28 октября

Сегодня даже и ученица, обидевшаяся на двойку, видимо, успокоилась и даже не сердится на меня. А остальные и тем более. На уроке словесности я опять поговорил немного насчет этого инцидента, причем настаивал на необходимости для них основательно повторить всю грамматику. В заключение я решил сделать вместо одного урока грамматики в неделю по два (один вместо словесности), на что они отвечали, что если это нужно, то они ничего против не имеют. А чтобы это не пошло в ущерб курсу словесности, я предложил им делать по одному добавочному уроку словесности, на что они тоже согласились ввиду главным образом того, что в противном случае не успеют пройти Чехова. Таким образом, кажется, инцидент вполне исчерпан.

Вечером проверял работы своих словесниц и проверял на этот раз с удовольствием. Темы были довольно серьезные: «Славянофильство и западничество 40-х гг.» и «Взгляд Герцена на Россию и ее судьбу» (на выбор). Большинство учениц отнеслось к делу добросовестно, и мне приятно было читать их работы. Оригинального, правда, здесь ничего не было, но видно было, что они усвоили данный материал и относятся к нему сознательно. Приятно было сознавать, что это те самые девочки, которые 4 года назад переходили ко мне в V класс и писали на экзамене только диктовку. И вот они уже в состоянии разбираться во взглядах Герцена, в состоянии оценивать такие явления, как западничество, славянофильство, народничество. Наблюдение за духовным ростом учащихся и сознание, что здесь есть хоть капля и моего труда, — одна из лучших сторон педагогической деятельности, которая искупает многие темные стороны ее.

29 октября

Скоро конец четверти. А потому дома стараешься закончить проверку последних работ, в классе же почти все время приходится употреблять на спрашивание то неспрошенных, то желающих исправиться учениц. Балльная система всего острее даст себя знать в эти моменты, когда приходится выставлять четвертные баллы. Немало на этой почве бывает и неприятностей. Сегодня, например, в VI классе я спросил двух учениц, у которых было колебание в баллах (2 и 3); а потом начал рассказывать, не спросив ученицу В-ву, у которой за сочинение было 3 и 1, а устно она еще не была спрошена и, таким образом, должна была получить 2. Это ее сильно огорчило, и когда я стал расспрашивать, она изменилась в лице, а немного погодя с плачем выбежала из класса. Не спросил же я ее ввиду того, что переспросить всех все равно не было времени, на основании же письменных работ у нее выходило 2 без всяких колебаний. Но потом, принимая во внимание ее недовольство и просьбы других учениц, чтобы им дали возможность исправиться, я обещал спросить трех из них, не спрошенных раньше (и в том числе В-ву), в понедельник, назначив для этого большую перемену, т<ак> к<ак> уроков у них в эту четверть больше уже нет.

В VIII классе после урока тоже пришлось объясняться с одной ученицей Б-вой насчет отметок. Девица эта учится у нас еще первый год; она из семьи важного чиновника, но очень неразвитая, способная больше зубрить, чем понимать, и потому словесность дается ей туго. Устно она уже отвечала у меня и получила 3. Классное сочинение у ней оказалось банально списанным с учебника, а когда она начала уверять, что не списывала, я предложил ей прочесть его наизусть, если она так знает свой учебник (списана была притом та глава, которую ныне даже еще не проходили); она, конечно, не могла; и тогда я поставил ей единицу. Домашнее сочинение, хотя и не было списано, но имело целый ряд ошибок, а главное — так же как и первое, совсем не соответствовало плану; поэтому была тоже поставлена двойка; и за четверть выведено 2. Б-ва начала сегодня высказывать свое недовольство этой двойкой, опять отрицая, что первое сочинение было списано, и оправдываясь тем, что их не учи ли писать по плану и она не умеет. Было при этом наговорено, чти я не даю снисхождения, как другие учителя, хотя она и не нуждается в милости, и т. д. Но я на этот раз остался при своем мнении, т<ак> к<ак> первое сочинение действительно плагиат, а неумение писать по плану для ученицы VII класса совершенно непростительная отговорка. Но в общем оба эти случая оставили в результате весьма неприятный осадок.

4 ноября

Вот и окончилась 1-я четверть. Прошел педагогический совет, который состоит почти исключительно в чтении статистических отчетов о процентах успевающих и неуспевающих и о числе пропущенных уроков, а потом в механическом выставлении оценок за внимание и прилежание каждой ученицы, да изредка в обсуждении каких-нибудь кар. Более же существенные вопросы (о постановке преподавания и воспитания и т. д.) совсем не поднимаются — отчасти потому, что внести что-либо новое все равно не имеем права, отчасти потому, что при этом пришлось бы затронуть своих, а это вне компетенции педагогического совета; да и отношения не хочется портить, потому что некоторые все готовы принять за личное оскорбление. Но все же и в педагогических советах жизни больше, чем в наших более высоких учреждениях, ведающих «просвещением». Вместо каких-нибудь разумных советов оттуда приходят только самые нелепые циркуляры, написанные притом так, что трудно и до смысла добраться. По содержанию же и того хуже! Здесь или разнос педагогов, сопровождаемый чуть не площадной бранью (особенно часто награждают такими бумагами мужские учебные заведения), или рекомендации какой-нибудь ни на что не пригодной книги (вроде дворянской геральдики), или какие-нибудь новые правила насчет того, на что надо надавить, что усилить, прижать. Сегодня, например, читали циркуляр о морозных днях, где округ возмущается «морозными праздниками» и требует, чтобы от занятий в такие дни освобождались только учащиеся младших классов, а старшие ученики и учителя обязательно ходили; но и младшие могут не ходить только при 35 градусах без ветра и при 30 с резким, пронизывающим ветром (раньше норма была на 5 градусов меньше); а на случай обмораживания учебные заведения должны иметь какие-нибудь мази. Таким образом, ученики должны, замерзая, все-таки идти в училище, а учителя, превратившись в докторов и оказав первую помощь, должны затем все-таки начинить их соответствую щей порцией науки.

Дальше таких циркуляров ни округ, ни министерство не в состоянии уйти в своем творчестве. Вместо заботы о некотором оживлении учебного дела идет неуклонное и беззастенчивое «подмораживание». Не дают и самим педагогам свободно пошевелиться даже в своей узкой профессиональной области. Как хотелось мне, например, в первые годы службы побывать на каком-нибудь учительском съезде или курсах, чтобы познакомиться с постановкой своего предмета в других учебных заведениях. И что же? Курсы, уже совсем подготовленные в Петербурге, не были министерством разрешены на том странном основании, что министерство само позаботится о своих учителях. Но вот прошло уже несколько лет, а министерство не сделало ни шагу взамен этих курсов, так как даже и те бюрократические курсы, которые оно учреждает при университетах, для нас, служащих педагогов, совсем недоступны. Благая идея устроить для учителей заграничные поездки, за которые я так благодарен Обществу распространения технических знаний, осуществлена тоже лишь частной инициативой. Но министерство и здесь все время ставило тормозы, а теперь, кажется, и совсем погубило это дело.

7 ноября

Вчера состоялся ученический вечер, устроенный ученицами VI и VII классов. Сначала был спектакль, а потом танцы и игры. Спектакль сошел не дурно и весело; но пьеса была довольно пошленькая (выбор нашей начальницы, которая пьесу из крестьянской жизни, выбранную ученицами, забраковала). Еще хуже, пожалуй, была пьеса на недавно бывшем спектакле в частной гимназии, где выбор сделан был фавориткой тамошней начальницы — словесницей. Вообще дело развлечений учениц составляет у нас монополию начальниц, которые одним классам беспрепятственно разрешают устраивать вечера, а другим (нелюбимым) — нет, выбирая и самое время для вечеров, и пьесы для спектаклей, ничуть не соображаясь при этом ни с учебным делом, ни с воспитательным влиянием этих вечеров. Я думаю, было бы лучше, если бы в этом принимали участие не одни только начальницы (эти гимназистки или институтки, корчащие из себя гранд-дам), а педагогические советы, где в общем более компетентных в воспитании людей. Но вообще-то ученические вечера, конечно, вещь необходимая. Какое оживление и непринужденное веселье царит на них! Так веселиться может только молодежь. И какой скукой веет, наоборот, от тех «семенных» вечеров, где танцуют взрослые. Любо посмотреть, какими веселыми, жизнерадостными парами носятся ряд за рядом наши ученицы. Везде заразительный смех, свежие, румяные лица. Хорошо, кабы с таким интересом, с таким оживлением шли и учебные занятия, чтобы «ученье» было не «мученьем», а наслаждением!