А что значит «осмыслить и не допустить»? Прежде всего выявить те факторы социального, политического, философского или психологического характера, которые либо непосредственно способствуют возникновению войн, либо подавляют свободную человеческую активность, либо направляют ее по неправильному руслу.

И Иван Клима видит основных пособников войны в человеческом смирении, податливости, покорности, столетиями воспитываемых церковью (книга от начала до конца направлена против церкви и цинизма «слуг божьих», против лживой церковной морали!), а также и в скептическом равнодушии, и в основанной на философии тщетности индивидуальных усилий безответственности, нередко отличающей и пробужденный интеллект.

Это — серьезные пособники, и не только в силу своей распространенности, но также и в силу того, что борьба против них и их преодоление — процесс и длительный, и многоступенчатый, не говоря уж о том, что он одновременно требует и конкретного действия, и самого глубокого диалектического осмысления действительности.

Но массовое истребление людей, льющаяся кровь и в особенности смерть близких все-таки заставляет людей стряхнуть апатию — пусть на втором дыхании, «страгивает людей с места», заставляет преодолевать и страх, и равнодушие, и привычку к почти пассивному «выжиданию», к невмешательству или бездействию. Так является решимость, рождающая энергию: «Он хотел работать, работать до упаду, делать даже то, чего остальные не хотят».

Это говорится о Мартине, главном и положительном герое романа, который при всей своей внутренней честности и силе характера тем не менее не сразу пришел к этому убеждению. (А это ведь всего-навсего начало пути!)

Мартин страдал от тоски, страдал от того, что его возлюбленная не дождалась мирной жизни, таскался из кабака в кабак, искал утешения у друзей и только потом увидел единственное спасение — спасение в работе.

И вот «вторая ступень», второй шаг… к подлинному осмыслению действительности: «Он хотел преодолеть боль работой, а не только усталостью».

Как мы видели, инженер Мартин поехал туда, куда никто не хотел ехать, делал то, чего никто не делал, работал действительно на износ. Но этого оказалось все же мало. Не удовлетворяло. Человеку необходимо не только работать, но и знать, что труды его не напрасны, что в них содержится — пусть незначительный — коэффициент полезного действия. Если он отмерил землю под больницу, то ему необходимо, чтоб эту больницу начали строить, а если исследовал трассу, то за этим должно последовать строительство дороги. (Другими словами: «Человеку ведь мало надо. Немножко еды да крыша над головой. И еще ощущение, что он хоть немного нужен людям».) Внутренняя необходимость «быть полезным» пробуждает подлинную человеческую активность, ибо вызывает желание вмешаться в общественные процессы. И вот дальнейший шаг: «…есть, видно, минуты, когда каждый хочет быть не тем, кем он обычно является и кем начиная со следующего мгновения он снова станет; другими словами, хочет сделать больше, чем ему суждено, — и это, возможно, самая великая минута жизни».

Появляется желание вмешаться в жизнь с полной отдачей!

Это желание (как мы помним) возникло у инженера Мартина на том собрании, на котором коммунистам предстояло довести до сознания крестьян словацкого захолустья, что в их родной стране совершена социалистическая революция. Ему страстно захотелось заразить их теми идеями, в которые он горячо верил, — идеями социалистического преобразования. И хотя он знал, что они ему все равно не поверят — слишком уж много они слышали разных сказок и обещаний, — ему во что бы то ни стало хотелось сломить лед их скептицизма, любой ценой вырвать их из «затянувшегося времени молчания и бездействия». И это он справедливо считал самым важным, «что когда-либо в жизни должен был свершить».

И все-таки на этих трех ступенях пробуждения человеческой активности нравственное — да и философское — развитие человека не кончается; и это далеко еще не все, что необходимо делать для того, чтобы… не было больше войн, «чтоб с человеком уже не смели обращаться, как с мухой», далеко не все, что необходимо в себе воспитать для современной жизни.

Поведение инженера Мартина на собрании, его страстная речь, основанная на глубокой вере и искреннем убеждении, не приведшая тем не менее ни к каким видимым результатам (ведь он так и не вырвал людей из их недоверчивого молчания), конечно, далеко не то, что выступление Лаборецкого на рынке. Хотя бы потому, что выступление инженера содержало в себе некоторую программу действий.

Но оказывается, от программы до ее выполнения очень далеко. И снова человеку требуется преодолеть не одну ступень познания, не раз пройти через разочарование и горе.

Человек, пришедший к глубокому убеждению, что надо быть полезным людям и обществу, и готовый идти на это, должен решить для себя еще не один вопрос, в частности как лучше и как вообще возможно это сделать.

Решению этих вопросов посвящается уже вторая половина книги, где наибольшую значимость приобретают две линии: линия взаимоотношений и общественного поведения инженера Мартина и его жены и линия врача, борющегося с малярией.

И Мартин, и его жена одинаково хотят способствовать общему делу. И когда начинается кампания за создание сельскохозяйственных кооперативов, они оба попадают в одну агитколонну. Но при всех равных условиях работы реакция на жизнь — а отсюда и гражданское поведение — у них оказывается разной. Мартин не может согласиться с тем, как создается сельскохозяйственный кооператив в деревне Блатной. Хотя он и убежден в полной целесообразности кооперирования, хотя и отдает себе отчет в тех экономических выгодах, которые кооператив может принести каждому крестьянину, он все же считает, что цель не может оправдать те средства и те методы, которыми «агитаторы» пользуются. Эвжена руководствуется только установками вышестоящих инстанций, исходящих все из той же общей целесообразности, и не хочет всерьез задумываться над тем, так или не так все делается, раз поставлена правильная цель, которую на данном этапе необходимо достигнуть. У Эвжены при всей ее готовности работать на общее благо, и работать с полной отдачей, преобладает авторитарное мышление.

Мартин не может смириться с тем, чтобы для народного государства была фактически завоевана — с помощью агитаторов — только земля, а не люди. Мартин не может согласиться с тем, что он как агитатор добьется всего лишь подписи этих людей, но не их доверия. Будучи коммунистом, он верит только в сознательную энергию масс, только в творческое созидание, только в развитие творческих возможностей человека, благодаря которым изменится вся жизнь на земле.

Эвжена — опять же в силу своего авторитарного мышления, в основе которого в данном случае лежит слепое подчинение, — оказывается «человеком конкретной цели», исполненным волюнтаризма, человеком, поглощенным идеей подчинения и дисциплинированности. У нее, по существу, не только нет жизненного опыта, но и настоящих убеждений, создающихся опять же у людей думающих и чувствующих, видевших жизнь и старающихся постичь ее такой, какой она есть — в ее сложности, конкретности и реальности. Эвжене кажется, что ее искреннее согласие с целями коммунизма и программой партии требует от нее только «дисциплинированности» — своего рода формального голосования за предложения вышестоящих инстанций и послушного их исполнения. Она не понимает даже того, что любая, пусть даже самая четкая инструкция все равно предполагает думающее и даже «творчески думающее» участие коммуниста в ее реализации, что только и может служить надежной гарантией подлинного опыта.

Между мужем и женой нарастает серьезный конфликт, который в рамках семейного конфликта разрешается, возможно, и «не в пользу мужа»: Мартин отказывается от агитационной работы и работает над своим проектом дома, Эвжена же до изнеможения работает в агитколонне.

В рамках семейного конфликта Мартин терпит «поражение» и по другой линии: жена оказывается более трезвой, чем муж; непокорный «агитатор» убеждается в справедливости ее предостережений, когда вышестоящие инстанции отвергают его творчески выношенный и честно сделанный проект и принимают другой, худший — кабинетный и экономически разорительный.