– Абсолютно. Он представил меня своему аспиранту как «профессора Смита».

– Джеймс, – обратилась она к Робертсону, который уже открывал пассажирскую дверцу, – вы знакомы с профессором Смитом?

– По правде говоря, нет, мэм. Но с одним Смитом я однажды выходил на ринг. Не думаю, что он был профессором. Да и бойцом тот Смит был, честно говоря, слабоватым.

Когда все трое уже сидели в машине, Артур поинтересовался:

– Что ж, Джеймс, никто не пытался присобачить к днищу магнитную мину?

– Полагаю, я бы заметил это, сэр.

– Что ж, тогда… – Артур сделал паузу и скомандовал: – Аэропорт Хитроу, терминал номер один.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался Робертсон.

МакГрегор и Эли подошли к дверям камеры хранения. Охранник-контролер спросил у них номер ячейки. Артур, заглянув в бумажку, сообщил ему номер. Контролер набрал его на компьютере и проинформировал МакГрегора, что багаж находится в ячейке уже неделю, следовательно оплата составит сорок пять фунтов: пятнадцать за первые сутки и по пять за остальные шесть. Артур сначала достал кредитку, но, задумавшись на момент, снова спрятал ее в бумажник, вынув требуемую сумму наличными купюрами. Эли едва заметно кивнула, одобряя этот вариант.

Они прошли к ячейкам, отыскав нужную.

– Набираем?

Эли продиктовала ему последовательность цифр.

– И три последних, свеженьких…

– Помню, – отозвался Артур. – Три, девять, девять.

Замок щелкнул. Дверца открылась.

– Пакет, – хором произнесли они.

Действительно, это был приличных размеров плоский предмет, завернутый в плотную светло-коричневую оберточную бумагу. Артур вытащил его.

– Весит неплохо. Фунтов под десять, я бы сказал.

– Вскроем, я думаю, дома?

– Конечно, не здесь, дорогая. Тем более, что…

– Что, Артур?

– У меня такое чувство, что за нами следят.

Они оба начали осторожно озираться, но не заметили никого и ничего подозрительного.

Выйдя к «Роллс-Ройсу», они снова осмотрелись. Сели в машину.

– Предваряя ваш вопрос, сэр, – сказал Джеймс, захлопнув за ними дверцу и садясь на водительское сиденье, – не видел никого и ничего. Группка кришнаитов и лютеранский священник. И ни черного «Смарта», ни бандитов в черном.

– Тогда домой, – скомандовал МакГрегор. – Подъедешь с Тревор Сквер, сзади.

– Разумеется, – ответил дворецкий.

Они уже сворачивали на Тревор, когда Джеймс резко ударил по тормозам и выругался. Их подрезал черный фургон с темными стеклами, подставив лимузину правый бок. С другой стороны фургона, десантировавшись, очевидно, из левой двери, выскочили четверо одетых в черное головорезов, которых МакГрегор мгновенно узнал. С ними он уже имел дело в подвале. В руках у троих из них были пистолеты с чрезмерно длинными стволами. Длинными их делали навинченные на стволы глушители. Робертсон начал сдавать назад, когда черный фургон внезапно вздыбился и двинулся в их сторону боком, сбив одного из бандитов, который оказался к нему ближе всего.

– Что за чертовщина… – Артур и впрямь ничего не мог понять.

А произошло вот что: мусоровоз, стоявший у контейнеров на Тревор, тоже на задней скорости врезался в фургон своим тяжеленным кузовом. Из кабины и с бортов мусоровоза спрыгивали люди в серых комбинезонах с бейсбольными битами в руках, сразу бросаясь к вооруженным типам. Артур невольно поморщился, когда увидел, как бита обрушивается на черный рукав с пистолетом, оружие летит на асфальт, а предплечье бандита изгибается почти под прямым углом. Ему даже показалось, что он услышал хруст ломающихся костей. Но то, что он – как и все прочие – услышал хорошо, был дикий вой раненного киллера.

– Что это?.. – недоумевающе вопрошала Эли, поднявшаяся с пола, куда она нырнула сразу же, как только увидела черный фургон.

Понять, что происходит, было непросто. Биты «мусорщиков», или кем там были эти парни в серых комбинезонах, гуляли вовсю: по рукам, спинам и даже головам растерявшихся «воинов» Ватикана. Но кто-то из них все же успел выстрелить, однако не в направлении «Роллс-Ройса», а в «мусорщиков», один из которых выронил биту и схватился за правое плечо. Раненый – кстати, именно он сломал руку «черному» киллеру – производил очень странное впечатление: очень низкорослый, почти карлик, но с невероятно широкими плечами. И, несмотря на полученную рану, лицо его не выражало ни боли, ни страдания.

– Ritirare[52]! – скомандовал тот из «черных», что выскочил из фургона невооруженным. И весь черный авангард, помогая двоим раненым, мгновенно скрылся в своем фургоне, который, сдав пару метров назад, тут же рванул вдоль по Тревор Сквер, обогнув машину странных мусорщиков, которые тоже молниеносно загрузились на свой мусоровоз и исчезли в опустившемся на город тумане.

Артур положил пакет на стол в библиотеке и плюхнулся в кресло.

– Не торопишься открывать? – полюбопытствовала Эли.

– Дай перевести дух, дорогая. У меня голова идет кругом. Что все это было? Что за ангелы-хранители от мусорного бизнеса?

– Не факт, – заметила Эли, садясь в кресло у книжного стеллажа.

– В каком смысле «не факт»? – удивленно спросил Артур.

– В том смысле, что они могли и не быть твоими ангелами-хранителями. Они могли просто быть врагами «черных» киллеров.

– Что делает их – в той или иной степени – нашими союзниками, – кивнул МакГрегор.

– Связаться с которыми мы пока не умеем, – заметила Эли. – Не зная о них ничего.

– Не так уж и «ничего». Мы знаем, что опасности для нас они не представляют.

– Возможно. Пока.

– Вы неисправимая пессимистка, мадемуазель, – со вздохом проговорил Артур, вставая с кресла. Взяв на полке стеллажа нож для резки бумаги, он направился к столу, на котором лежал пакет. Аккуратно надрезал обертку по периметру и открыл ее, как обложку книги.

– Что за… – пробормотал он.

– Икона, – произнесла Эли, уже вставшая рядом с ним. – И очень, очень старинная.

Они принялись внимательно рассматривать ее. В центре был изображен старец с Евангелием в левой руке. Ладонью правой руки он закрывал себе рот. Артур прочитал сперва надпись слева на греческом: «απόστολος», и чуть ниже «Iω» со значком-тильдой над двумя буквами, означавшим, что это акроним, сокращенное написание имени «Ἰωάννης».[53]

– Апостол Иоанн, – произнес Артур, переводя взгляд на надпись справа от фигуры, три коротеньких строчки: «ο θεο», «λό», «γος». – Теологос. Богослов.

– Автор четвертого Евангелия, – полувопросительно произнесла Эли.

– И Откровения, то есть, Апокалипсиса, – добавил МакГрегор.

– Но отчего же рука, заграждающая рот? Он призывает к молчанию – или сдерживает себя, дабы не проговориться в чем-то? – недоумевала Эли.

– Хотелось бы мне это знать, – задумчиво проговорил Артур.

– И эта картинка в углу, – Эли прикоснулась пальцем к правому нижнему углу иконы.

– Это клеймо, – пояснил Артур.

– Какое же это клеймо? Это картинка, причем совершенно не потемневшая.

– Такие картинки, расположенные на полях иконы, называются клеймами, Эли.

– Но все остальные абсолютно темные. И что на них?

– Обычно клейма последовательно, начиная с предпоследнего снизу, описывают житие святого, изображенного на иконе. Здесь, мне кажется, не тот случай.

– Почему?

– Потому что последнее должно было бы изображать его кончину или положение во гроб, то есть, завершение жизненного пути. А что видим мы?

Оба снова наклонились над иконой. На последнем из клейм была изображена коленопреклоненная женщина в короне, склонившаяся над лежащим на земле деревянным крестом на фоне скалы с пещерой. Эта миниатюрная картинка была выписана очень тщательно, вплоть до крошечных точек на короне женщины, которые должны были изображать драгоценные камни.