– Кто знает, может быть, Рускони сделал это намеренно. Кому придет в голову обшаривать и обыскивать статуи в самом главном соборе христианского мира? – размышлял вслух Артур.

– Может, и намеренно. Может, именно с этой мыслью: кому придет в голову? Но так или иначе, я не раз и не два пользовался этим тайником, пряча там документы, которые присылал мне для передачи монсиньор О'Флаэрти.

Эли помотала головой, словно пытаясь сбросить с себя оцепенение, и почти шепотом произнесла:

– Снова апостол Иоанн… И опять в увязке с «Крифиосом». Это не просто совпадение, Арти, я уверена…

– И я, дорогая, уверен в том же.

– Вам, друзья мои, интересно, что было дальше?

Теперь оба отвечали хором по-итальянски:

– Si!

– Через день после визита монсиньора Орсениго я, конечно же, залез в тайник. Ночью. Союзники, вошедшие в Рим, объявили комендантский час, и я был уверен, что глубокой ночью ни Орсениго, ни кто-то другой в собор не направится. Шкатулка была черного дерева, обита по углам золотом. В центре ее был золотой замочек.

– Который был не заперт? – не скрывая волнения, спросил Артур.

– Который, конечно же, был заперт, – возразил Джузеппе. – Но не забудьте, я был римским мальчишкой, выросшим в голодные и холодные годы той страшной войны, и уж открыть не слишком хитроумный замок небольшим гвоздиком для меня было делом нескольких минут. Я открыл шкатулку и достал то, что Орсениго называл «Крифиосом».

Старик явно ждал вопросов, но его слушатели молчали, затаив дыхание.

– Честно говоря, я был несколько разочарован. И сбит с толку. Я ожидал увидеть какие-то амулеты, необычные и таинственные артефакты, может быть, частичку мощей какого-нибудь из самых почитаемых святых – но там было то, что было. А именно, небольшой пергаментный свиток, свернутый в трубочку. Внутри свитка было еще два пергаментных листка меньшего размера. И всё.

Джузеппе развел руками.

– Два небольших свитка были исписаны крупными буквами – как мне показалось, греческими. Третий свиток, в который были вложены эти два, оказался древней и довольно странной картой.

– Это была карта Иерусалима… – глухо произнес Артур, не поднимая глаз.

– О, Артуро, ты знал? – воскликнул Джузеппе. – Колонелло Артуро рассказывал тебе, si?

– No, – все также глухо отозвался Артур. – Колонелло Артуро ничего не рассказал мне.

– Так или иначе, но полковнику удалось переубедить американцев. Они ушли, причем офицер на прощание погрозил мне пальцем. Но я и так понял, что из собора мне нужно будет исчезнуть. Подставляться еще раз – американцам, а то и монсиньору Орсениго – мне совсем не улыбалось. Мы с полковником присели на скамью, дожидаясь пока уйдет его преосвященство, епископ Фальбуччи. Он однако не уходил, опасаясь того, что меня арестуют, не американцы, так англичане. Я уверил его, что все в порядке, что мы с господином полковником беседуем о монсиньоре О'Флаэрти. Это его успокоило, и он отправился на свою квартиру, чтобы отдохнуть перед вечерней службой.

Тогда-то я и достал шкатулку из тайника. Потом мы вместе с твоим дедом прошли в служебное помещение, где я хранил всякий инвентарь для уборки. Закрыли дверь. Полковник, сев, открыл шкатулку (после того, как я отпер замочек), достал свитки, развернул, и…

Старик снова вытер лоб тыльной стороной ладони, хотя в комнате было вполне прохладно – система внутреннего кондиционирования работала прекрасно.

– Так вот, Артуро, – продолжил он, – до тех пор я никогда не видел, чтобы человек побелел за секунду. Знаешь, как говорят: «стал бледным как стенка». Но именно это произошло с полковником. Я испугался, что ему стало плохо, но он меня успокоил, посадил рядом и, помолчав, произнес: «Это страшная тайна». Я ответил, что тоже самое мне сказал Орсениго, который вдобавок обещал, что я буду проклят, если хоть кому-то открою этот секрет. «И ты не боишься? Ведь ты открыл этот секрет мне», – спросил Мако-Грегоро. Нисколько, ответил я. Я и вправду не верил и не верю, что по слову одного человека, будь он даже архиепископом, ты можешь быть или проклят, или спасен. Но в чем же тайна, в чем ее опасность? Он показал мне карту. Я сказал, что уже видел ее. Он велел мне присмотреться получше. В верхней части карты была надпись: Hierosolyma. «Иерусалим, наверное», – сказал я. Абсолютно верно, подтвердил полковник. И тебе ничего не кажется странным? Я пожал плечами: а что здесь может быть странного? «Да вот же», – и он ткнул пальцем в карту. Юго-западная часть города не защищена стеной, и почему? «Почему?» – спросил я. «Потому что эта часть города выходит прямо к обрыву и к Галилейскому морю», – сказал он. – «Видишь надпись: Геннесарет»? Я пожал плечами. Полковник вздохнул и потрепал меня по голове. «Ты никогда не был в Святой Земле?» – спросил он. Никогда, признался я. Ну ничего, у тебя вся жизнь впереди. Еще побываешь. И я побывал, Артуро, да не раз, а целых три раза! Но карта мне до сих пор не кажется такой уж странной или страшной. А может, я просто не очень силен в географии.

– А что два остальных списка, поменьше размером? – спросил Артур.

– Дошла очередь и до них, – ответил Джузеппе. – Когда он держал их в руках, его пальцы дрожали. Сильно дрожали. Мне тоже передалось его волнение. «Что там, colonello?» – спросил я. И он сказал: «Это тайные страницы Книги Тайн. И я думаю, Джузеппе, что написаны они рукой автора той Книги». Что за книга тайн? Я ничего не мог понять. «Апокалипсис», – объяснил полковник. И страницы эти написаны, он был почти уверен, самим апостолом Иоанном. Я указал на скульптуру, в плаще которой, в тайнике, я прятал шкатулку. Этот Иоанн? Именно, сказал полковник. Знаешь, Артуро, и ведь тогда все это не показалось мне таким уж грандиозным. В конце концов, я жил в Риме, а служил в Ватикане, то есть, был окружен святыми реликвиями. И не надо было ходить далеко – в самом храме, где мы сидели с твоим дедом, над папским алтарем в центральном нефе помещен ковчег. В котором не что-нибудь, а головы святых верховных апостолов – Петра и Павла. Ты видел, si?

– Si. Я видел, – отозвался Артур. – Но что же было дальше?

– Погоди, ведь мне нужно было узнать, что пишет святой Иоанн, верно? – старик вскинул брови.

– Да, конечно, – кивнул МакГрегор. Он явно нервничал, хотя и сам понять не мог причину своей тревоги.

– Ну так вот дед твой и объяснил мне, что на этих листках святой апостол писал о разрушении древнего Иерусалима. Полковник сначала сказал «древнего», а потом добавил: настоящего.

– И что сделал полковник с этими свитками – и картами, и рукописью?

– Он достал из-за пазухи довольно тонкую книгу в кожаном переплете, как он сказал, Библию для детей. Но я и сам видел, что это Библия. На ней так и было написано: «Библе[87]»…

– Ну да, «Библе», – улыбнулся Артур, бросив взгляд на Эли. Та, глядя на славного старика, тоже не смогла удержаться от улыбки.

– И тогда он достал нож… – Джузеппе театрально вскинул руки. Эффект возымел успех: часть публики, точнее Эли, ахнула. – Ну, может, не нож, а ножик, перочинный, с десятком лезвий, открыл одно из них и стал надрезать края переплета на внутренней стороне обложки. Но! – Синьор Клементе поднял указательный палец. – Все это он сделал только после того, как спросил моего согласия.

– Согласия на что? – не понял Артур.

– На то, чтобы он стал хранителем этих реликвий. А после вас, Signor Colonello, кто станет их охранять? И надо ли их охранять вообще? На последний вопрос он ответил мгновенно и очень решительно: охранять надо, да еще как. Это очень опасные реликвии. Для всей матери-Церкви. Я не очень понял, почему, но на всякий случай кивнул. А вот первый вопрос заставил его задуматься. Он даже прикрыл глаза. А потом сказал: «После меня – мой внук». Я изумился. На вид ему было лет сорок, наверное, не больше, чем тебе сейчас, Артуро. У вас есть внук? Еще нет, но будет. Он ответил так уверенно, словно уже видел тебя каким-то мысленным взором. Теперь ты знаешь, как эти реликвии попали в вашу семью.