— Чесс, ты ведешь себя как нельзя более вульгарно. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Конечно, понимаю, но мне все равно. Смотри, Рэндал! Неужели изумруды в этом ожерелье настоящие? Ведь каждый из них не меньше куриного яйца.

— Ты неисправима. Ну что мне с тобой делать?

Чесс посмотрела ему в глаза и засмеялась.

— Ты хочешь, чтобы я ответила тебе при всех?

Позже, когда они отдыхали после любовных утех, Рэндал спросил ее, не хочется ли ей быть представленной ко двору.

— Для этого вовсе не обязательно быть девицей, впервые выехавшей в свет. Я мог бы сопровождать тебя на королевский бал, если твое имя будет внесено в дворцовый список. Уверен, что Хермиона с удовольствием все устроит.

— Дай мне подумать. Одно дело — глазеть самой и совсем другое — когда глазеют на тебя.

— Решай побыстрее. Хермиона все делает в черепашьем темпе.

— Не то что я.

И Чесс мигом перекатилась на него.

— Ну как, сможешь меня догнать?

Она легко укусила его за мочку уха.

— Ненасытная распутница.

Чесс рассмеялась.

Чесс почти забыла о существовании Нэйтена. Кружась в водовороте светских развлечений, словно Золушка, впервые попавшая на бал, не думая ни о чем, кроме только что открытых плотских утех, она жила вне времени и вне реальности с тех самых пор, как он уехал в Манчестер почти три недели назад. Увидев его стоящим в дверях, она не сразу сообразила, кто это такой.

Ей пришлось с треском спуститься с неба на землю. Этот ухмыляющийся веснушчатый варвар — ее муж. Ей захотелось заплакать. Чудный сон окончился.

Она почувствовала, как ее щеки заливает предательский румянец. Догадается ли он? Подозревает ли? Она невольно вскинула руки к прическе — не растрепалась ли? О Господи, от нее наверняка пахнет сандаловым мылом Рэндала, ведь перед тем как одеться, она искупалась в ванне. Нэйтен слишком умен, его не обманешь. Что ей сказать?

Стэндиш легко овладел ситуацией.

— С возвращением, Нэйт! Жаль, вас не было с нами сегодня вечером: мы видели превосходную пьесу. Как прошла ваша поездка? Успешно? Чесс говорила мне, что это связано с вашим бизнесом.

Он взял Чесс под руку и повел ее в гостиную. Его крепкое пожатие несколько успокоило ее.

— Того, чего я хотел, я не получил, — сказал Нэйт, — но я все равно чертовски рад, что отправился в эту поездку. Там построили канал, какого еще не было в истории. Вы представляете…

Его буквально распирало от энтузиазма по поводу достижений технической мысли, которые он видел в Манчестере.

Чесс слушала, смотрела на его оживленное лицо и ненавидела его с такой силой, что у нее ныли все кости. Как он мог так испортить ей жизнь? Почему он не мог остаться в Манчестере вместе со своим драгоценным каналом и дать ей еще немного побыть в раю?

Из-за него она только сейчас, после тринадцати лет брака, узнала блаженство, которое дарит секс. Почему он заставил ее ждать все эти годы?

Она желала, чтобы он умер. Он заслужил такое наказание.

Стэндиш внимательно наблюдал за Чесс, однако делал это так искусно, что со стороны казалось, будто он смотрит на нее не больше, чем того требует вежливость.

Он беспокоился. Она была не искушена в обмане; к тому же он знал, как непосредственно она на все реагирует. Это было прелестно и очень в ней привлекало, но при данных обстоятельствах было чревато катастрофой.

К счастью, после получасовой беседы Нэйт сказал, что сильно утомился за день.

— В Манчестере газеты не обратили особого внимания на забастовку лондонских извозчиков, так что она застала меня врасплох. Мне пришлось идти пешком от самого вокзала и тащить на себе чемоданы. Сесть в омнибус нечего было и думать — они все были набиты до отказа. Если вы не возражаете, я сейчас пойду приму ванну и сразу лягу спать.

Возражений не последовало.

— До завтра, Чесс. Увидимся утром. Мне хочется рассказать тебе про тамошние хлопкопрядильные фабрики.

— Тогда спокойной ночи, Нэйт, — сказал Стэндиш и посмотрел на Чесс, взглядом давая ей понять, чтобы она держала себя в руках.

— Спокойной ночи, Нэйтен, — сказала она ничего не выражающим голосом.

Как только дверь за Нэйтеном затворилась, она бросилась к Рэндалу.

— Что же нам теперь делать? — воскликнула она, обнимая его.

— Тише, тише, все в порядке.

Тон у него был успокаивающей, но он твердо разжал ее объятия, опустил ее руки и прижал их к бокам.

— Ничего не изменилось, любимая, просто нам придется быть осторожными. Твой кузен старается сделать твое пребывание в Лондоне как можно более приятным — что может быть естественнее? Мы по-прежнему можем ходить вместе, куда захотим, и наверняка найдем время, чтобы побыть наедине. Поверь мне, это совсем нетрудно.

Все будет хорошо, если только ты не совершишь какой-нибудь глупой ошибки. Исповедь не приносит пользы душе и вредит всему остальному. Ты должна держать себя в руках, понимаешь?

Она плакала, словно у нее было разбито сердце.

— Поцелуй меня, Рэндал. Я не могу жить без твоих поцелуев.

— Перестань, — его голос был холоден. — Ты взрослая женщина, а не ребенок.

От неожиданности Чесс замолчала. Прежде он никогда не говорил с нею резко. Она посмотрела на его суровое лицо, и в ее взгляде отразилась обида и боязнь рассердить его.

— Вот так-то лучше, — сказал он. — Я бы не хотел потерять тебя так скоро, Чесс, Ты сможешь вести себя должным образом, чтобы мы могли продолжать наши отношения?

Она кивнула.

— Ты уверена?

— Да.

— Отлично. Я зайду за тобой завтра в час. Мы отправимся в Королевскую академию, на ежегодную выставку новых картин. Пригласи своего мужа поехать с нами. Мы составим счастливую семейную группу и будем придерживаться этой линии впредь. А когда мы узнаем его дальнейшее расписание, то сможем определить и свое.

Чесс, необходимо чтобы он не заметил никакой перемены в отношениях между вами. Это совершенно необходимо.

— Я понимаю.

— Умница. Я буду ждать тебя в вестибюле в час дня. — Стэндиш лукаво улыбнулся. — С другим экипажем, более просторным.

Он взял свою шляпу и перчатки и приготовился уходить.

— Рэндал!

Его брови поднялись вверх, вопросительно, предостерегающе.

— Рэндал, разве ты не хочешь поцеловать меня на ночь?

Он снова положил перчатки и шляпу на столик.

— Больше всего на свете, — тихо произнес он.

Он заключил ее в объятия и, жадно поцеловав в губы, вновь увлек в водоворот страсти.

— Помни, моя дорогая, — проговорил он ей на ухо, отстранив ее от себя, — нам вовсе не обязательно чем-либо поступаться, если только мы будем действовать осторожно.

Когда он вышел, она нетвердо стояла на ногах. От его поцелуя у нее все еще кружилась голова.

Ночью она спала крепко, уйдя от реальности, но не от своих снов. Утром пробудилась медленно, страшась момента, когда придется посмотреть в лицо своему изменившемуся миру. И Нэйтену.

Он пил кофе и читал газету.

— Доброе утро, соня. Я позавтракал уже час назад. Что ты будешь есть? Я сам сделаю заказ по переговорной трубке.

Чесс стало стыдно. Когда жизнь леди разбивается вдребезги, у нее должен пропасть аппетит. А ей хотелось есть. Вчера вечером они с Рэндалом пили шампанское и ели землянику. Больше ничего.

— Я хочу омлет со сливками и сухариками… и тушеную лососину… и тосты — но скажи, чтобы на кухне их намазали маслом.

Какая удача. Оказывается, разговаривать с Нэйтеном, как будто ничего не произошло, совсем нетрудно, потому что сам он нисколько не изменился. Такой же до невероятности подтянутый и опрятный — она и забыла, какими чистыми, тщательно вымытыми выглядят всегда его кожа и волосы. И он по-прежнему полон энергии и планов.

Нет, сказал он, пойти на выставку картин он никак не может. Новые костюмы, которые он заказал, должно быть, уже готовы, так что первым делом он поедет к своему портному, а потом купит себе в лондонских магазинах остальную одежду.