Смотрим кино дальше. Баронет, обойдя стол, отодвигает стул, усаживая даму, то есть, стерву. Снова обходит стол, садится напротив. Шофер – да нет, он наверняка дворецкий – расставляет блюда на столе, берет бутылки у пожилой служанки, водружает их симметрично центру, достает бокалы из серванта… Что он крутится, этот проклятый МакГрегор, жест рукой туда, жест головой сюда. Приступайте, стол сервирован. А десерт мы гарантируем.

Джеймс снял крышку с блюда с ростбифом. Артур потянул носом.

– М-м-м… Кудесница Салли… От одного запаха голова кругом идет.

Робертсон, отрезав кусок ростбифа, положил его на тарелку Эли. Потом обслужил таким же манером и хозяина.

– Джеймс, – сказала Эли, – я бы начала с жюльена. Это ведь жюльен? – она указала рукой на небольшие фарфоровые мисочки.

Салли тут же бросилась вперед и, взяв мисочку, поставила ее перед Эли.

– Ну, с Божьей помощью, – произнес Артур.

Слуги, поняв, что ужин начинается, отошли – Джеймс к серванту, Салли к ближайшей стене.

– Хотя… – задумчиво проговорил МакГрегор, – надо бы прежде смочить горло глотком божественного «Мерло». – Он наклонился над столом, чтобы дотянуться до бутылки.

Со стороны окна раздался звук резкого удара, а в центре оконного стекла появилась дырочка, от которой паутиной разбегались трещины.

– На пол, Артур, живо! – крикнула Эли. Сама она уже лежала на ковре у стола.

Джеймс быстрыми шагами подошел к окну и посмотрел на дом напротив. Темные окна. Сунув палец в дырку в стекле, он встал боком, и пальцем другой руки прицелился туда, где несколько секунд назад была голова МакГрегора, до того, как он потянулся за бутылкой.

– На пол, Джеймс, на пол! – приказал Артур.

– О, у меня нет проблем, сэр, – невозмутимо произнес дворецкий. – Вы же знаете, что стреляли не в меня.

Видимо, вычислив на глазок траекторию пули, он остался доволен, и закрыл жалюзи, а потом и плотные дубовые ставни, после чего отправился к стене, украшенной барочной лепниной, захватив по пути столовый нож.

– Салли, – бросил он на ходу, – выключите свет во всех комнатах. А вы, сэр, мэм, прошу прощения, но лучше ползком двигайтесь в коридор и потом в гостиную.

– Мы что, так и будем жить – в потемках? – пробурчал Артур.

– Нет, сэр. Я вытащу пулю – вот она, вошла прямо в ногу ангелочка…

Он выковырял пулю из стены себе на ладонь.

– …И закрою ставни на всех окнах, выходящих на улицу.

Эли уже на четвереньках с впечатляющей скоростью перемещалась по коридору. Артур в такой же позе двигался за ней. Эли внезапно остановилась.

– Джеймс, дайте-ка мне пулю.

Робертсон протянул ей смертоносный кусочек металла. Пуля даже не деформировалась. Эли, сев на ковровой дорожке, рассматривала ее.

– Семь-шестьдесят два, если на глазок.

– На глазок до сотых? – отозвался Артур.

– НАТО-стандарт. И длинная. Винтовочная.

– Конечно, мэм, – вставил свои два пенни Джеймс. – Кто же пойдет на такую работу с пистолетом?

После неудачного выстрела брат Дидимус выругался, сбив дыхание и заскрежетав зубами. Меня бы туда хоть с голыми руками, хоть с ножом. Раскроил бы я глотку проклятому аристократу от уха до уха.

Дворецкий, однако, смелый малый. Спокойно ковыряется в оконной дырке, посматривает в мою сторону. Не боится, потому что понимает, гад, что пришел я за другим типом.

Но, хвала Иисусу, я не видел, чтобы кто-то схватился за телефон. Однако пора убираться. Патрульных машин в этом районе – здесь ведь богачи в основном – полно, и по звонку приедут мгновенно.

Брат Дидимус с профессиональной быстротой собрал все свое хозяйство в кейс и сбежал вниз, к выходу, не забыв поставить кодовый замок на взвод. Ничего, не уйдет от меня МакГрегор, подумал он. И не таких зверей отстреливали. Еще сойдемся.

– Всё, сэр, можно перемещаться по дому вполне спокойно. Кроме, думаю, столовой, – рапортовал Джеймс. – Ставни я всюду закрыл наглухо.

– Тогда почему же «кроме столовой»? – поинтересовался Артур.

– Я так думаю, что стрелок наш после своей неудачи должен был уже исчезнуть, но береженого Бог бережет, – отозвался дворецкий. – Полицию вызывать будем?

– К черту! – отрезал МакГрегор. – Кроме испорченного вечера, а я так думаю, и всей ночи, иной пользы мы от нее не получим. Да ведь еще и этот идиот Кэмпбелл примется кишки мотать: кто, по вашему мнению, да зачем, кому дорогу перебежали, и прочее. А его морда – это наипоследнейшее, что мне хотелось бы сегодня видеть. И вообще я есть хочу.

С этими словами он поднялся и направился в столовую.

– Есть? Ну уж увольте, – отреагировала Эли. – У меня аппетит как-то пропал.

– А по бокалу «Мерло»? – на ходу спросил Артур.

– «Мерло»? Можно и по два. – Она бросилась догонять МакГрегора.

– А ростбиф? – удрученно заметила Салли. – Уж я так старалась. Все, как вы, сэр, любите. И майоран, и базилик…

– Твой труд, дражайшая моя, не будет недооценен, – пропел Артур, откупоривая бутылку вина и наполняя два бокала. – А сейчас, Салли, иди-ка спать. Думаю, тебе на сегодня развлечений хватит. Ты, пожалуй, тоже, Джеймс. Хороших снов!

– Ни за что. Только после вас, – решительно отрезал дворецкий. – Я, если позволите, в коридоре посижу, Библию почитаю. Если что, позовете.

– Ну, как знаете, мистер Робертсон. Итак, Эли, за удачное завершение трудового дня и наше здоровье!

– А что, день уже завершен? После вина я потребую душ.

– Он в вашей спальне. Как и во всех остальных. Cheers!

Они чокнулись и отпили по глотку.

– Ну и? – поинтересовался Артур.

– Божественно, – отозвалась Эли. – Послушайте, Артур, Джеймс действительно будет читать Библию?

– Это единственное, что он читает. «Библия в изложении для детей». Некогда подаренная мне моим дедом, светлая ему память.

– А кем он был? – спросила Эли, допив вино и облизывая губы.

– То есть, как это «кем»? Баронетом МакГрегором.

– И только?

– Нет. Еще – историком. Профессором. Естественно, Кембридж. В годы войны – членом союзнической комиссии по возвращению награбленных нацистами ценностей. В чине полковника армии Его Величества. И, главное, он был чудесным и добрейшим человеком. Со мной, во всяком случае.

– Понятно. И, дабы и вы выросли добропорядочным христианином, подарил вам этот дайджест.

– Ну да. Еще, впрочем, и потому, что книга эта с ним прошла всю войну. На груди. Вы же понимаете, что носить на груди полный текст Библии… Это неприлично оттопыривало бы мундир. Ну, откупориваем вторую?

– Э… благодарю вас, Артур, но я хотела бы в душ – и на боковую. Что мне можно будет надеть после купания?

– Если устроит одна из моих рубашек…

– Вполне.

– Тогда позвольте вас проводить в ваши покои. Где я все вам покажу.

– А вы?

– А я отправлюсь в свои. Это рядом с вашей спальней, через стенку. Удобно. Если что – крикнете.

Они прошли в гостевую спальню. Артур включил свет и достал из ящика бельевого шкафа аккуратно сложенную белую в полоску рубашку. Эли, развернув ее, приложила к плечам. По длине рубашка доходила ей почти до колен.

– В самый раз, спасибо.

– А там, – он указал на дверь в глубине спальни, – ванная. Зубные щетки, выберете на свой вкус, паста, шампунь. И душ, о котором вы мечтали.

– Еще раз спасибо, Артур. С него я и начну.

– Тогда я отправляюсь к себе.

Что он и сделал. Быстро разделся, бросив одежду на стоявший у кровати стул, включил ночник и выключил верхний свет. И рухнул на кровать, блаженно, с хрустом, потянувшись. Устали, ваша светлость. Не без того, денек был тяжелым.

Он лежал поверх одеяла, бездумно пялясь в потолок и слушая шум воды за стеной, который довольно скоро прекратился. Эли сейчас вытирается полотенцем, подумал он, и вот-вот прыгнет на свое ложе. Ей отдохнуть тоже не мешает. Она весь день была какой-то отключенной – наверняка от усталости. Ну, доброй всем ночи.