Сражение началось с атаки метательными копьями, пилумами, нанесшими огромный урон вражескому строю. Удар легионеров обратил гельветов в бегство, заставив их отступать к своему лагерю, расположенному у подошвы горы. Когда армия приближалась к гельветскому лагерю, из-за горы с фланга римлян атаковали союзники врагов, тулинги и бойи. Любая армия, кроме римской, вероятно, была бы разбита, но именно здесь проявилось тактическое и организационное преимущество войск Цезаря. Полководец применил тот маневр, который использовал Сципион при Заме. Две первые линии продолжали бой с гельветами, а третья обратилась против бойев (Caes. В. G., I, 25). Цезарь пишет только о действии своих четырех старых легионов, два новых, возможно, не участвовали в сражении, а возможно, были брошены в бой в конце.
Битва длилась до вечера. Гельветы стойко сражались. Сломив их упорное сопротивление, римляне овладели лагерем и обозом. Остатки побежденных, около 100–130 000 человек, ушли с поля боя. На четвертый день они дошли до области лингонов, живших у истоков Сены, а, после трехдневного отдыха, армия Цезаря двинулась в погоню. Гельветы сдались. По приказу римского командующего, они должны были вернуться в свою страну, получив на первое время провиант от аллоброгов. Цезарь опасался, что земли займут германцы (Caes. В. G., I, 27–28).
Первая война принесла Цезарю большой успех. Это было первое боевое крещение галльской армии. Войска поверили в Цезаря и постепенно начинает закладываться основа для тех отношений с солдатами, которые поражали, восхищали, а иногда и приводили в ужас его друзей и врагов. В Галльских войнах создается одна из лучших римских армий на протяжении всей римской истории. Ее ядро возникло уже в ходе первой кампании, в которой, по всей вероятности, участвовали его лучшие легионы — 7, 8, 9, 10, 11 и 12 (Caes. В. G., II, 23). Тогда же начинают выдвигаться его генералы и офицеры. Некоторые погибли в Галлии, другие служили ему в последующих кампаниях.
Правой рукой Цезаря с начала и до конца Галльских войн был Тит Атий Лабиен. Лабиен был сыном всадника из Цингула и примерно ровесником Цезаря, он родился в 100 г. (Cic. Rab., 14, 25), а в 78 г. познакомился с Цезарем в киликийской армии Сервилия (Plut. Caes, 3). В качестве трибуна 63 г. Лабиен был обвинителем Рабирия, а в 62 г. поддерживал Помпея. Лабиен был, несомненно, самым способным из легатов Цезаря, в 58–51 гг. он был вторым человеком в галльской армии, а в 49–45 гг. — одним из лучших военачальников помпеянцев.
Видное место в окружении Цезаря занимали сыновья Красса. Публий Лициний Красс был его квестором и, несомненно, любимцем командующего, участвуя во всех его кампаниях с 58 по 54 гг. Положение Красса было близко к положению Лабиена и позже, в «Записках», Цезарь создаст обаятельный образ молодого талантливого военачальника, у которого, несомненно, было большое будущее. После отъезда Публия и его гибели в Парфии, его место занял младший сын триумвира, Марк. Вероятно, с самого начала легатами Цезаря были Кв. Титурий Сабин, Кв. Педий и Л. Аурункулей Котта. Сабин и Котта погибли во время восстания 53 г., Квинт Педий был мужем старшей сестры Цезаря и служил ему до 45 г. По завещанию Цезаря, он был одним из наследников и умер в 43 г. во время своего консульства. П. Сульпиций Руф, женатый на родственнице Цезаря (видимо, дальней), также, вероятно, был его легатом с начала войны. Уже в 56 г. (а, возможно, и ранее) в окружении Цезаря появился молодой Д. Юний Брут Альбин, дальний родственник Марка Брута. К старшему поколению принадлежал другой легат, Сервий Гальба.
Несколько позже (по крайней мере, если судить по изложению Цезаря) среди легатов и высших офицеров галльской армии появились Л. Мунатий Планк, М. Юний Силан, Г. Антистий Регин, Г. Каниний Ребил, Т. Секстий, М. Семпроний Рутил. Среди них были и будущие заговорщики, Г. Требоний и Л. Минуций Базил. Требоний был уже квесторием. В конце войны видное место в окружении Цезаря занимал Г. Фабий. Интересно и наличие в армии Цезаря немалого числа людей, связанных с Цицероном: его легатом был брат оратора Кв. Туллий Цицерон, почитателем Цицерона был П. Красс. Среди людей, рекомендованных Цицероном Цезарю, были всадники М. Курций и Г. Требаций Теста.
Весьма интересен круг более молодых офицеров Цезаря, некоторые из них появились ближе к концу войны, а другие служили на более низших должностях (военные трибуны, контуберналы){183}. В будущем многие из них стали видными деятелями цезарианской партии. Среди молодежи было немало сыновей его противников, Кв. Гортензий Гортал, сын знаменитого оратора, сын Куриона Г. Скрибоний Курион, возможно, даже потомок Долабеллы, П. Корнелий Долабелла. На позднем этапе войны появились Г. Матий, А. Гирций и Г. Вибий Панса. Видимо, наиболее значительным представителем этой молодежи был М. Антоний, сын Антония Критского, впрочем, появившийся в армии ближе к концу войны.
Эти люди стали ядром новой элиты Цезаря, здесь были молодые аристократы, выходцы из сенатских и всаднических семей, «новые люди». Сравнительно немногие (Лабиен, Требоний, Юний Брут, Минуций Базил) предали Цезаря, большинство остались ему верны. Цезарю удалось установить чувство корпоративности не только с солдатами, но и с командирами, готовыми выполнить его приказания. Это чувство корпоративности и стало одной из причин непобедимости армии{184}.
Война изменила и положение в Галлии. Цезарь прочно укрепился в стране, а разгром одного из самых сильных и воинственных племен внушил страх и уважение. После победы, в Бибракте собрались многие главы галльских племен, выразив свои поздравления по поводу успеха. Возможно, именно в войнах с галлами Цезарь впервые предпринял беспрецедентную политическую акцию, созвав собрание галльских представителей. Некоторые исследователи полагают, что инициатива исходила от Цезаря (Caes. В. С, I, 30){185}, но вероятно интерес был обоюдный. Тогда же Дивитиак от имени галльских князей обратился с просьбой защитить их от Ариовиста (Caes. В. G., I, 31–32). Интересы явно совпадали. Хотя среди галлов были искренние сторонники римлян (как Дивитиак), большинство хотели столкнуть двух завоевателей. Наоборот, Цезарь получил санкцию галлов на действия против германского царя, формально также бывшего «союзником римского народа». Римское командование приняло твердое решение об изгнании германцев из Галлии, и в «Записках» Цезарь подчеркивает борьбу с ними как главную цель войны (Ibid., I, 31). Фактически он действовал не только как римский военачальник, но и как защитник и представитель союзных галлов.
Момент был крайне опасным. Ариовист ждал сильные подкрепления, только что к нему прибыло 24 000 гарудов, начавших захват земель эдуев (Ibid., I, 31). Кроме того, треверы, жившие в междуречье Рейна и Мозеля, сообщили о подходе ста пагов крупнейшего германского племени свебов. Через послов Цезарь выразил желание вступить с Ариовистом в переговоры. Ответ был вызывающим: если Цезарь хочет чего-либо от него (Ариовиста), то должен явиться к нему, хотя и неясно, какое ему дело до Галлии, которой владеет он. По сути дела, германский вождь признавал право римлян только на Нарбонскую Галлию[42].
Римский командующий предъявил конкретные требования: прекратить переселение германцев на левый берег, вернуть эдуям заложников и не вести военные действия (I, 35)[43]. Ариовист снова потребовал невмешательства в его дела, отказался выдать эдуям заложников, но сказал, что не будет воевать, если эдуи будут соблюдать договор и платить дань. В ответе опять звучал вызов (I, 36).
Римская армия выступила на запад. После трех дней пути Цезарь узнал, что и Ариовист идет для захвата Вензотиона, главного города секванов, имеющего великолепную стратегическую позицию. Город был окружен р. Дубис, а узкий проход прикрыт горой. Двигаясь ускоренным маршем, Цезарь опередил противника и занял Вензотион (I, 38). Именно здесь в армии начались паника и страх перед германцами, охватившие вначале молодых офицеров, а затем и центурионов и солдат. Многие заявили, что не пойдут дальше (I, 39).
