— Как досадно, что Нэйтен — мужчина, — со вздохом сказала Эдит. — Он столько времени проговорил в Эшвилле с одним из Вандербильтов, но не вызнал ни одной пикантной подробности.

Ланселот О’Брайен тоже досадовал, что Нэйт столько времени провел с Джорджем Вандербильтом. Потому что изменения, которые Нэйт пожелал внести в оборудование Хэрфилдса, требовали большой дополнительной работы.

Последние примерки для нового гардероба Чесс и Гасси были 4 апреля. Все остальное уже было готово. Билеты в люкс на пароходе компании «Кьюнард» были куплены и лежали в банковском сейфе. Там же находились аккредитивы. Было подтверждено, что на пароходе к Чесс будет приставлена горничная для услуг и что отель «Савой» также предоставит в ее распоряжение опытную камеристку на все восемь недель ее пребывания в Лондоне.

— У меня никогда не было служанки, которая бы занималась только мной и моим гардеробом, и я, конечно же, не собираюсь нанимать ее сейчас и везти с собой в Лондон. Она бы только путалась у меня под ногами, — твердо решила Чесс.

Паковать свои вещи она тоже предпочитала сама. Так она будет точно знать, где что лежит.

— Большая часть багажа перевозится в трюме, — в десятый раз объяснила она Гасси. — Поэтому надо быть очень, очень внимательной и проследить, чтобы чемодан с твоими любимыми платьями отнесли туда, куда надо — в каюту. Представь себе: мы будем каждый вечер наряжаться, точь-в-точь как Золушка, собирающаяся на бал.

Гасси попыталась было улыбнуться, но ее губы задрожали и она вдруг расплакалась.

Чесс испугалась.

— Что с тобой, моя радость? Ты плохо себя чувствуешь?

Гасси уткнулась лицом в колени матери.

— Я не хочу ехать в Лондон, — проговорила она, всхлипывая. — Я хочу остаться дома. За мной здесь может присматривать Бонни.

Чесс не верила своим ушам.

— Ты не хочешь ехать в Лондон? Но почему?

Она пощупала лоб дочери, боясь, что у нее жар.

Икая и проливая потоки слез, Гасси принялась изливать ей свою душу.

Ее совсем не интересуют всякие там картины, церкви и обнесенные стенами парки, говорила она. Она будет чувствовать себя очень несчастной, если ей придется выполнять все, что предписывает путеводитель.

Ей не хочется прерывать учебу за месяц до начала каникул и терять роль Пака в «Сне в летнюю ночь» Шекспира. Ей хочется быть подружкой невесты на свадьбе Сюзан, которая состоится в июне. Одной подружкой должна быть Сэлли, а другой — она.

Еще она хочет поехать в Уилмингтон вместе с Барбарой и ее мамой. Там они будут жить в доме бабушки Барбары, а он построен на берегу океана, рядом с настоящим пляжем, и они будут каждый день ходить купаться.

— Полагаю, Боу там тоже будет? — сказала Чесс.

Гасси рыдала так бурно, что у нее зародилось подозрение: уж не влюблена ли она?

— Не знаю. Там будет океан и крабы. Они норовят укусить тебя за пальцы ног, а ты ловишь их и варишь в кастрюле.

«Нет, до интереса к мальчикам она еще не доросла», — с нежностью подумала Чесс.

— Я поговорю с папой, Гасси, — сказала она. — Посмотрим, что он скажет.

Она уже знала, что скажет Нэйтен. Он тоже пришел в ужас, когда она заговорила об осмотре исторических памятников и посещении музеев. Но ей не хотелось, чтобы Гасси вообразила, что всегда сможет добиться своего при помощи громкого плача.

Гасси пылко обняла мать.

— Спасибо, мамочка, спасибо! Я так тебе благодарна!

«Она уже знает, что скажет ее отец, — подумала Чесс. — Но я все же доиграю свою роль до конца».

Она начала разговор с мужем только после ужина. Когда у них не было гостей, Гасси ужинала вместе с ними. Чесс чувствовала, что если ей опять придется слушать рыдания дочери, то она не выдержит и сорвется. Поэтому она не обращала внимания на многозначительные взгляды, которые Гасси бросала на нее с противоположной стороны стола, и продолжала медленно есть, изображая невозмутимое спокойствие.

— Иди к себе в комнату, Гасси, — сказала она, когда был доеден десерт. — Мне надо поговорить с папой.

Чесс встала из-за стола и направилась в библиотеку. Когда Нэйт вошел туда следом за ней, она закрыла дверь и заперла ее на ключ.

Нэйт ухмыльнулся.

— В чем дело? Ты что, придумала, как утереть нос Баку Дьюку?

— Я просто не хочу, чтобы сюда ворвалась Гасси. Сядь, Нэйтен. Я должна рассказать тебе, что случилось сегодня днем, пока ты был в конторе.

Как Чесс и предполагала, доводы дочери встретили у Нэйтена полное понимание.

— Я и сам всегда хотел съездить к океану, — сказал он. — Может быть, на следующий год стоит поехать туда всей семьей.

— Это не все, Нэйтен. Сегодня днем случилось еще кое-что. Сюда приходила Лили и посоветовала мне развестись с тобой. Она утверждает, что ты любишь ее без памяти. Какая глупость, не правда ли?

Чесс заранее обдумала и отрепетировала и свои слова, и тот удивленный, немного насмешливый тон, которым она их скажет. Нэйтен должен засмеяться в ответ. И сказать, что иначе как глупостью это и впрямь не назовешь.

Но вместо этого он произнес:

— Я сверну ей шею! — И побледнел как мел.

Чесс заглянула внутрь себя. Как ни странно, там не было разбитого сердца. Там не было ничего. Только темная пустота.

— Ты хочешь развестись?

Это ее голос, она узнает его. Но он звучит сам по себе. Он с нею не связан.

— Господи Боже, нет, Чесс! Миллион раз нет. Я заслуживаю, чтобы ты со мной развелась, заслуживаю самого сурового наказания. Но я не хочу потерять тебя и Гасси. В вас двоих вся моя жизнь.

Его глаза были широко раскрыты и не мигали, как будто он видел перед собой призрак или чудовище.

— Я не могу тебе этого объяснить и не могу понять сам.

Он с видимым усилием поднялся со своего места и упал на колени перед креслом, где сидела Чесс. Посмотрел ей в лицо, ища признаки сочувствия, но не нашел.

— Она удерживает меня в своей власти, и я не могу вырваться. Я пытался — Бог мне свидетель, что я пытался! Но стоит ей зашептать мне на ухо — о Господи, Чесс, она мне такое говорит! — и я пропал. Это ад, сущий ад. Я горю в адском пламени, но не могу остановиться.

Он крепко, до боли стиснул пальцами ее колени и положил на них голову. Его тело содрогалось от рыданий.

«Прямо как его дочь — подумала Чесс. — Оба льют слезы мне на колени. Но на этот раз я не уступлю».

Она вспомнила презрительную усмешку Лили, ее смех. И ее слова: «Думаю, у такой благородной леди, как ты, хватит гордости, чтобы не цепляться за мужчину, который ее не хочет».

Три недели спустя их собственный железнодорожный вагон довез мистера и миссис Ричардсон и двадцать три места их багажа до причала пароходной компании «Кьюнард» на реке Гудзон в Нью-Йорке.

Тогда, в библиотеке, Нэйт сказал:

— Если бы я уехал от нее, то смог бы избавиться от этого наваждения, я в этом уверен. Когда я ездил в горы, там со мной все было в порядке. Помоги мне, Чесс. Мне необходима твоя помощь.

— Я попробую, — ответила Чесс.

Сначала она увидит Лондон, а потом решит, что ей делать. Раньше, когда она узнала про Элву и про Джули, она чувствовала такую ревность, что ненавидела этих женщин всеми силами души. Теперь же она боялась, что ненавидит уже не соперницу, а самого Нэйтена.

«Кампанья» была сверхроскошным пароходом со стенными панелями из красного дерева, узорчатыми шелковыми драпировками и обивкой мебели, мраморными колоннами, хрустальными люстрами, дорогими коврами и гигантскими зеркалами в золоченых рамах, в которых пассажиры могли созерцать собственное великолепие.

У Нэйта и Чесс были здесь просторные апартаменты, состоящие из гостиной, меньшей по размерам столовой с шелковыми обоями, двух спален и трех маленьких комнат для слуг. В пустующей спальне, предназначавшейся для Гасси, Нэйт сложил чемоданы со своими деловыми бумагами и запер ее на ключ.