— Честно.

Я врала (лживость). У меня еще было средство: сжавшись на парте и терзая узелки на пионерском галстуке, я произносила про себя: «Отче наш, иже еси на небеси, сделай так, чтобы меня не спроси…» Но об этом я промолчала, а то бы Валя приплела сюда религиозный дурман или что-нибудь в этом роде.

— Так! Теперь про безыдейность. Я отмечу тот случай, когда ты прогуляла торжественную линейку.

— Что я одна, что ли, прогуляла?

— Ну и что? Я же о тебе пишу, а не о других. И потом, это очень яркий пример: линейка, посвященная Великой Октябрьской Революции, а вы удрали в кино. Если бы еще на что-нибудь наше, патриотическое, можно как-то оправдать, а то — на «Богдадского вора»! И еще можно пример для убедительности: как ты во дворе дала честное слово, что приручила мышь, а оказалось, что наврала.

— Я про себя сказала «не»: НЕ честное слово. Это не считается.

— Нет, считается! — Валя торопливо застрочила карандашом. — Я сейчас конспективно записываю, самое основное, чтобы ничего не упустить. Потом я все это разовью. А теперь давай положительные черты. Какие у тебя положительные черты?

Мы обе задумались. Вернее, задумалась Валя, а я всё смотрела на веселую открытку. Изображение вдруг расплылось, и на папу с елкой капнула слеза.

— Хотя бы две-три, — сказала Валя. — А то образ получится слишком односторонний.

Я попыталась вспомнить, но что-то ничего не приходило в голову.

— Может быть, любовь к чтению? — спросила Валя. — Это вполне положительная черта, но, к сожалению, она у тебя в ущерб занятиям. Ладно, любовь к чтению опустим. Ну, какие же у тебя положительные черты? Я, конечно, могу написать: скромность и доброта. Но раз это не подтверждается примерами… А! Ты же стихи пишешь!

— У меня всего два.

— Неважно! В стенгазете печатались?

— Нет.

— Тогда это опять в ущерб. Черт, что же делать? Обедненный какой-то образ получается. Неполнокровный. — Валя в задумчивости постучала острием карандаша о зубы. — Послушай, а что, если так и написать: «У Ани Эм. такие-то и такие-то положительные черты, но все они — в ущерб занятиям»? Тогда можно сюда всунуть и стихи, и любовь к чтению, и доброту, и еще чего-нибудь, например, что ты маме по хозяйству помогаешь. Кстати, это очень хорошая черта: и положительная, и не в ущерб. Остается еще только два пункта: за что я люблю Аню Эм. и заключение. Ну, в заключении я приведу цитаты о дружбе, у меня уже есть две. А вот за что я люблю Аню Эм.?

Интересно, за что она меня любит? По-моему, любить ей меня решительно не за что. Валя грызла карандаш.

— Может быть, тут нужно такое рассуждение: есть любовь и есть уважение. Бывает, что человека и любишь и уважаешь одновременно. Тогда это — идеал дружбы. Аню Эм. я люблю потому, что знаю ее чуть ли не с рождения, и мы связаны общими детскими играми и воспоминаниями. Это, по-моему, очень верная мысль. Сейчас, подожди, запишу… Но я ее не уважаю за такие-то и такие-то отрицательные черты характера. Как? А?

— Я вас люблю и уважаю, беру за хвост и провожаю, — ответила я.

— Глупо, — сказала Валя. — Я серьезно спрашиваю. Ты согласна, что человека можно только любить, а можно только уважать?

— Согласна.

— А как, по-твоему, что важнее: когда тебя любят или когда уважают?

— Когда любят, — сказала я.

— Как раз нет! Гораздо важнее, когда уважают! Мне, например, безразлично, любят меня или нет. Мне важно, чтобы меня уважали!

Я не стала спорить. Да я бы ее и не переспорила.

Дома я заперлась в ванной, уткнулась лицом в полотенце и долго ревела. Представляла себе: войдет в Валин класс учитель литературы со стопкой домашних сочинений. Скажет: «А вот это сочинение, как самое лучшее, я прочитаю вслух». И в седьмом «Б» все узнают, что есть такая в шестом «А» Аня Эм., некрасивая, неуклюжая, лживая и безыдейная. Потом это сочинение, как лучшее, отдадут представителю из РОНО для конкурса на лучшее сочинение. И обо мне узнает весь район. Главное, всё правда! Всё до единого слова!

А через две недели произошло странное событие: учитель литературы Николай Иванович по прозвищу Собакевич раздал в Валином классе домашние сочинения. В Валином стояла за русский пятерка, а по литературе — двойка, и фраза: «Так о подругах не пишут».

Этот Николай Иванович внешне действительно смахивал на гоголевского персонажа, каким его изображают на картинках. У нас в классе он не преподавал, но я все равно вспоминаю о нем с огромной благодарностью.

На экзамене по математике устной в шестом классе я засыпалась. Завязла, как в трясине. Напрасно Евгеша с молчаливого согласия экзаменационной комиссии — двух сонных учительниц — кидала мне спасательные круги в виде наводящих вопросов. С каждым наводящим вопросом я не только не выкарабкивалась, а наоборот, погружалась все глубже и глубже и, наконец, захлебнулась.

Евгеша развела руки, как бы желая сказать: «В таких случаях медицина бессильна». Комиссия проводила меня кислыми взглядами.

Мысль о переэкзаменовке действовала на меня так, словно я сожрала какую-то отраву, и она медленно распространяется по всему организму. Сначала вроде бы ничего. Даже какое-то, слабое, конечно, чувство облегчения: когда она еще будет, эта переэкзаменовка. Но чем ближе я подходила к дому, тем сильнее меня скручивало. Во-первых, предстоял очередной жуткий скандал. Меня прямо затошнило, когда я представила себе мамину реакцию. Во-вторых, пропащее лето: все время будет маячить переэкзаменовка, а это что за отдых? В-третьих, я же никогда не пересдам. Я математику не знаю, ничего в ней не петрю. Если на контрольных и опросах я как-то выкручивалась с помощью списыванья и шпаргалок, то на переэкзаменовке такой надежды нет: пересдавать-то будут такие же тупицы как я. Если только такие существуют. Что вряд ли.

В общем, когда я подошла к дому, я была самым несчастным человеком на свете. А хуже всего то, что я упаду в глазах всего двора.

Во дворе Валя, подняв голову к балкону второго этажа, вела дискуссию с Мишкой Рапопортом о стихотворении Пушкина «Песнь о вещем Олеге». Вернее, о двух строчках из него: «Как черная лента вкруг ног обвилась, и вскрикнул внезапно ужаленный князь». К чему относится слово «ужаленный»?

— Я считаю, — говорила Валя, — что нужно произносить: «И вскрикнул! Внезапно ужаленный князь».

— А я считаю, — возражал Мишка, жуя бутерброд, — «И вскрикнул внезапно! Ужаленный князь». Ясно же, что он вскрикнул внезапно!

— А мне ясно, что он внезапно ужаленный!

Счастливые! Сдали экзамены, теперь о чем угодно могут рассуждать. Они и меня начали втягивать, но мне было безразлично, внезапно вскрикнул князь или не внезапно. Если бы я получила хоть троечку с двумя минусами, тогда бы другое дело.

Я вошла в подъезд и, тормозя на каждой ступеньке, стала подниматься.

Сверху кто-то спускался. Я испугалась, что это моя мама и что скандал начнется прямо тут, на лестнице. Но звук был другой: что-то шуршало и дребезжало. Это Наташка съезжала по перилам. Мы с ней часто при спуске пользовались этим видом транспорта. Дребезжали Наташкины пуговицы о перила.

Она поравнялась со мной, слезла с перил и сообщила:

— А у нас сегодня мышь в мышеловке ощенилась тремя мышатами! Приходи посмотреть. Ах, да!

Лицо ее выразило чувство сожаления. Она снова взгромоздилась на перила и поехала вниз.

Дело в том, что мы с ней несколько дней тому назад поссорились. Из-за чего — я уже забыла, да и она сама вряд ли помнила. Мы ссорились довольно часто, может быть, оттого, что очень дружили. Но быстро мирились.

Мама по моей унылой роже сразу догадалась о моем провале. И скандал разразился. Но продолжался не очень долго, потому что мама опаздывала в театр. Она сказала:

— Но когда я вернусь, я с тобой поговорю. И — ох, как я с тобой поговорю!

Вот этого я больше всего не люблю, когда мама оставляет часть нерастраченной энергии на потом.