— Кое-кто мыслит не так! — осторожно возразил Путилов. — Не менее могущественного соседа России интересует Чукотка, Камчатский полуостров и побережье Ледовитого океана.

Английский консул в Пекине лорд Арчибальд встрепенулся, но промолчал.

Мицубиси, склонившись к плечу Путилова, тихо проговорил:

— Дипломатия, не поддержанная мечом, напоминает домик, построенный смелым, но безрассудным предпринимателем на вершине Фудзи-сана. Мечта в наше время, дорогой друг, должна опираться на армию.

— Будем откровенны, — ответил Путилов. — Я точно осведомлен: начальник генерального штаба США дал приказание отправить экспедиционный корпус в Сибирь.

— Возможно, возможно… — Мицубиси загадочно усмехнулся. — Колодезная лягушка не знает, что такое море, а охотник, преследующий оленя, не видит горы.

Арчибальд повернулся к Мицубиси.

— Мы, маркиз, будем биться в одном строю.

— Благодарю вас! Япония ответственна за сохранение цивилизации на Дальнем Востоке. Она станет ковчегом, спасающим человечество от большевистского потопа. На нашу армию вполне можно положиться.

— Позвольте, маркиз, — не сдержался Гучков. — Дальний Восток — русская земля. Только обстоятельства вынуждают нас…

— О шторме спрашивают у моряка, — отозвался Мицубиси. — Если эта земля ваша, попробуйте ее удержать.

Арчибальд засмеялся. Гучков побагровел, закусил начавшую седеть эспаньолку.

К беседующим подошли консул США во Владивостоке Колдуэлл и князь Романов, претендующий на российский престол.

— Не спорьте, господа, — наливая в бокалы шампанское, сказал Романов. — Россия богата и землей и народом. Для нас с вами, господин Гучков, вполне хватит зауральских земель, а эта дикая Чалдония[4], населенная инородцами и каторжниками, никогда не была русской. В ней все время зреет бунт. Японская армия сможет навести там должный порядок.

— В этом, князь, можете не сомневаться!

— Сибирское коренное крестьянство преимущественно зажиточное, — продолжал Романов. — Оно нас поддержит. Ну, а переселенческая рвань нам не страшна. Инородцы? Я знаю инородцев, населяющих этот гнилой край. Тщедушны, трусливы, малодушны! Погромче прикрикнуть, постегать плетью, и они притихнут. Я уверен, что на казаков Амура, Уссурийска и Забайкалья можно положиться.

— Князь, вы не знаете своих соотечественников, — вмешался в разговор Колдуэлл. — Русские не так уж добродушны. Надо прямо смотреть на факты — мы военные. Придется столкнуться с сильным, дерзким и бесстрашным народом. — Колдуэлл взял из вазы гроздь винограда и, ощипывая ее быстрыми движениями, продолжал: — Не забывайте, что Дальний Восток совсем не похож на патриархальную, благочестивую и покорную Русь. Здесь сыновья бунтарей.

— Так ли это, консул? — спросил Мицубиси. — Сброд! Разин, Болотников, Пугачев… бунт голодной черни…

— От таких, как Разин и Пугачев, дрожали троны не только в России.

— Троны дрожат, — резко отозвался Мицубиси, — там, где на них сидят либо бездельники, либо дураки. Хлеба, сакэ[5], виски побольше — и население будет покладистее.

— Идеи другие, и народы другие, — со снисходительными нотками в голосе отозвался Колдуэлл. — Это не Пескадорские острова и даже не Порт-Артур. В войне не шапками кидают, а снарядами. Все решает военная промышленность.

Мицубиси смешался, словно Колдуэлл хлестнул его по лицу перчаткой. Многим была известна недавняя речь Мицубиси в японском парламенте, в которой он упрекал свое правительство в слишком медленном развитии национальной индустрии.

— Не расстраивайтесь, маркиз! — успокоил его Арчибальд. — Друзьям всегда говорят правду.

— У нас на островах Россию зовут Страной росы, — отхлебывая вино, заговорил Мицубиси.

— Поэтично! — одобрил Арчибальд. — Утро, пала роса, листва серебрится, легкий ветерок колышет деревья…

В дверях появился американский офицер.

— Полномочный представитель президента, командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал Остин Найт, — возгласил он.

На плохо гнущихся ногах в зал медлительной походкой прошел лысый адмирал с обвислыми плечами и вытянутой шеей. Рядом с Найтом, твердо печатая шаг, шел низкорослый генерал-майор Грэвс. Вслед за ними в окружении белых генералов Пепеляева, Хорвата, Иванова-Ризанова, Розанова, Дитрихса и Молчанова появился худощавый, сутулый адмирал Колчак. Под полуопущенными веками в маленьких острых глазах светилось высокомерие. Пришли и казачьи атаманы Семенов и Калмыков.

Остин Найт опустился в председательское кресло. Рядом с ним сели консул Колдуэлл, Колчак, японский князь Отани, лорд Арчибальд и генерал-майор Грэвс.

О положении во Владивостоке докладывал Колдуэлл. Начал он с того, что высмеял бывшего комиссара Временного правительства по Дальнему Востоку Русанова и лидера кадетско-эсеровской коалиции Хомякова за трусость в дни всеобщей забастовки.

— Они считали себя стратегами, отсиживаясь в туалетах городской думы, — резко бросал он. — Нерешительность городской думы сорвала все планы.

Русанов протестующе покачал головой.

— Мы же консультировались с вами…

— Напрасно просит совета тот, кто не следует советам, — отрезал Колдуэлл и продолжал доклад.

Его слушали, более не перебивая.

Когда доклад был окончен, Остин Найт спросил:

— Оружие в Приморье доставлено?

— Доставлено, господин адмирал.

— Значит, атаман Калмыков не имеет оснований обижаться?

Калмыков поспешно встал.

— Так точно, ваше сиятельство. Мы получили оружие в Императорской гавани. Казаки действуют.

Найт пододвинул к себе стакан черного кофе и, отпивая его мелкими глотками, продолжал:

— Решено объявить Владивосток вольным городом. Начальником военной полиции назначен майор Джонсон. Переходим к следующему вопросу. Послушаем генерал-лейтенанта Отани. Прошу, князь.

Князь Отани говорил густым, рокочущим басом.

— Дни Советов сочтены. Экипированный содружеством великих держав адмирал Колчак готов к походу на Москву. Россия не способна защищать свою дальневосточную окраину.

Далее он потребовал для защиты интересов японских подданных ввода на Дальний Восток стотысячной армии, контроля над железными дорогами Приморья и Забайкалья и права колонизации всех дальневосточных областей.

Бас Отани оглушал. Остин Найт неодобрительно покачивал головой.

— Около десяти тысяч японских подданных обречены на произвол со стороны большевиков… — плохо выговаривая английские слова, продолжал Отани.

— Но ведь вы требуете разрешения ввести стотысячную армию, — грубо вмешался Грэвс. — Подумайте только, десять солдат для охраны одного человека?

— Многовато, — поддержал Найт. — Для торговцев — императорская охрана.

— Но мы же должны защищать законное правительство России и помочь генералу Гайда.

— Это другое дело. Грэвс, а вы как думаете?

— Полагаю, что князь Отани может ограничиться одной дивизией.

Найт подошел к карте, очертил круг от устья Лены до Амурского залива.

— Вот эти области остаются под контролем моей страны. Кроме того, транссибирская магистраль с байкальскими тоннелями, Сучанский угольный район и Камчатский полуостров.

— Позвольте, в Якутскую провинцию нами подготовляется экспедиция генерала Пепеляева, — не удержался маркиз Мицубиси.

— Но и американская акционерная компания «Олаф Свенсон» для этой цели ассигновала больше миллиона долларов. Не так ли, генерал?

Пепеляев, одетый, как «вождь земской рати» — под русского крестьянина: в холщовой косоворотке, в штанах, заправленных в голенища яловичных сапог, поднялся.

— Да, деньги мной получены.

— Это нехорошо, у одного ребенка не может быть двух отцов, — заметил Мицубиси.

Пепеляев опустил голову, стал грызть ногти.

— Эти земли соприкасаются с американскими, — суховато отозвался Остин Найт. — Генерал Пепеляев действует правильно. Берингов пролив узок, и мое правительство этого не забывает. Река Лена будет нашей естественной границей. Весь этот край мы рассматриваем как продолжение Аляски, и излишне говорить о том, что эта территория будет охраняться всей мощью моей страны.