– Но это же до невероятия просто! На месте бывшей деревушки Вересковой ныне находится аэропорт Хитроу[33], и, как видите, в память о деревушке без вереска не обошлось. Раз. Лонгдейл, как вы мне говорили, прилетел из Афин, значит, речь идет об «Aegean Airlines», «Эгейских авиалиниях». Их самолеты прибывают к терминалу № 1. Значит, там и находится камера хранения, где Лонгдейл поместил свой таинственный предмет. Теперь мы знаем, где на огромном пространстве Хитроу он находится. Дело за малым. Номер ячейки – и шифр.

– Девица с грот-мачтой?

– Не так сразу, Эли, не так сразу. Тем более, что ваш профессор сыграл не вполне по правилам. Что это? «В западной части монастыря»? Под этим набором слов не слишком глубоко скрывается Вестминстер. Но это же махина с множеством исторических, религиозных и политических зданий и центров. Значит, нам с вами придется танцевать от – как всегда во всех нынешних исторических триллерах – от тамплиеров.

Палач тамплиеров – не вопрос, речь, конечно, о французском короле Филиппе Красивом. Но! «Гардероб внука палача». Во-первых, мы знаем, что это в Вестминстере, во-вторых, речь о личных вещах или даже сокровищах «внука палача».

Тогда выбора нет: речь идет о знаменитой «Башне сокровищ» Эдуарда III Плантагенета. Мне доводилось разок бывать в ней: не особо приметная снаружи трехэтажная башня, построенная специально для хранения личных ценностей короля и его супруги. Внутри она впечатляет гораздо больше. Думаю, обратив все, что там находится, в деньги, можно было бы оплатить внешний долг Соединенного Королевства. Туда можно попасть и с экскурсией, но это делается заранее, заранее…

– Значит, посещение «Башни» переносится?

– Ни в коем случае, Эли. У нас на это нет времени. За мной – за нами – идет охота, вам ли это не знать. Значит, наша задача: выяснить, кто охотится, почему и как нейтрализовать угрозу. Кстати говоря, собрав кусочки лонгдейловского пазла воедино, мы отправимся на поиски таинственного предмета. А ведь вы наверняка голодны. Может быть, сначала хороший сытный завтрак?

– Хороший, сытный и долгий – в следующий раз, Артур. Но вот от сэндвича с крепким – очень крепким – кофе я бы не отказалась. Всю ночь меня словно трясли в гигантском шейкере: ваше похищение, убийство Лонгдейла, полиция… Кофе, кофе… Но…Ведь Джеймс уехал по вашему заданию.

– С такой задачей прекрасно справится и горничная.

Сэр Артур нажал кнопку селектора, стоявшего на небольшом столике рядом с компьютерным столом. И одними губами произнес: «Кухня».

– Слушаю вас, сэр, – произнес тихий, усталый голос из спикера.

– Лилит, тебе не трудно было бы сделать пару сэндвичей с… – Он вопросительно взглянул на Эли.

– С сыром и зеленью, – мгновенно ответила она.

– Один с чеддером и зеленью и один с ветчиной. Ах, да, и кофе, будь добра. Вам?

– Очень крепкий, сладкий, со сливками.

– Ты слышала, верно, Лилит?

– Да, сэр.

– Ну а мне как всегда. Черный без сахара, но тоже крепкий.

– Будет через пять минут, сэр.

– Дворецкий? Горничная? Вот что значит жить красиво, – подмигнула Эли хозяину дома.

– И кухарка. И садовник. Я баронет или нет? Баронет. Богач? Настоящий, спасибо предкам. И уж на пару сэндвичей меня как-нибудь хватит.

Миловидная девушка, одетая так, как одевались горничные, наверное, в начале XX века, негромко постучала о косяк открытых дверей кабинета.

– Все на подносе в столовой, сэр. Или вы предпочтете, чтобы я принесла это сюда?

– Нет, нет, Лилит, благодарю. Мы пройдем к большому столу.

Пока горничная стояла в дверном проеме, Эли внимательно рассматривала ее. Та почти не поднимала глаз, скрестив руки на черном переднике. Ровные мягкие черты лица, слегка поджатые губы, стоит как по линеечке – само воплощение скромности. Большие глаза, но и заметные круги – признак физической измотанности – под ними. С общим обликом девушки это как-то не вязалось. Зато голос: тихий, с нотой печали, и одновременно мелодичный. Эли искоса бросила взгляд на Артура. Да или нет? Есть между ними что-то? Вряд ли. Уж больно похожа она на воспитанницу пансионата. Пожалуй, даже с небольшим перебором.

Артур и Эли поднялись, чтобы направиться в столовую, а Лилит, поклонившись, так же, с руками на переднике, спросила:

– Я вам еще нужна, сэр?

– Нет, спасибо, дорогая. Мы управимся за десять минут. Ты свободна.

Девушка удалилась, идя мелкими семенящими шажками. Эли покачала головой:

– Интересная юная особа. Я и не думала, что таких еще производят. Где вы ее разыскали? И до чего неподходящее имя: Лилит[34]… Расскажите о ней!

– Эге! – отозвался Артур, наливая кофе в чашки и подвигая Эли сахарницу и молочник с подогретым молоком. – Если бы вы знали хоть сотую часть всего! Однако рассказать о ней и ее фантастически непростой жизни мог бы лишь один человек. Увы, он давно скончался.

– Диккенс?

– Достоевский.

Дожевывая сэндвич, Артур достал из кармана домашней бархатной куртки начатую пачку «Данхилл» и вопросительно взглянул на Эли. Та уже доедала свой мини-завтрак.

– Ради Бога, прошу вас. Какой же кофе без сигареты, – отреагировала Эли.

Артур протянул пачку ей. Она отрицательно помотала головой, достав словно ниоткуда синюю пачку «Голуаз». Артура передернуло.

– Как вы их курите? Это же убийство!

– Как и любой табак. А курю я их так, – она подождала, пока Артур щелкнет «Ролсоном» и продолжила: – А курю я их так: в себя (затяжка, с наслаждением) и из себя (выпуская облако сизого дыма).

– Оригинально, – заметил МакГрегор, попыхивая «Данхиллом».

За окном у тротуара мягко заурчал двигатель «Роллс-Ройса». Артур подбежал к окну, раскрыл его и увидел, как в окошко автомобиля высунулась рука Джеймса с поднятым вверх большим пальцем.

– Готово.

– Значит, в дорогу? Уже одеваюсь, – откликнулась Эли.

Сев в машину, Артур поднял стеклянную перегородку и вскрыл небольшой желтый конверт, который доставил ему дворецкий. Пропуск в кожаном переплете размером с водительские права до эпохи пластиковых карточек.

– Можно? – спросила Эли. И взяв документ, открыла его. – Бог мой! Да вы похожи!

– В этом весь и смысл, – улыбнулся Артур. – А ведь приятно прокатиться на машине с членом Палаты Лордов, согласитесь.

– Безусловно. Если нас не прихватят на этом мелком мошенничестве.

– Вообще говоря, это уголовное преступление. Но не прихватят. Почему, кстати, вас удивило наше сходство? У него должно было быть три уха, или…?

– Нет, просто по телефону вы все время повторяли: «Пуффи, Пуффи», я и решила, что это будет такой розовощекий поросеночек. А здесь вполне пристойный джентльмен.

Артур расхохотался.

– А ведь вы угадали. В Кембридж он и пришел эдаким поросеночком, с округлым животиком и походкой вперевалку. Но наша Alma Mater и неизбежная в Кембридже гребля все-таки сделала из него человека. К третьему году он уже участвовал в регате с Оксфордом. К четвертому году учебы нас с ним порой путали: тот же цвет волос и глаз, тот же овал лица – а вдобавок и пузочко исчезло. Так что, Эли, позвольте представиться: виконт Кобэм, к вашим услугам.

– Не очень впечатляющий сертификат, дорогой виконт.

– А это не сертификат. Это лишь удостоверение личности. Пропуск. Проехать там, проехать сям, попасть туда – ну вот как мы сегодня. А сертификат – о, это нечто, это произведение искусства. Тисненое золото на лучшей бумаге, все положенные гербы, печати – и подпись Ее Величества. У Пуффи такая штука в дорогой рамочке красуется в гостиной.

– А как его зовут, вашего Пуффи? Не могу же я к вам на людях так и обращаться: «Пуффи, дорогой, ты опять потерял нашего мопсика?»

– Разумно. Но вот, видите, написано: Джеффри Кобэм. Джеффри. Можно просто Джефф. Не сложно запомнить. Так же, как и то, что вы – Элеонор.