Когда жертва детской непосредственности осовела от сытости, девочки переключились на её внешний вид:

— Ты так мужественно выглядишь в этом новом наряде.

— Да перед таким красавцем просто невозможно устоять.

— Для завершения ансамбля необходима какая-нибудь контрастная деталь. Фибула, брошка, заколка вычурной формы. Ты ведь лучше всех на свете знаешь дом, и у тебя безупречный вкус. Когда закончишь первый предобеденный сон, подбери что-нибудь подходящее.

Проводив весёлыми взглядами выскочившего из кухни домовика, девочки освободили стол, налили в чашки чай и высыпали в вазочки сладости в ярких обёртках:

— Забежали в супермаркет и накупили незнакомых вкусняшек, — объяснила Рони. — Будем пробовать.

— Так что ты там накопал в своих книгах? — обратилась к Сириусу Гарри.

— Что бы ни накопал, — одёрнула Миона, — тема явно не застольная. Трескайте короче и айда в библиотеку.

— В общем, я занимался изучением вопроса о поведении человеческой души в так называемых, нештатных ситуациях. То есть, когда тело непригодно для её обитания, а перейти в место упокоения не удаётся. Самая изученная часть подобных случаев — призраки или привидения. Есть много записей бесед с ними и рассказов о причинах, которые привели к такому результату. Так же имеются показания людей, знавших будущих призраков ещё при жизни. Наиболее часто встречающиеся характеристики указывают на неуравновешенность — вспыльчивый нрав, глупые или откровенно гадкие поступки. Словом, самые разнообразные признаки ненормальности. Про таких, если без выкрутасов, говорят, что они не в себе. А если языком поэтических иносказаний, то — люди с повреждённой душой, — начал свой рассказ Сириус.

— Шизанутые, — сообразила Гарри.

— Примерно так, — кивнула Гермиона. — Это условие можно считать необходимым, но не достаточным, иначе от привидений душевнобольных было бы негде протолкнуться.

— Отмечали ещё приверженность некой идее, обычно — мести. То есть душа повреждалась у тех, кто напряжённо лелеял планы ужасных деяний: кровавой расправы, например, кражи или уничтожения чего-то важного. Словом — это люди, сознательно пошедшие на злодеяния. Или мечтавшие о нём.

— Картинка интуитивно понятная, — кивнула Миона. — Про таких иногда говорят, что ненависть расколола им душу. Тогда возникает вопрос о второй части этой души — куда она подевалась. Ведь, если душа бессмертна, то бессмертны и части её.

— Бессмертность второго фрагмента не доказана, — развёл руками Сириус. — Этот вопрос не исследовался, и данные о судьбе утерянной части в книгах не зафиксированы. Во всяком случае, я не нашёл упоминаний.

— То есть, лежит где-нибудь, или развеялась по ветру, но душа владельца потеряла целостность и не может попасть в место упокоения, — сообразила Гарри. — Тогда она и приобретает похожее на оригинал призрачное воплощение, пытающееся продолжить исполнение замысла, прерванное смертью.

— Возможно, — кивнул Блэк. — Главное — нецелая душа остаётся в нашем мире. — Потому что, кроме привидений (достаточно редкого явления), остаются ещё и бесплотные души — что встречается ещё намного реже. А ведь нас интересует именно этот вариант. Почему они не создают себе эфемерную оболочку?

— Потому что не хочут, — отрезала Рони.

— Возможно. Известно, что они пытаются вселиться во что-нибудь живое, овладеть телом и…

— Захватить контроль над ситуацией, — подхватила Гермиона. — Но душа настоящего владельца тела будет сопротивляться.

— И, скорее всего, изгонит вселенца, если, конечно, он не обманет свою жертву, не убедит, что с гостем в башке жить хорошо, — кивнула Гарри. — На своей-то территории отбиваться проще. Я в шесть лет Волдеморта наладила под сра… прогнала.

— Что?! — подскочил Сириус. — Он пытался завладеть тобой!

— Спокойнее, Сиринький, ты же не станешь делать трагедии из мимолётного боевого эпизода, — принялась успокаивать Блэка Гермиона. — А, слушайте, девочки, этот гад не мог не знать, как трудно захватить чужое тело. Чего ему в Квиррелле не сиделось?

— Мы его тогда так сдавили, что казалось — кранты. Вот Волдеморт и оценил перспективы оставаться в старом носителе, как плохие, — пояснила Рони. — Решил попытать счастья в самой маленькой из нас. Ну и нарвался. Но, правда, Сириус, не напрягайся так. Да, мы воюем. Была передышка, но она закончилась. Нам не хватает знаний о противнике — мы очень рассчитываем на твою помощь. Итак, душа Волдеморта не переходит в мир иной, потому что не целая. Давай дальше — как с ним бороться?

— Чётко помню мечту этого гадёныша обрести собственное тело, — напомнила Гарри.

— И это объяснимо, — кивнул Сириус. — В чужом он не способен полностью вернуть себе свои силы. Так, сможет немножко пакостить, но серьёзной угрозы ни для кого представлять не будет.

— Отсюда новая задача, — строгим тоном заговорила Гарри. — Нужно обеспечить ему такую возможность. Потом допросить и, если выяснится, что именно он убил моих папу и маму — грохнуть эту сволочь.

— А если не сознается? — ухмыльнулся Сириус.

— Там видно будет, — махнула рукой девочка. — Если не он, тогда грохать придётся другого.

— То есть ты предлагаешь мне выяснить способ создания нового собственного тела для бесплотного духа? — сообразил Блэк.

— Нам больше не к кому обратиться, — пожала плечами Гермиона. — Моему папе хватило бы ума, но он не волшебник. У мистера Уизли просто нет времени — на нём семья. А больше мы никому не доверяем.

— Ну, пожалуйста, крёстный, — заканючила Гарри.

— Да, Сириус, вся надежда только на тебя.

Тяжело вздохнув, мужчина обвёл взглядом горы книг и вороха свитков, загромоздившие столы.

— Вот этот, — в библиотеку вошел Кричер в накрученном на манер тоги полотенце и показал серебряный медальон. — Он сможет стать той самой контрастной деталью костюма?

Раньше всех побрякушкой завладела Рони. Она приложила её к плечу в месте, где собрались складки нелепого одеяния:

— Вполне. Вещь старинная, исполненная со вкусом. Почему она такая холодная?

— Заколдованная, — объяснил домовик. — Хозяин Регулус мне оставил и велел уничтожить. Но я не смог. Поэтому буду носить её как память о том, что не сумел исполнить волю любимого хозяина, — эльф плаксиво сморщился.

— Не плачь, маленький, — Сириус мгновенно включил «дурочку», подхватил Кричера на ручки и прижал к себе, как маленького ребёнка. Ему нравилось подкалывать старого домовика выпившего из него, в своё время, немало кровушки.

Гарри побледнела, постучала по шраму, а потом подманила медальон к себе. Не вышло — странная вещичка оказалась действительно сильно заколдована — не подманилась. Пришлось вставать, подходить и по-человечески брать в руки. Действительно, холодный.

Остаток субботы девчата провели в городе. Переоделись в просторные штаны, накинули куртяшки с заклёпками, вышли через дверь, свернули в тихую улочку, попетляли по закоулкам и выбрались на площадку, где тусовался лондонский молодняк. Стоящий на лавочке магнитофон гнал улётный музон, а парни выделывались в стиле хип-хоп. Иногда в эту компанию затёсывались и девушки из тех, что самые отвязные. Гарри тут знали, с Гермионой водились, а Рони уважали.

Душевно протряслись, освоив заодно и кое-какие новые фигуры. То, что пришли маломерки никого не колыхало — пургу не несут и выкаблучиваются с выдумкой. С лучшими танцорами, конечно, тягаться им рано, но на средний уровень вполне, вполне. Ронька недорого толкнула несколько доз антипохмельного — ребята здесь не ангелы, многие под мухой. Но в присутствии дам не дерутся.

Словом, ненадолго окунулись в нормальную жизнь нормального мира, пообщались со сверстниками, которыми для них давно уже стали не одногодки, а подростки-тинэйджеры, но главное — размялись. Всё-таки в Хогвартсе условий для подвижных игр или спорта практически нет, да и народ к этому делу не склонен. Для фанатов есть квидич, а для остальных — прогулки по берегу озера. И всё. Маловато будет для девочек, которые пять лет три раза в неделю проводили по полтора часа в танцклассе.