафах в каждом доме — вспомнил про своего сынулю, нервно облизывающего губу. Фотку я в газетах видела, так что опознала сразу.

— А потом нарочно давилась тортом, чтобы точно так же облизать губу? — поняла Миона.

— Не упрекай её, — вступилась за рыжую Гарри. — Мы как-то расслабились и совсем забыли, что война ещё не закончилась. Барти Крауч младший — верный слуга Тома Риддла. Пальцев на его руках достаточно для десятка новых возрождений.

— Не нагнетай, — ухмыльнулась Миона. — Кости из могилы его отца не так уж трудно выкопать и пожечь — где он после этого найдёт хоть одну для нового возрождения? А ещё труднее будет с кровью врага, потому что не так-то просто взять и привести на нужное место нашу Гарричку.

— Косточку-другую он мог заранее где-нибудь припасти и никому про это не рассказать, — ухмыльнулась Рони. — Сама знаешь, что завернуть в целлофан и прикопать на каком-нибудь леднике хоть в Альпах, хоть в Гренландии для него технически не так уж сложно. Он ведь к этому готовился. Врагов и кроме Гарри у него достаточно. Может и не таких опасных, но тоже очень злых. А насчёт преданных слуг Северус мог и ошибиться — ну не может быть, чтобы во всей магической Британии нашлись всего три подобных идиота! Кстати, как у тебя со связью?

— Изредка читаются приступы острой злобы, но без давления через шрам. Я их поначалу принимала за свои и не могла понять, откуда они взялись. А то вдруг такая тоска затопит! Просто душу рвёт от осознания, что ему хреново. То есть мне радостно от того, что ему тоскливо, хотя тоскливо при этом и мне, но беспричинно и я балдею.

— Бр-р! — потрясла кудряшками Гермиона. — Тебя реально плющит.

— Дашь почитать, когда это снова случится? — подскочила с подушки Рони. — Ну, полегилиментить тебя в этот момент. Только, чур, не обжигаться.

— Идея интересная. А ну, давай прямо сейчас. Миона — страхуй, — и, распахнув глаза, черноволосая уставилась на рыжую.

— Вспышку давай, — буквально через минуту Рони отвернулась от подруги.

— Дала. Что теперь?

— Теперь опять ко мне, — после долгого взгляда глаза в глаза, Рони довольно ухмыльнулась: — Скулит от боли где-то среди вересковых пустошей. Давай, снова ему врежем.

— Брэк, — остановила подруг Гермиона. — Эта тварь быстро учится. И, ещё скажи мне, подруга, где ты повстречала сознание Тома? В мозгах у Гарри, или там, где витает бесплотный дух?

— А какая разница?

— Разница в том, кто в чьих мыслях копается. Не исключено, что этот вражина уже в курсе того, где можно найти младшего Крауча.

— И что теперь делать?

— Гарьке разум закрывать, а тебе, стерва, думать, прежде чем что-то делать.

— Я ему ещё пару сверхновых подарила, — ухмыльнулась Гарри. — Он разорвал связь.

— Вот и тебе нужно этому научиться, а не лупить наотмашь. Когда самой нужно — приоткроешься, накидаешь страшилок или дезы — и в тину. Спите, наконец. В таком глубоком минусе, как сегодня, мы ещё никогда не были.

Почему Гермиона так огорчилась? А потому, что мистер Крауч не знал, из каких источников в Гринготос поступают деньги нормального мира. Гоблины бережно хранили свои тайны. И вообще, разговор на экономические темы сегодня не сложился — волшебник оказался совершенно не готов к ответам на вопросы первокурсницы.

Каникулы прошли отвратительно. Гарри пришлось проштудировать старую рассыпающуюся в руках книжку, которую притаранила Рони, а потом до посинения очищать разум от эмоций. Самое обидное — она не знала, насколько хорошо это ей удаётся. Не было для этого никаких объективных критериев. Том к ней не стучался, рыжая пропадала в Норе или моталась по гостям. Впрочем, на сову она ответила, что в этом деле поможет только профессор Снейп.

Снейп, действительно, не отказался помочь — пришел через камин, уставился в зелёные глаза, махнул палочкой и произнёс «Легилименс». Что произошло дальше, Гарри так и не поняла, потому что перед ней непрерывным потоком прошли невероятные по своей неприглядности сцены из жизни профессора, виновником которых, преимущественно, был ныне покойный Джеймс Поттер в компании с ныне здравствующим Сириусом Блэком. Собственно, с этим самым Сириусом зельевар в этот вечер и надрался до беспамятства.

Хорошо ещё, что Гермиона не узнала об этом эпизоде — она проводила много времени в особняке Краучей. Видимо, выносила мозги отцу и сыну и святому духу этого дома эльфийке Винки.

— Слава Мерлину, что оба умеют считать, — делилась она по вечерам своими заботами. — Смогли понять, что в министерстве трудится около половины трудоспособных волшебников и не сумели отчитаться в том, откуда берутся деньги им на зарплаты. Искренне удивились, что в нормальных банках клиентам начислется процент по вкладам, потому что гоблины этого не делают а, наоборот, взъимают плату за аренду сейфов.

— А налоги, пошлины, плата за лицензии и прочие поборы с населения? — не въехала Гарри.

— Ни департамента, ни даже занюханного отдела по налогам и сборам в этом убогом министерстве нет, и никогда не было. Этот волшебный мир похож на чей-то горячечный бред, потому что средства к его существованию появляются из ниоткуда, словно по волшебству. То есть, галеоны поступают из банка прямиком в кассу, которая выдаёт их работникам согласно ведомости на зарплату. Но никто не знает, почему гоблины это делают и откуда знают, сколько денег требуется.

— Знают из ведомостей, — попыталась объяснить Гарри. — Наверно, они так заколдовываются, что копия появляется в банке.

— Ну да, — тряхнула кудряшкми Миона. — Гоблины получают ведомости и выдают соответствующее количество наличных. Но откуда они их берут?

— Из платы за аренду сейфов и из разницы в цене фунтов при их покупке и продаже за галеоны.

— Фигню городишь. С этих статей доходов должны наживаться сами гоблины, а деньги министерству они выдадут после того, как само министерство их туда положит. Или кто-то другой в сейф, который это министерство оформило для себя.

Гарри поскребла в затылке:

— Одна логическая дырка на другой, — вздохнула она, разведя руками. — С виду волшебники живут примерно так же, как и остальной мир, а в финансовой сфере совершенно не просматривается круговорота денег.

— Это потому, что мы ничего не знаем о производстве продуктов питания и неволшебных товаров, которые есть, но непонятно откуда берутся, — согласилась Миона. — И что это у тебя за тряпка?

— Мантия-невидимка. Прислал к Рождеству какой-то чудак с мелким почерком. Подписаться забыл.

— А ну, покажи записку? Хм. Где-то я эту руку видела. В смысле — почерк, — Гермиона накинула на себя просторный плащ из невесомой ткани. — Ух ты, красотища-то какая! Дашь поносить?

— Красотища, да ещё и невидимая, — как от кислого скривилась Гарри. — Ты, часом, не перегуляла ли на свежем воздухе?

— Хочу дать попользоваться младшему Барти. Отец держит его взаперти, да ещё и под «Империусом», чтобы не сбежал и не натворил чего-нибудь гадкого.

— Ты меня просто сразила. Откуда в тебе столько сочувствия к этому слуге порождения зла?

— Сама не пойму. Просто, как представлю, что из Азкабана он переехал в подвал родного дома, откуда не может даже носа показать — мурашки по коже. К тому же он точно душевнобольной. Не идиот, а такой, знаешь, опасный и хитрый.

— Ты лучше бы старшему Краучу посочувствовала. Живёт, как на пороховом складе.

— Мне его тоже жалко, — вдруг расплакалась Гермиона.

Из угла, где стояла кровать Рони, донеслись всхлипы — их рыжая подруга появилась там тихо и неприметно.

— А у тебя что стряслось? — повернулась к ней Гарри.

— Северус меня отлегилиментил и сказал, что таких дур ещё ни разу не встречал.

— Это чего он вдруг? — высморкалась Миона.

— Я попросила проверить мою защиту разума, а он… — ы-ы-ы-а…

— Ты что, тоже увидела, как мой отец вместе с Сириусом над ним в школе измывались? — всполошилась Гарри, и вдруг тоже заревела.